рецензиями и обзорами последних событий, которые могли развеять монотонный ход её жизни — или вернее её загробной жизни, длившейся уже восемьдесят лет.
Однако она не могла выйти за пределы поместья, чтобы подобрать эту газету. Будучи призраком, Наоми могла воздействовать на материю телекинезом — и эта её сила была практически абсолютной в Эланкуре — здесь девушка могла бы заставить все окна хлопать или сорвать крышу с дома, если бы только захотела. Также в зависимости от её настроения могла меняться погода. Но только в пределах её владений.
Горячо любимое поместье стало тюрьмой Наоми, её пожизненной камерой, состоявшей из пятнадцати акров
земли и медленно умирающего дома. Среди прочих проклятий, обрушившихся на неё, каждое из которых было, по-видимому, придумано судьбой специально для Наоми, чтобы мучить её как можно сильнее и болезненнее, было то, что Наоми не могла покидать это место.Она не знала, почему это было так — но так было с того самого дня, когда она проснулась наутро после своего убийства. Она вспомнила, как впервые увидела своё призрачное отражение в зеркале. Именно в тот момент Наоми поняла, что мертва, и впервые осознала, чем она стала.
Призраком.
Наоми стала тем, что пугало даже её саму. Чем-то противоестественным. Никогда больше она не сможет быть кому-нибудь любовницей или другом. Никогда не сможет стать матерью, как она всегда хотела по завершении своей сценической карьеры. И она безмолвно плакала часами напролёт, а снаружи бушевала буря.
Лишь за одно она была безмерно благодарна — за то, что Луис не попал в эту ловушку вместе с ней.
Наоми потянулась сильнее. Она должна… заполучить эту… газету!
Девушка не была точно уверена, почему они продолжали приходить. Последняя прочитанная ею статья подробно излагала проблемы, возникающие при «периодических платежах при помощи кредитных карт», и она полагала, что обязана своей удаче тем, что какая-то ошибка произошла с кредитной картой одного из последних владельцев её поместья. Доставка могла прекратиться в любой момент. Поэтому каждая доставленная газета была бесценным даром.
В конце концов, она не выдержала и сдалась, сев назад на заросшую сорняками подъездную аллею. По привычке Наоми попыталась отряхнуть колени, но ничего не почувствовала.
Наоми никогда не сможет больше чувствовать. Никогда. Она была столь же бестелесной, как и дымка, клубящаяся у залива.
«Спасибо, Луис. О, и чтоб ты сгнил в аду, потому что, я знаю, ты точно там…»
Обычно на этом этапе сражения за газету она пыталась совладать с захватывавшим её порывом рвать волосы на голове, вопрошая небеса, как долго ещё она сможет выносить подобное существование, и гадая, что такого она сделала, чтоб заслужить всё это.
Да, в ночь убийства она отказывалась умирать — но это было так глупо!
Однако, к слову, даже доведённая до отчаяния своей беспомощностью, сегодня она не чувствовала себя столь отвратительно, как обычно.
Потому что прошлой ночью в её дом пришёл человек. Высокий, привлекательный мужчина с мрачным выражением лица. Он мог вернуться сегодня. Он мог даже въехать в поместье.
Ей не следовало возлагать уж слишком большие надежды на этого незнакомца, иначе её мечты разрушатся вновь…
Размышления девушки прервали ослепившие её огни и визг покрышек, разорвавший ночную тишину.
Машина ворвалась на гравийную дорожку, и Наоми, тихо вскрикнув, инстинктивно вытянула руки, пытаясь защитить лицо. Машина проехала прямо сквозь неё. Двигатель прогремел так, будто прямо в её голове оказался эпицентр землетрясения.
Машина тем временем, не снижая скорости, помчалась по заросшей с обеих сторон дубами подъездной аллее Эланкура.
Глава 2
Наоми заморгала, пытаясь восстановить ослеплённое светом фар зрение. Даже по прошествии стольких лет, она до сих пор удивлялась тому, что ничто не могло причинить ей вреда.
Наоми узнала модную машину с низкой посадкой, приезжавшую прошлой ночью и столь разительно отличавшуюся от грузовиков, которые обычно пыхтели, проезжая мимо Эланкура по старой просёлочной дороге. А это значит… это значит…
Он вернулся! Мужчина с мрачными глазами, который был здесь вчера!
Наоми тут же позабыла про газету и перенеслась на главную лестницу Эланкура. Возникнув в воздухе над лестничной площадкой, девушка, широко раскинув руки, словно собираясь прикрыть створки распахнутого там окна, взглянула вниз наружу на парадный вход.
Там, на подъездной аллее стояла его машина.
«Почему бы Вам не въехать в поместье?» — хотелось ей умолять прошлой ночью, когда мужчина осматривал Эланкур. Он проверил колонны, снял чехлы с некоторых предметов оставшейся мебели и даже подёргал радиатор в главной гостиной. Удовлетворившись тем, что обогреватель оказался прочным, мужчина изучил хитроумное устройство системы труб, спрятанных под полом и мраморной облицовкой.
«Отопление работает», — воскликнула Наоми про себя. Молодая пара, прожившая здесь хоть и довольно недолгое время десять лет назад, полностью модернизировала поместье.
Тем не менее, Наоми всё равно не смогла бы рассказать загадочному незнакомцу обо всех достоинствах Эланкура. Потому что была призраком. Девушка уже убедилась, что говорить с кем-либо, или обратиться к кому-нибудь так, чтобы её услышали, она не могла. Её даже никто не видел.
Что, возможно, было и к лучшему. Отражение Наоми вселяло страх даже в неё саму. Несмотря на то, что она выглядела точно так же, как в ту ночь, когда умерла — на ней по-прежнему было то же платье и те же украшения — теперь её кожа и губы были бледны, словно рисовая бумага. Волосы девушки с запутавшимися в них розовыми лепестками развевались в беспорядке, а под глазами залегли чёрные тени, из-за чего глаза казались сверхъестественными, невероятного синего цвета.
Наоми снова посмотрела на машину. Изнутри доносились низкие мужские голоса. Неужели тот мужчина приехал не один?
Может быть, там окажутся двое «убеждённых холостяков» [6], как та пара красавчиков, которые жили здесь в пятидесятых.
Но кто бы там ни был, им следовало поторопиться зайти внутрь. Осеннее небо, затянутое тучами, то и дело начинавшими моросить дождём, прорезали молнии и начали бить с возрастающей частотой. Наоми надеялась, что мужчины не успели обратить внимание на главный фасад здания, освещённый вспышками молний. Все эти арки, козырьки и витражи могли создать… не лучшее впечатление о поместье.
Подчёркнутый готический стиль дома, которым Наоми так восхищалась, казалось, напротив, отталкивал других людей.
Машина тем временем начала раскачиваться из стороны в сторону, и голоса внутри зазвучали громче. Затем послышалось, как один из мужчин заревел. Наоми в изумлении раскрыла рот, когда два огромных ботинка вынесли заднее стекло автомобиля, расколотив его в дребезги, и разлетевшиеся во все стороны осколки засыпали гравийную дорожку.
Кто-то невидимый заволок хозяина ботинок обратно внутрь, и тут же задняя дверь выгнулась от удара по ней.
