- Глубоко вдохнуть – выдохнуть! Потрясти головой – пусть отлетят суетные мысли! – приказывал учитель, сам выполняя озвученные действия. – Пусть от нас отлетят суетные мысли! Как сухие листья за окном гонит ветер, так пусть отлетят от нас все суетные мысли!
Это уже было похоже на заклинание, либо на пролог к гипнозу. Мальчишки трясли головами так, словно хотели вообще сбросить их с плеч долой. Учитель еще раз посмотрел вверх, причем в глубине его взгляда пульсировали какие-то странные красноватые искры. Или это свет так отблескивал? Но Людмилы Викторовны он опять не увидел, так как она стояла за колонной. Наверное, у купца здесь когда-то был бальный зал, а на эту галерейку гости поднимались для приватных бесед. И, конечно, именно за колонной было удобно сунуть записку в трепещущую девичью ручку...
Но это уже были представления из сферы ее детских фантазий. А пока следовало сосредоточиться на реальной действительности, тем более что внизу началось-таки то, ради чего она пришла сегодня в Центр.
- Поклон богу Ямале, покровителю боевых искусств!
Только теперь Людмила заметила – рядом с учителем возвышалось нечто, с первого взгляда напоминающее спортивный снаряд. На самом деле это была весьма странная фигура, вырезанная, очевидно, из пенопласта: круглая, как тыква, башка, дырки глаз, оплывший внизу живот – все вместе напоминало неумело скатанную снежную бабу. Но, несмотря на грубость исполнения, можно было понять, что по замыслу данное существо относится к мужскому полу. Об этом говорил усмехающийся кривой рот, обрамленный двумя полосками висячих усов. Мальчишки усердно гнули спины перед уродом.
- А теперь попросим Ямалу, чтобы он сделал нас сильными телом и душой. Закройте глаза и мысленно повторяйте за мной: Ямала, возьми меня слабого, робкого, безвольного… недостойного твоего внимания… обогати меня твоей силой и снова выпусти в океан сущего… Возьми мое, дай свое!
- …дай свое! – завороженно повторяли мальчишки.
Еще прежде Людмила Викторовна слышала, что экстрасенсы могут отбирать у людей их внутреннюю энергию. Не это ли происходит сейчас в зале? «Возьми мое, дай свое…» А что может быть своего у этой страхолюдной фигуры? Может быть, что-то и есть, да не от этого ли у Славы Стайкова болит после занятий голова?
Мальчишки, сидящие на корточках с закрытыми глазами, покачиваясь, бормотали вслед за учителем странные заклинания, и – то ли свет так падал, то ли еще что, но их лица показались Людмиле словно повторяющими оскал урода. Кажется, он уже «давал им свое». В детском центре, тайком от родителей, мальчишки выполняли навязанный им религиозный языческий обряд!
- А теперь по залу – р-разой-дись!
Вслед нетвердо двинувшимся во все стороны мальчишкам полилось мелодичное треньканье – музыка, состоящая из одних звоночков. Длинь-длень, длинь-дилень… Очевидно, магнитофон был спрятан за тучным туловищем Ямалы, потому что звуки, казалось, сыплются прямо из его живота.
Дальше случилось совсем уже необычное: Людмиле захотелось вдруг танцевать. Разве она не в бальной зале, и разве музыка не влечет ее за собой, делая необычайно легкой? Вон и мальчишки внизу стали кружиться на месте, пританцовывать. Однако внутри нее поднялось также и несогласие с этой музыкой, с этим плавно уводящим от насущных проблем движением – а более всего с тем, что ей навязывают чужую волю. Она изо всех сил стиснула перила галерейки, дабы побороть в себе тягу к этому сомнамбулистическому кружению. Ее каблуки нечаянно стукнули и чуткий, как кошка, каратист вновь вскинул вверх свои мерцающие красными точками глаза. Встретившись с ним взглядом, она вздрогнула, как будто прикоснулась к оголенному проводу.
Его губы искривила презрительная усмешка: значит, теперь он знает, что за ним следили. Но она успела уже увидеть достаточно.
Больше взглядов учителя Людмила на себе не ловила. Внизу выполнялись обычные, насколько она могла судить, упражнения карате: разминка, тренировка мгновенного выпада, удар. Когда время истекло, мальчишки отдали новый поклон чудищу Ямале, после чего учитель объявил, что занятие окончено. Утомившиеся мальчишки порскнули в раздевалку, как стая снявшихся с места воробьев. Вероятно, голова болела не только у Славика.
А для взрослых наступило время поединка: сейчас Людмила спустится в зал, либо каратист поднимется к ней на галерейку, и начнется… Может быть, ей лучше сейчас уйти, а потом действовать совместно с тетей Дениса? Но тогда получится, что она просто боится этого сумасшедшего учителя. А это несправедливо: бояться должен не правый, а виноватый. Иначе говоря, как гласит поговорка нашего времени, «вор должен сидеть в тюрьме».
Людмила спускалась по лестнице, бессознательно замедляя шаги, словно первоклашка, впервые посланная с поручением в кабинет директора. Перед дверью ей пришлось сдержать участившееся дыхание, а в следующую секунду она инстинктивно отпрянула назад, потому что дверь сама распахнулась ей навстречу. На пороге стоял собственной персоной Ким Аланович Якутан, руководитель секции восточных единоборств, поклонник пенопластового Ямалы. На мгновенье они молча застыли друг против друга, как два борца перед схваткой.
- Здравствуйте, Ким Аланович. Я классный руководитель 5«А», той школы, где работает психолог Неведомский. У меня с собой список детей, пожелавших ходить на ваши занятия.
- Но теперь вы будете их
