Я дожевала листья латука.
— Я не смотрела.
И отправила в рот другую порцию салата.
— Люси больше не интересуют жаркие страны, — пошутила Шантель, — она к этому охладела.
Я пожала плечами.
— А ты вообще смотришь его передачу? — спросила Лиза.
Я покачала головой:
— Не уверена, что у меня есть этот канал. Не знаю, я не проверяла.
— У всех есть этот канал, — заявил Адам.
— В самом деле? — усмехнулась я.
— Вы ведь вместе должны были туда поехать, верно? — Адам перегнулся через стол, чтобы получше меня видеть, подавляя своим напором.
Он говорил вроде бы шутливо, но, хотя прошло уже почти три года, его по-прежнему всерьез задевало, что кто-то посмел отвергнуть его лучшего друга. Наверное, не будь я объектом этого негодования, меня восхищала бы подобная преданность. Уж не ведаю, чем Блейк сумел заслужить столь крепкую привязанность Адама, но тот безоговорочно соглашался с каждым его словом, верил всем его крокодиловым слезам, и в результате я была враг номер один. Я это знала, и Адам втайне хотел, чтобы я это знала, но больше, кажется, никто об этом не подозревал. Опять меня накрыла паранойя, но я намерена прислушиваться к своим параноидальным заскокам.
Я кивнула Адаму:
— Угу, мы планировали отметить там его тридцатилетие.
— А вместо этого ты отправила его туда одного, негодница, — сказала Лиза, и все засмеялись.
— Со съемочной группой, — добавила Мелани, чтобы немного меня поддержать.
— И кремом для загара, судя по тому, как он выглядит, — ухмыльнулся Джейми, и все опять засмеялись.
И с Дженной. Гиеной. Из Австралии.
Мне ничего не оставалось, как снова пожать плечами.
— Вот что бывает с теми, кто с утра потчует девушку яйцами всмятку вместо яиц-пашот. И эту дешевую подмену претенциозно называет «завтрак в постель».
Засмеялись все, кроме Адама. Он был непоколебим и мрачно наблюдал за мной. Я впихнула в себя еще ложку латука и заглянула в тарелку к Мелани, нельзя ли там чем поживиться. Оказалось, можно, например помидорчиком черри. Секунд на двадцать мой рот будет занят. Помидорчик, однако, оказался с подвохом и пошел не в то горло, отчего я выпучила глаза и закашлялась.
Мелани протянула мне стакан с водой.
— А мы неплохо оторвались на его тридцатилетие, особенно под конец, в «Вегасе». — Адам многозначительно смотрел на меня в упор и потом издевательски ухмыльнулся. Мужчины украдкой переглянулись, тут же вспомнив подробности бурного уик-энда. Меня скрутило, как от боли, когда я себе представила Блейка со стриптизершей, которая слизывает перно с его мускулистой груди и губами берет из его пупка оливки. Вообще-то такие игры не в его духе, это игра моего больного воображения.
Мой мобильник ожил, и высветилось имя — Дон Локвуд. Всю неделю я периодически вспоминала о нем и думала, чем бы его отблагодарить за песню, но так и не сообразила. Я открыла сообщение и увидела фотку — фарфоровая статуэтка древней согбенной старушонки. Смешно, что один глаз у нее был закрыт повязкой.
Увидел ее и подумал про вас.
Я отодвинулась от стола и ответила:
Вы воспользовались моей фотографией без моего разрешения. Я бы вам дала другую, где я улыбаюсь.
Не забывайте, вы беззубая.
Я тихо сказала «чи-и-из», сфотографировала свою улыбку и отослала ему.
Мелани с веселым любопытством наблюдала за моими манипуляциями.
— С кем это ты переписываешься?
— Ни с кем, просто проверяю, не застрял ли у меня салат в зубах, — сказала я не моргнув глазом. Я вру уже без малейшего усилия.
— Могла бы у меня спросить. Правда, кто это?
— Да я на днях номером ошиблась, а человек обнаружил пропущенный звонок, решил узнать, кто это был.
Почти не соврала.
Я полезла в сумку, достала двадцать евро и положила на стол.
— Ребята, все было замечательно, но мне пора.
Мелани принялась стонать и охать, что мы даже не потрепались толком.
— Мы только и делали, что трепались. — Я засмеялась и встала из-за стола.
— Но не о тебе.
— Что ты хочешь услышать обо мне? — Я взяла свой плащ у гея-официанта с поддельным французским акцентом, который произнес «ваш манто?» нарочито в нос.
Мелани была слегка ошарашена.
— Ну, я вообще-то хотела узнать, как твои дела, но ты уже убегаешь, времени на это нету.
Я позволила официанту помочь мне надеть плащ, а потом сказала:
—
Что означало: произошел сильный взрыв, позвоните в службу спасения и эвакуируйте людей из здания.
Он посмотрел на меня с плохо скрытым отвращением, натянуто улыбнулся и так быстро смотался прочь, что я не успела сорвать с него маску, которую он таскал в худших традициях монстров из «Скуби- Ду».
— Знаешь, чтобы рассказать, как я поживаю, много времени не надо. Ничего интересного в моей жизни нет, уж поверь. Давай повидаемся как-нибудь на той неделе. Я приду к тебе на концерт, и мы сможем поболтать, когда у тебя будет перерыв.
Мелани — диджей, очень модный и очень востребованный среди любителей горячих вечеринок. Она известна как диджей Тьма — потому что бодрствует ночью, а не потому, что она смуглая армянская красотка.
Мелани улыбнулась, обняла меня и ласково похлопала по спине.
— Отлично. Только нам придется читать по губам, у нас, как ты знаешь, шумновато. Ох, Люси, — добавила она, — я за тебя беспокоюсь, душа моя.
Я застыла. Она, видимо, почувствовала это и сразу отстранилась.
— Что значит — беспокоишься за меня?
Вид у нее был растерянный, точно она случайно допустила промах.
— Я не хотела тебя обидеть. Люси, ты не обиделась?
— Еще не знаю. Я не знаю, что имеют в виду друзья, когда говорят, что беспокоятся за тебя.
За столом все замолчали и слушали нас. Я пыталась выглядеть беззаботной, но мне все-таки хотелось понять, в чем тут суть. Раньше Мелани никогда подобных вещей не говорила, почему теперь сказала? Что со мной не так, почему все вдруг принялись обо мне тревожиться? Я вспомнила ее фразу про вечеринки, с которых я ухожу первая. Возможно, это далеко не всё, что она обо мне втайне думает и о чем я не
