— О-о, — протянула мама, осознав, что натворила.

Я развела руками, признавая очевидное.

— Избавьтесь от него, Люси, — велел Чарли. — У нас в доме коты запрещены, вы это знаете. Мне поступают жалобы.

— Я не могу от него избавиться, — заныла я, — он мой друг.

— Мне не важно, кто он вам. Он кот. Избавьтесь от него, или вам придется съехать. Приятно было познакомиться, миссис Силчестер, и с вами… — Он перевел взгляд на Жизнь. А потом на меня: — Люси, я вас предупредил. На днях зайду проверю.

С этими словами Чарли удалился, прихватив с собой два кексика.

— С днем рождения, желаю счастья, — мрачно уронила я.

Мама сочувственно на меня посмотрела, а Жизнь неопределенно хмыкнул. Я пошла в ванную и выпустила «друга семьи» на волю. Он встревоженно оглядел всех нас, понимая, что стряслась какая-то беда.

— Ни работы, ни бойфренда, ни жилья — ты прямо чудеса творишь, — буркнула я, глядя на Жизнь.

— Вообще-то я надеялся лишь слегка разгрести твой жизненный бардак, — ответил он и вернулся к Джереми Кайлу. — Он разговаривает с участниками шоу, как с имбецилами. Надо взять на вооружение.

— Люси, тебе не придется уезжать из своей чудесной студии, — заявила мама. — Я возьму Мистера Пэна. Мне будет очень приятно, если он поселится у нас. Представляешь, как ему будет вольготно?

— Но я буду скучать без него.

Я подхватила Мистера Пэна и крепко прижала к груди. Кот негодующе фыркнул и выдрался из моих объятий.

— Тем больше поводов почаще нас навещать, — радостно улыбнулась мама.

— Эх, драгоценный мой котик, два года и семь месяцев я умудрялась содержать тебя здесь втайне ото всех. — Я почесала его за ухом. — Но все тайное неизбежно становится явным.

— Да, — серьезно кивнул Жизнь, — и сегодня как раз тот день, когда это произойдет.

Мама восторженно всплеснула руками:

— Давайте начнем собираться!

Она ушла переодеваться в ванную, а мне перед Жизнью стесняться было нечего.

— Чего наденешь? — спросил он.

Я обозрела занавесочный гардероб.

— Может, это?

Он сморщил нос.

— Тогда розовое?

Отрицательно покачал головой.

— Черное?

Пожал плечами:

— Ну, примерь-ка.

В одних трусиках я залезла на подоконник и сняла платье.

— Как ты себя ощущаешь в роли тридцатилетней женщины?

— Точно так же, как вчера в роли двадцатидевятилетней.

— Не ври.

— Хорошо, не буду. Ночью у меня случилось прозрение, а сегодня утром в супермаркете оно получило подтверждение. Мне, похоже, надо чаще туда ходить. Едва я увидела изюм, как сразу же поняла, что нужно делать. Впрочем, с тридцатилетием это никак не связано.

— Конечно. Просто таковы волшебные чары супермаркета.

— Зря смеешься. Там все разложено по полочкам. Все подчинено изумительной, тончайшей логике. И так выверено, так продумано — здесь фруктово, здесь овощно, здесь холодно-морожено, здесь румяно- печено…

— …Люси.

— Да.

— Это платье тебя полнит.

— О! — Я побыстрей стащила его с себя.

Жизнь развалился на диване в изящном летнем костюме, заложив руки за голову, и критически наблюдал за примеркой.

Я облачилась в темно-бордовое платье.

— Твоя мама, кажется, предвкушает интереснейший вечер.

— Угу. Думаю, ждет, что я объявлю, что втихаря завоевала олимпийское золото по водному поло или нечто в этом роде. Не знаю, как она воспримет правду.

— А что ты ей сказала?

— То же, что и всем.

— Что ты приглашаешь их на «церемонию открытия правды»? А также… — Он заглянул в свой мобильник, нашел мое сообщение и прочитал: «P. S. Если собираетесь делать мне подарок, то я предпочитаю наличными. С любовью, Люси». Он комически задрал бровь и съязвил: — Прелестно.

— Какой смысл притворяться. Мне нужны деньги.

— Вот она, новая, решительная, правдивая Люси. Во всей красе. Кстати, я вижу твои соски сквозь это платье.

— Ты не поверишь, некоторые мужчины мечтали бы увидеть мои соски, — фыркнула я, но платье все равно сняла.

— А я нет.

— Ты, наверное, гей, — предположила я, и мы расхохотались.

— Кстати, о пидарасах, как, по-твоему, отнесется Блейк к сегодняшнему сборищу?

— Думаю, он взбесится, когда об этом узнает.

Я застряла в очередном платье, потому что забыла до конца расстегнуть молнию на спине, и когда наконец умудрилась высунуть из него голову, то волосы у меня стояли дыбом. Извернувшись как уж, я пыталась теперь застегнуть ее обратно.

— Давай я помогу.

Он слез с дивана, застегнул молнию, пригладил мне волосы и одернул платье. Оглядел меня снизу доверху, и я приготовилась услышать, что пора мне прибегнуть к помощи брата Филиппа.

— Прекрасно! Люси, ты красавица.

Он улыбнулся, шлепнул меня по заднице и ободряюще заявил:

— Правда делает нас свободными.