Каппадокия располагалась на юге Малой Азии на территории современной Турции. Там жили три христианских богослова, которых обычно называют 'великими каппадокийцами'. Это Василий Кесарийский, или Великий, его брат Григорий Нисский, известный своими работами на тему о мистическом созерцании, и их друг Григорий Назианзин, поэт и оратор, многие гимны которого стали классическими в греко-язычной церкви. Но прежде чем обратиться к рассмотрению их трудов и дел, справедливость требует отдать должное еще одному человеку, не менее достойному, но которым часто пренебрегают историки, имеющие склонность игнорировать вклад женщин. Этой замечательной женщиной была Макрина, сестра Василия и Григория Нисского.
Макрина, Василий и Григорий воспитывались в семье с глубокими христианскими корнями – христианами были как минимум два предшествовавших поколения. Дедушка и бабушка по отцовской линии семь лет скрывались в лесах во время гонений при Деции. Вместе с ними там были и члены их семьи, в том числе два их сына – Григорий и Василий. Этот Григорий, дядя наших каппадокийцев, впоследствии стал епископом. Его брат Василий, отец Макрины и ее братьев, стал известным адвокатом и учителем риторики. Жена его была дочерью христианского мученика. Таким образом, христианами были предки каппадокийцев по обеим линиям, а дядя их был даже епископом.
Макрине было двенадцать лет, когда родители, в соответствии с существовавшими тогда обычаями, решили обручить ее. Они остановили выбор на молодом родственнике, готовившемся стать адвокатом, и Макрина согласилась. Все уже было готово к помолвке, но жених неожиданно умер. После этого Макрина отказывалась слышать о других претендентах и в конце концов дала обет безбрачия.
За два или три года до помолвки Макрины родился Василий. Он был больным ребенком, и какое-то время казалось сомнительным, что он выживет. Старший Василий, всегда хотевший иметь сына, дал ему самое лучшее образование, какое только мог, в надежде, что он пойдет по стопам отца и станет адвокатом и оратором. Молодой Василий учился сначала в Кесарии, главном городе Каппадокии, затем в Антиохии и Константинополе и, наконец, в Афинах. Именно в этом древнем греческом городе он встретился с Григорием, который затем станет епископом Назианзина, и с Юлианом, названным впоследствии Отступником.
Завершив учебу, Василий вернулся в Кесарию, полный самодовольства из-за переполнявших его знаний. Образование вкупе с семейным авторитетом обеспечивали ему высокое положение в кесарийском обществе. Вскоре ему предложили занять место преподавателя риторики.
Тогда-то и вмешалась Макрина. Она откровенно сказала брату, что он стал тщеславным, что он ведет себя так, будто лучше него в городе никого нет, и что ему следовало бы поменьше ссылаться на языческих писателей и больше следовать советам христианских авторов. Василий только пожимал плечами, считая свою сестру просто недостаточно образованным человеком.
Затем пришло трагическое известие: скоропостижно умер их брат Навкратий, живший уединенно в сельской местности. Василия это потрясло. Он был очень близок с Навкратием. Правда, последнее время их пути разошлись – Навкратий совершенно отказался от мирских удовольствий, тогда как Василий предавался им. Удар оказался настолько сильным, что Василий полностью изменил свою жизнь. Он отказался от должности преподавателя и от всех других почестей и попросил Макрину научить его смыслу религиозной жизни. Незадолго до этого умер их отец, и теперь Макрина стала опорой и утешением осиротевшей семьи.
Макрина пыталась поддерживать семью, обращая их мысли на радости, которые приносит духовная жизнь. Почему бы не уехать в семейное владение в Аннисах и не жить там в самоотречении и созерцании? Подлинное счастье приносит не мирская слава, а служение Богу. Такое служение лучше всего проводить, порвав все связи с миром. Одежда и пища должны быть самыми простыми, и человеку надлежит всецело посвятить себя молитве. Иными словами, Макрина предлагала примерно такой же образ жизни, какой вели затворники в пустыне.
Макрина вместе с матерью и еще несколькими женщинами удалилась в Аннисы, а Василий по совету сестры отправился в Египет, чтобы больше узнать о монашеской жизни. Поскольку Василий стал величайшим проповедником монашества в грекоязычной церкви, а интерес к этому пробудила в нем Макрина, можно утверждать, что основоположником греческого монашества была именно она.
