Следующий папа Каликст II (1119-1124) был родственником императора, и оба они считали, что пришло время положить конец разногласиям и спорам. После длительных переговоров, сопровождавшихся взаимными угрозами и даже военными действиями, обе стороны пришли к соглашению, выразившемуся в Вормсском конкордате (1122). Было решено, что прелаты должны избираться свободно, в соответствии с древним обычаем, но в присутствии императора или его представителя. Таким образом, право на введение в сан и наделение епископов кольцом и жезлом, то есть символами их пастырской власти, получали исключительно правомочные церковные инстанции, а предоставление всех феодальных прав, привилегий и владений, как и относящихся к ним символов, оставалось в руках гражданских властей. Император согласился также вернуть церкви все ее владения и принять меры, чтобы феодальные сеньоры, захватившие церковное имущество, сделали то же самое. Это решение положило конец длительному противостоянию папства и империи, хотя подобного рода разногласия будут неоднократно возникать и в будущем.

В конце концов реформаторы одержали победу. Безбрачие духовенства стало в Западной церкви общим правилом, которое в целом соблюдалось. На какое-то время прекратилась и практика симонии. Папская власть продолжала набирать силу, достигнув зенита своего могущества в XIII веке.

Вместе с тем разногласия по поводу назначения и инвеституры прелатов показывают, что папы- реформаторы, пропагандировавшие монашеский идеал безбрачия, в то же время пренебрегали идеалом бедности. Вопрос об инвеституре имел большое значение для гражданских властей, особенно для императора, поскольку церковь обрела такие богатства и могущество, что враждебно настроенный епископ в политическом плане представлял собой немалую опасность. Епископы могли позволить себе содержать большой двор или даже армию. Поэтому правителям в интересах самосохранения надо было иметь уверенность в лояльном отношении к ним людей, занимавших такие высокие посты. Генрих V дошел до самой сути вопроса, предложив отказаться от права на инвеституру епископов, если эти епископы не будут обладать властью и возможностями крупных феодальных сеньоров. Папы-реформаторы смотрели на дело так, что владения церкви принадлежат Христу и нищим и поэтому не могут передаваться гражданским властям. Но на самом деле эти владения использовались для личного обогащения и для достижения личных корыстных целей епископов и других людей, которые теоретически были не собственниками, а попечителями.

Среди многих идеалов, завораживавших воображение средневекового христианского мира на Западе, ни один не был столь ярким, завораживающим и столь противоречивым, как дух крестовых походов. В течение нескольких веков Западная Европа всю страсть и кровь своих граждан вкладывала в эти походы, результаты которых были в лучшем случае эфемерными, а в худшем – трагическими. Они предпринимались в надежде разгромить мусульман, угрожавших Константинополю, спасти Византийскую империю, воссоединить восточную и западную ветви церкви, вернуть Святую землю и тем самым завоевать небо. О том, достигнута или не достигнута была последняя цель, судить не нам. Но остальные замыслы были осуществлены, пусть и ненадолго. Мусульмане, сначала потерпевшие поражение из-за своей раздробленности, в конце концов создали единый фронт и изгнали крестоносцев. Константинополь и тень его империи просуществовали вплоть до XV века, но затем были сметены турками. Две ветви церкви в силу обстоятельств объединились на короткое время после Четвертого крестового похода, но конечным результатом этого вынужденного союза стала еще большая ненависть между Востоком и Западом. Святая земля оставалась в руках крестоносцев около столетия, а затем ею снова завладели мусульмане.

К Святой земле христиане всегда относились с глубоким почтением, а паломничество в святые места считалось высшим проявлением веры. Эти святые места веками оставались в руках мусульман. Но теперь, когда ставшие мусульманами турки-сельджуки начали угрожать Византийской империи, многие вспомнили о потерях во времена арабских завоеваний. Подразумевалось, что если Запад оградит Византию от этой угрозы, отношения между двумя ветвями церкви, разорванные в 1054 году, должны восстановиться. Поэтому еще Григорий VII намеревался собрать большую армию для спасения Константинополя и завоевания Святой земли. Но тогда условия для этого еще не сложились, и только Урбан II на соборе в Клермоне в 1095 году обратился к присутствующим с призывом, на который они ответили громкими возгласами 'Deus vult' – 'на то Божья воля'.

В то время во многих уголках Европы народ бедствовал из-за неурожая и эпидемий. Поэтому призыв пойти воинами Христа в дальние страны был восторженно встречен как простым народом, так и аристократией. Апокалиптическим мечтам, веками подавлявшимся и таившимся, теперь можно было предаваться в открытую. Многие видели кометы, ангелов или Святой город, явившийся над горизонтом. Вскоре разнузданная, оголтелая толпа крестоносцев под предводительством не сумевшего призвать их к дисциплине Петра Пустынника двинулась в Иерусалим. На своем пути они, как саранча, уничтожали все, им приходилось вступать в бой с другими христианами, защищавшими свое добро и свой урожай. Война против неверных обернулась также уничтожением тысяч иудеев. В конце концов большая часть крестоносцев первой волны погибла, а более организованные ряды других крестоносцев пополнялись немногими.

Формально крестовый поход возглавлял Адемар, епископ Пюи, которого Урбан назначил своим личным представителем. Другими руководителями были Готфрид Бульонский, Раймунд де Сен-Жиль, Боэмунд и Танкред. Крестоносцы разными путями пришли в Константинополь, где встретили радушный прием императора Алексия и где к ним присоединился Петр Пустынник с остатками своего воинства. С помощью византийцев они захватили Никею, столицу турок, в которую византийцы вошли первыми, так как император опасался, что крестоносцы разграбят город. Затем они пошли на Антиохию, столкнувшись со многими трудностями при переходе через Малую Азию. Под стенами Тарса Танкред и Болдуин, младший брат Готфрида, перессорились, и Болдуин решил отказаться от участия в этом предприятии и принять предложение армян стать их правителем с титулом графа Эдесского. Остальные продолжили тяжелый путь к Антиохии, которую в конце концов осадили.

Осада Антиохии стала делом нелегким. У осажденных было больше съестных припасов, чем у крестоносцев, у которых они подходили к концу, и начали появляться дезертиры. Но живший в городе армянский христианин открыл им ворота. С криком 'На то Божья воля!' крестоносцы ворвались в город, а турки укрылись в крепости. Но через несколько дней подошла большая турецкая армия, и крестоносцы сами оказались осажденными с непокоренной крепостью в тылу. Голодных, обескураженных крестоносцев охватили сомнения – а стоило ли все это затевать.

Первый крестовый поход.

Затем кто-то рассказал о видении, из которого узнал, что копье, которым проткнули Христа на кресте, зарыто в Антиохии. Крестоносцы принялись копать в том месте, что указал ясновидец. И нашли копье! В полной уверенности, что это то самое копье, крестоносцы решили продолжать борьбу. После пяти дней поста и молитвы, предписанных провидцем, рассказавшим им о копье, они вступили в сражение с намного превосходящей их турецкой армией. Их знаменем было копье, и они исполнились таким неистовым рвением, что турки дрогнули и побежали, а крестоносцы завладели всем провиантом, который турки захватили с собой. Они также взяли в плен женщин, оставшихся в турецком лагере, и очевидец, восхвалявший святость христианской армии, сказал: 'Мы не сделали им ничего плохого, мы просто пронзили их копьем'.