ее. Хотя странно, если подумать – ведь Арсений Бережной сколько бы ни выпил, обычно контролировал себя и всегда, всегда находился в здравом рассудке. А что, если именно сегодня, в первый раз, милый друг упился до чертиков?

Другой вариант – их с бывшим одноклассником ночью забирают в вытрезвитель. Существуют они сейчас, эти вытрезвители?.. Да уж наверное что-то подобное должно существовать!

Маруся перебирала все возможные варианты того, что могло случиться с Арсением. Она испытывала досаду и беспокойство, и лишь одно чувство не касалось ее.

Ревность.

Нет, это глупо – ревновать его, Арсения Бережного, который никогда никого не обманывал, который был предан Марусе настолько, что окружающие иногда даже подшучивали над ним!

Представить, что Арсений мог вот так, в одну ночь кардинально измениться, переродиться и сбежать от Маруси – было невозможно.

Потом она, совершенно некстати, вспомнила свой последний разговор с Алевтиной Климовной, твердившей, что «мужикам нельзя верить»… Подлец Модест Фокин бросил невесту накануне свадьбы!

Разве стал бы Арсений, который и ночи без нее, без Маруси, не мог прожить, вдруг заводить роман с какой-то дамой? Или не какой-то…

После часа подобных рассуждений Маруся себя возненавидела. Да не могло ничего подобного быть!

В половине седьмого утра она вышла из дома и поехала на окраину Москвы. Тряслась полтора часа в почти пустом метро и, когда открывала дверь квартиры Арсения, была полностью уверена, что он мирно спит у себя в постели. Она даже уже приготовила целую речь, начинавшуюся следующими словами: «Ты знаешь, я так волновалась, мне бог знает что в голову лезло… Сенечка, ну разве так можно?..» Маруся представляла, как Арсений будет каяться, просить у нее прощения, целовать нежно-нежно – сонный, несчастный, виноватый… И она знала, что простит его. Она уже его простила!

Но квартира была пуста.

Маруся устало упала в кресло. Потерла виски. «А если он сейчас едет ко мне? Я же сказала ему, что буду у себя!»

Она сорвалась с места и снова побежала к метро. Был уже час пик.

…Алевтина смотрела телевизор. Из комнаты Виталика доносился могучий храп. Арсения не было. Маруся в очередной раз принялась звонить Арсению на мобильный.

Без результата.

Около одиннадцати она позвонила одному из коллег Арсения, снимавшемуся в том же фильме. Он сонным, разбитым голосом подтвердил, что вчера они «немного все покутили», а потом разъехались по домам. Что было с Арсением потом – он не знает. Уехал тот или остался в кафе, встретил кого или нет…

Коллега заявил так же уныло-философским тоном, что у Маруси причин для беспокойства нет, и «подобные истории часто происходят с мужчинами».

– Раз Сенька сказал, что встретил друга, значит, они квасили до утра, а теперь отсыпаются где- нибудь! – заключил он.

Марусю это немного успокоило, тем более что она сама до того утешала себя подобными рассуждениями.

Впрочем, к часу дня ее беспокойство стало снова нарастать. Она для очистки совести позвонила в справочную «Скорой». Но нет, в больницы Арсений Бережной или кто-то, похожий на него, не поступал…

Она решила снова ехать на квартиру Арсения. Вышла в коридор – там Виталик с грохотом тащил к двери сумки с пустыми бутылками.

– Привет, Маруська! – оглянулся он. – Чего это с тобой?

– А что?

– Не выспалась, что ли?..

Она подошла к старому пыльному зеркалу, висевшему возле двери Алевтины Климовны, вгляделась в него. Зеркало отразило уставшую, очень бледную женщину с тусклым взглядом. «Я ли это?» – у Маруси сжалось сердце.

– Виталик, Сеня пропал.

– Ничего, найдется, – равнодушно ответил тот, вытягивая сумки за дверь.

Маруся надела плащ и побежала по лестнице вниз, поскольку Виталик загромоздил своими сумками весь лифт. Этажом ниже столкнулась с Кристиной Песковой.

– Маруська, а кто это там у вас гремит? – Кристина схватила Марусю за рукав.

– А-а… Это Виталька, посуду пошел сдавать.

– Алкоголик несчастный! – с ненавистью произнесла Пескова. – Здоровый мужик, а как ведет себя…

– Кристина, я очень старая? – неожиданно спросила Маруся.

– Ты? Да ну брось! Это мне, Манечка, переживать надо – сороковник уже на носу… – вздохнула та и обтерла полное лицо платком, от которого шли волны резкого цветочного запаха. – Жарко-то – почти как летом!

…В три часа дня Маруся снова была в квартире Арсения. Она твердо решила не сходить с ума раньше времени, но все равно беспокойство не отпускало ее.

«А пусть бы и у женщины он был! – мрачно подумала она. – Пусть лучше он окажется подлецом и предателем, чем…» Но она не успела закончить эту мысль – в ту же секунду позвонил телефон.

– Алло! Алло, говорите же! – срывающимся от волнения голосом закричала она в трубку.

– Мария Дмитриевна? Ну наконец-то! Мария Дмитриевна, это Нюра Териак!

Нюра Териак была одной из помощниц режиссера, и Маруся несколько раз видела ее – полная пятидесятилетняя женщина с мужской стрижкой и вечной сигаретой в зубах.

– Я звоню, звоню – никто не подходит! – надрывно пожаловалась Нюра.

– Я, Нюра, у себя в квартире была, – пробормотала Маруся. – Я же прописана совсем в другом месте…

«Наверное, тоже хочет знать, куда Арсений пропал!»

– Господи, ну а я-то не в курсе, где вы там можете быть! – снова плачущим голосом пожаловалась Нюра. – Марь Дмитревна, голубушка…

Марусе стало вдруг нехорошо. Нюра Териак не стала спрашивать, куда пропал Арсений. Не стала жаловаться, что они уже все в студии, одного только Бережного ждут! Нюра Териак сказала – «Марь Дмитревна, голубушка…»

Маруся закрыла глаза, и в ее голове снова возникла эта мысль: «Господи, только бы он был у женщины! Пусть он бросит меня. Пусть что угодно… Что угодно – только бы с ним было все в порядке».

– …Марь Дмитревна, милая, вы только держитесь!.. С Сеней беда.

Маруся рухнула на колени и уперлась лбом в кожаную обивку кресла. Телефон она продолжала держать у уха. Сознание работало стремительно, за доли секунды она успела подумать уже следующее: «Беда. С ним что-то случилось. Его сшибла машина. Он упал. У него что-то сломано. Господи, пусть у него будет что-то сломано – рука, нога… Да хоть что! Я его выхожу. И сейчас такая медицина!.. Только бы жив».

– …Марь Дмитревна, студия возьмет все расходы на себя, вы ни о чем не должны беспокоиться… – плачущим голосом продолжала Нюра Териак, а до Маруси все никак не мог дойти смысл ее слов. «Только бы жив!!!»

– Минутку… – прошептала Маруся. – Вы толком скажите – он где?

– Где-где… – простонала Нюра. – Он… там. Ну, где и положено быть.

Нюра Териак, при всей своей бесцеремонности и нахрапистости, не смогла произнести это слово. Название места.

– В… да нет же! – закричала Маруся почти радостно. – С чего это вы взяли? Это другой человек! Может быть, даже похожий! Но это не он!

Нюра Териак забулькала что-то на том конце провода.

– Это не он, – упрямо твердила Маруся.