Остаток жизни Макрина провела в монашеском уединении в Аннисах. Многие годы спустя, когда Василий уже умер, ее посетил Григорий Нисский. К тому времени она уже пользовалась такой известностью, что ее называли просто Учителем. Об этом своем посещении Григорий рассказал в трактате 'О душе и воскресении'. В начале этой работы он пишет, что 'Василий, величайший среди святых, ушел из этой жизни, отправился к Богу, и все церкви оплакивают его смерть. Но его сестра, Учитель, еще жива, и я был у нее'. Вид страдавшей астмой сестры произвел на Григория тяжелое впечатление. 'При виде Учителя, – написал он, – мне стало больно, ибо было видно, что она тоже вот-вот умрет'.
Когда он выплакался и излил свою печаль, она успокоила его, напомнив о надежде на воскресение. Затем она умерла в полном умиротворении. Григорий закрыл ей глаза, отслужил отпевание и отправился продолжать работу, завещанную ему братом и сестрой.
За много лет до этих событий Василий вернулся из Египта, Палестины и других стран, где он изучал монашескую жизнь, и обосновался неподалеку от Аннис. Вместе со своим другом Григорием Назианзином он организовал общину для мужчин наподобие той, которую Макрина основала для женщин. Он был сторонником общинной жизни, ибо считал, что отшельник никому не может служить, а смысл монашеской жизни заключается в служении людям. Сам он взял за правило заниматься самыми неприятными делами в общине. Он также написал устав, которого следует придерживаться в монашеской жизни. Поскольку все установления греческой церкви, касающиеся монашеской жизни, основываются на учении Василия, он обычно считается отцом восточного монашества.
Но уединенную жизнь Василий смог вести сравнительно недолго. Он прожил монахом немногим более шести лет, когда его против воли назначили пресвитером. Вскоре у него возникли разногласия с епископом Кесарийским, и он, не желая создавать дополнительные трудности, решил вернуться в монашескую общину. Там он оставался до тех пор, пока императором не стал Валент. Новый император придерживался арианских взглядов, поэтому епископ Кесарийский решил предать забвению разногласия с Василием и позвал святого монаха на помощь в борьбе с арианством.
Когда Василий прибыл в Кесарию, ситуация там была очень сложной. Год выдался неурожайным из- за плохой погоды, и богатые люди прятали зерно. Василий осудил такое поведение и распродал все свое имущество, чтобы накормить бедных. Если все, говорил он, будут оставлять себе только необходимое, а остальное отдавать нуждающимся, не будет ни бедных, ни богатых.
После смерти епископа Кесарийского избрание его преемника стало основным пунктом разногласий между ортодоксальными христианами и арианами. Авторитет, которым пользовался Василий, делал его наиболее приемлемым кандидатом. Ариане смогли выдвинуть против него только одно возражение: слабое здоровье. На это ортодоксальные христиане ответили, что они избирают епископа, а не гладиатора. В конце концов Василия избрали.
Новый епископ Кесарийский понимал, что его избрание придется не по нраву императору, который поддерживал ариан. Вскоре Валент выразил желание посетить Кесарию. Никейцы уже получила горький опыт при посещении Валентом других городов, где он делал все возможное для укрепления арианских позиций.
Для подготовки визита Валента в Кесарию туда прибыло множество должностных лиц. Император дал им указание путем обещаний и угроз склонить нового епископа на свою сторону. Но сломить Василия было не так-то просто. Наконец в ходе жаркого спора претор потерял терпение и пригрозил Василию конфискацией имущества, ссылкой, пытками и даже смертной казнью. Василий на это ответил: 'Конфисковать у меня вы можете только вот это тряпье и несколько книг. Сослать меня вы никуда не можете, ибо куда бы вы меня ни отправили, я везде буду гостем Бога. Что же касается пыток, вам следует знать, что мое тело уже умерло во Христе. А смерть будет для меня величайшим благом, поскольку она быстрее приведет меня к Богу'.
Ошеломленный претор сказал, что до сих пор никто так с ним не разговаривал. Василий ответил:
