по-другому – в черные с блестками платья. Волосы Лилия Сергеевна перекрасила в иссиня-черный и отчетливо вспомнила, что ее прапрабабка занималась чем-то подобным – то ли ясновидением, то ли еще какими-то оккультными науками.

– Нет. Я счастлива, – ответила Маруся. – Только… ты знаешь, я боюсь загадывать так далеко. А вдруг ничего не сбудется? Ты уже обещала мне президента…

– Маруся, я же перепроверила свои вычисления! В этот раз ошибки быть не может. Астрология тем и хороша, что это древняя наука, проверенная тысячелетиями, она дает точный прогноз. Принцессе Диане, например, ее личный астролог составлял каждую неделю гороскоп.

– И ее это спасло от смерти? Почему он ее не предупредил, что она разобьется в парижском туннеле Альма в 1997 году?..

Лилия Сергеевна растерялась.

– Ну, это не аргумент…

– Мам, а зачем тебе знать будущее?

– Как – зачем? – еще больше растерялась та. – Чтобы быть к нему готовой!

– А зачем? – упрямо спросила Маруся. – Все равно ведь поступаешь так, как хочется, а не так, как надо. Взять, например, ту же принцессу Диану – возможно, чувствовала, что в тот день не следует рисковать, а все равно поехала в Париж, села в машину… Даже если мы знаем свое будущее, то не можем изменить его, изменить себя!

– Но, по крайней мере, мы в курсе, – сурово произнесла Лилия Сергеевна и отвернулась к окну, показав тем, что не желает больше обсуждать это. – Сенечка ко мне гораздо добрее, чем ты… – обронила она, а потом издала долгий печальный зевок, глядя на тусклое зимнее небо.

…В феврале Арсений уехал в другой город, на съемки, и впервые Маруся осталась одна так надолго – на целый месяц.

Она поехала провожать Сеню на вокзал – прощались долго, словно навеки, и, стоя на перроне, все не могли разомкнуть рук.

– Ты будешь меня ждать?

– Да, да.

– Ты меня не бросишь?

– Нет. А ты… ты-то меня не забудешь? – тихо спросила Маруся, глядя в ярко-синие глаза Арсения. Он в ответ молча покачал головой и снова обнял Марусю что было сил, даже дыхание у нее перехватило.

– Сенька… задушишь! – сердито засмеялась она.

– Ты моя Марусечка, ты моя самая любимая… – Он целовал ее в щеки, в нос, в лоб, сдернул с рук перчатки – целовал ей ладони. И совершенно не обращал внимания, что на них смотрят, что друзья-актеры со смехом барабанят в вагонное стекло, торопя его.

– Все, иди, а то опоздаешь!

Поезд дрогнул, и Арсений в последний момент вскочил на подножку. Хмурая проводница отогнала его внутрь – видимо, ее допекли эти сцены прощания, эти чужие нежности, вечные обещания любить и ждать.

Маруся пошла рядом с поездом.

Арсений махал ей рукой, посылал воздушные поцелуи, выглядел веселым и несчастным одновременно. У Маруси буквально сердце кровью обливалось – так она не хотела расставаться с Сеней.

Потом поезд, набрав ход, ушел, и она осталась одна посреди вокзальной сутолоки.

Было холодно, падал медленный крупный снег.

Она зашла в здание вокзала – через него можно было пройти в метро – и неожиданно заблудилась. Женский голос, прерываемый мелодичными трелями, то и дело объявлял прибытие и посадку: вокруг сновали люди, кто-то судорожно обматывал свой багаж скотчем, грузно бежали какие-то тетки с панически перекошенными распаренными лицами, в валенках и пуховиках, таща за собой сумки-тележки; столичная штучка с кудрями и в загадочных мехах рыдала, вцепившись неоновыми когтями в последнюю модель сотового телефона («Алина, ты была права, он такой негодяй!»), с визгом носились дети вокруг мраморных колонн…

Маруся миновала пригородные кассы, зал ожидания и вдруг оказалась в кафе, из тех, что разрядом повыше обычных вокзальных забегаловок: где кофе подают не в пластиковых стаканчиках, а в фарфоровых чашечках, а вместо горячих хот-догов – вычурные тарталетки и импортное мороженое в блестящих креманках.

Маруся машинально огляделась в поисках другого выхода и вдруг уперлась взглядом в чью-то спину. За одним из столиков, вполоборота к ней, сидел мужчина в кожаном пальто, меланхолично читал газету и прихлебывал из чашки. У мужчины была подозрительно знакомая спина, а также аккуратный светло-русый затылок, который Маруся тоже хорошо знала.

– Женя! – вырвалось у нее, прежде чем она осознала, кто сейчас сидит перед ней.

Мужчина дернулся и обернулся. Это действительно был Евгений Журкин, до сих пор являющийся ее законным супругом.

– Маруська?.. – неопределенно пробормотал тот, видимо, еще не зная, радоваться ему или огорчаться. Потом все-таки решил улыбнуться – расстались-то они не врагами. – Привет!

Маруся подошла ближе.

– Как дела, Женя?

– Да ничего, потихоньку… Да ты садись! – великодушно произнес он.

– А я тут заблудилась, никак проход к метро не могу найти, – пожаловалась она.

– Вполне в твоем духе – заблудиться в трех соснах! – снисходительно сказал Журкин. – Я сейчас такси собираюсь поймать, могу и тебя подбросить.

– Мне далеко, я лучше на метро, – покачала она головой, разглядывая законного супруга. Евгений Журкин практически не изменился за то время, что они не виделись – был так же подтянут, бодр, продуманно одет и подчеркнуто вежлив. – Ты откуда?

– Я с дачи. Ты же знаешь, у нас дача в этом направлении.

– А машина? Почему ты не за рулем?

– Машину я грохнул недели две назад. Теперь надо новую покупать. И вообще, зимой на электричке гораздо удобнее и быстрее… – лаконично пояснил он. – Ты хорошо выглядишь, знаешь?

Маруся огляделась, поймала свое отражение в зеркальной облицовке стен. Золотисто-русые, с рыжинкой волосы торчали в разные стороны, зеленовато-серые глаза блестели, личико свежее и даже нестерпимо юное какое-то…

В этот момент у Журкина зазвонил мобильный.

– Извини… Алло? Да, мам, все в порядке. Я сейчас на вокзале. Да. Да… Знаешь, кого встретил? Ты не поверишь – Марусю… Ну как какую Марусю! Будто у меня так много Марусь было… Да-да, ту самую Марусю! Ну все, мам, скоро буду. Целую!

Он нажал на кнопку «отбоя» и сунул телефон в карман.

– Заказать тебе что-нибудь? – спросил строго.

– Нет, спасибо, – покачала она головой. – Как Инга Савельевна?

– Прекрасно. Слушай, а почему ты сказала, что тебе далеко? Разве ты не в центре живешь?

– Почти. То есть официально я все еще там прописана, но…

В светло-карих глазах Журкина вспыхнуло холодным огнем любопытство.

– Так ты не одна! Понятно… А кто он, если не секрет?..

– Он очень хороший человек, – подумав, честно ответила Маруся.

– Ясно, что не злодей! – быстро улыбнулся законный супруг. – Ну, а по профессии он кто?

– Актер. В театре играет, в кино снимается… Сейчас я как раз его на очередные съемки провожала! Но вряд ли ты его знаешь, он не настолько известен… – промямлила Маруся и мысленно обругала себя за то, что по старой привычке оправдывается, пускается в ненужные объяснения… Даже теперь, спустя столько времени, она чувствовала себя глупой и виноватой, когда на нее пристально смотрел Журкин.

– Пьет?

– Что?

– Я говорю – сильно пьет?