силу Наконец, этот регион сам по себе не очень привлекателен по сравнению с Балтийским морем и его торговым значением, степью или, повторюсь, Сибирью. Этот регион - всегда зона обширного транзита, который может быть успешным, только если будет политически обеспечен согласием на него местного населения.

Местная политическая традиция, которая в состоянии обес­печивать выживание на этой территории и прогресс, - это куль­тура унии, перманентной консолидации региона в контексте более широких объединительных процессов. Если российская политическая традиция - это традиция захвата и покорения, то традиция белорусская и шире балто-славянская, региональная - это стремление объединиться на определенных условиях с сох­ранением каждым субрегионом своих прав, обязанностей иот- личий. Политическая культура белорусов - это прежде всего культура переговоров об очередной унии или уточнении условий уже заключенной унии.

Такие исторические события и персонажи, как коронации князей Миндовга и Даниила, Кревская и Люблинская унии, вся история правления Ягеллонов, Великое посольство Льва Сапеги в Москве, Станислав Понятовский, даже Александр Лукашенко с его курсом на интеграцию с Россией без потери самостоятель­ ности Беларуси - абсолютно логичны в политической культуре и традиции белорусов, но алогичны в культуре и политической традиции русских. И наоборот, совершенно естественно в рам­ках российской политической и культурной традиции стремле­ние даже нынешней, слабой России вобрать Беларусь в «семью субъектов федерации», как предложил в 2002 г. президент Владимир Путин.

Непонимание российскими интеллектуалами и политиками сути политической инициативы Беларуси относительно союза с РФ без вхождения в состав последней абсолютно естественно, ибо эта инициатива не укладывается в традиционное для Москвы восприятие себя самой как «собирательницы земель» под единым скипетром - сильной централизованной властью. В то же время с точки зрения белорусской политической тради­ции совершенно нормально стремиться к объединению, но не к растворению в единой стране. Так были организованы Великое княжество, Речь Посполитая и даже отчасти Советский Союз с его союзными республиками».

Продолжая свой очень интересный и глубокий анализ, Юрий Шевцов писал, что «белорусы умеют мыслить себя в контексте большого целого, культура и традиция белорусов позволяют им находить свое место внутри большого политического и культур­ного организма, не растворяясь в нем. Русские как народ таким опытом практически не обладают. Зато у русского народа есть традиция мыслить себя вселенски, абсолютно, безоглядно броса­ясь достигать самые масштабные цели. Русские обладают отно­сительно непрерывной исторической и культурной традицией, хранителями которой выступают церковь, государство, русский язык, обширное пространство расселения русского народа и его численность. Утрата одного или некоторых из этих факторов, любые трансформации внутри институтов государства и церкви, любые реформы языка не влекут за собою прерывания традиции в целом, ибо одновременно все эти факторы уничтожены или трансформированы быть не могут. В некотором смысле русский народ живет в ощущении времени как вечности, в которой он будет «всегда». У белорусов не один раз могло быть уничтожено все или почти все: язык, государственность, церковь, которой они были привержены в данный момент истории, этническая самоидентификация. Иногда, как, например, во время нацист­ской оккупации, речь шла о возможности физического уничто­жения или прямого порабощения белорусов. Белорусская иден­тичность неизбежно вобрала в себя осознание возможности гибели и дала на него рациональный ответ - программу выжи­вания и победы во имя выживания. Белорусы не живут в гаран­тированной «вечности» и вынуждены жить рывками и расчетом. Выходом из такого расчетливого, более «скучного», чем в рус­ской системе ценностей, существования не может быть простой переход к русской самоидентификации».

Юрий Шевцов делает из своего анализа, казалось бы, парадо­ксальный, но, видимо, верный вывод: быть русским человеком в Беларуси нельзя, но и быть белорусом можно только в самой Беларуси. Сходные суждения, хотя и с привлечением совсем дру­гих оснований и доводов, мне еще приходилось слышать в регио­не Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии. «Китайцем можно быть, - говорили мне, - и в далеких от Китая диаспорах. Но япо­нцем можно быть только на Японских островах».

«Русские и белорусы - это единый народ», «Мы единый народ», - под такими девизами проходит в Республике в начале апреля большой праздник - День единения. «Мы - белорусы», «Белорусский народ - это реальность» - такого рода лозунги провозглашаются во время другого праздника в начале июля - вДень независимости Беларуси. «Мы - славяне!» - этот лозунг звучит на знаменитом фестивале «Славянский базар» в Витебске и в День дружбы и единения славянских народов, который отме­чается в Беларуси 25 июня каждого года. Таких праздников нет, к сожалению, ни в России, ни в Украине.

Партийное строительство

Формирование самых различных политических партий и групп началось в Белоруссии, как и в других республиках СССР, еше в 1988 г. и активно происходило в 1989-1991 гг. Все эти партии представляли себя противниками или соперниками КПСС. В Белоруссии первой такой политической партией стал Белорусский Народный Фронт. В июне 1990 г. была образована еше одна националистическая, но менее радикальная и агрес­сивная Национально-демократическая партия Белоруссии (НДПБ), в сентябре 1991 г. появилась Объединенная демократи­ческая партия Белоруссии (ОАПБ), которая выступала за демо­кратию, против национализма и социализма. В тот же год были образованы социал-демократические партии: Белорусская соци­ал-демократическая партия (БСДП) и Белорусская социал-демо- кратическая Громада (БСДГ). В группе социал-демократов поя­вилась и Партия народного согласия (ПНС). Несколько позже была образована Аграрно-демократическая партия Белоруссии (АДПБ). Хотя деятельность коммунистической партии в Белоруссии была приостановлена после запрета КПСС, депу­таты Верховного Совета республики продолжали считать себя коммунистами и образовали сначала фракцию, а потом и Белорусскую коммунистическую партию (БКП). Позже, когда запреты на деятельность коммунистов были сняты (и в России, и в Беларуси), возникла вторая коммунистическая партия (КП). Позже на левом политическом фланге стали работать Белорусская социалистическая партия (БСП) и Белорусская пат­риотическая партия (БПП). Другие возникшие в республике партии почти ничем себя не проявили. Знаменательно, что на конец 1991 г. в Беларуси было зарегистрировано 5 партий, а на конец 1998 г. - 28.

При обилии политических партий общее число их сторон­ников и активистов было невелико, и большинство белорусских граждан не поддерживали ни материально, ни участием в меро­приятиях ни одну из партий. Поэтому строительство государст­венных структур в Республике Беларусь происходило без уча­ стия партий и их лидеров. В разное время от б до 10 партий поддерживали президента страны А.Г. Лукашенко и его полити­ку, остальные объявляли себя оппозиционными.

Еще на выборах в Верховный Совет 13-го созыва главная из оппозиционных партий - БНФ - потерпела полное поражение и не смогла получить ни одного мандата. С тех пор оппози­ционные партии бойкотируют выборы в парламент Республики и оживляются только, создавая разные коалиции, при проведе­нии президентских выборов. При мажоритарной системе выбо­ров белорусские политические партии представлены в Национальном собрании мало. В 2000 г. в Палату представи­телей были избраны 16 представителей от шести политических партий, а в 2004 г. на очередных выборах в парламент депута­тами стали лишь 12 кандидатов от трех политических партий.

Разнообразные построения и перестроения, слияния и расколы происходили в рядах белорусских политических пар­тий многократно. Например, в 1994 г. была образована партия белорусских женщин «Надзея» и создана партия «Зеленые» (БПЗ). Однако через несколько лет в Республике появилась еще одна «зеленая» партия - Белорусская экологическая партия зеленых (БЭПЗ). В ноябре того же года была