каких-либо враждебных антисоветских акций. Более того, следует отметить определенные события, связанные с президентством Форда, которые оставили свой позитивный след в наших отношениях и международной обстановке того времени. Прежде всего нужно назвать владивостокскую встречу, продолжившую процесс выработки важного соглашения по ОСВ. Далее, президент Форд от имени США подписал хельсинкский Заключительный акт в числе высших руководителей тридцати пяти государств- участников общеевропейского совещания, что сыграло немалую роль в дальнейшем развитии событий в Европе. Наконец, при администрации Форда завершилась многолетняя война во Вьетнаме.

Однако политический портрет Форда в том, что касается отношений с СССР, был противоречив. Достаточно вспомнить его публичный отказ использовать слово „разрядка', заменив его формулой „мир посредством силы'. Он не принял никаких практических мер, чтобы помешать принятию дискриминационного торгового законодательства в отношении СССР, и сам же подписал такой закон. По своим убеждениям он был консерватор, хотя и понимал необходимость политического маневра, правда, лишь в ограниченных пределах.

В отношениях с СССР Форд проявлял осторожность и нерешительность. Он хотел договоренности по ОСВ, но избегал ссоры с Пентагоном. Он был доброжелательно настроен в отношении улучшения советско- американских отношений, но не был готов активно бороться за это. Он вообще не смог должным образом ответить на „вызов правых' (как он сам назвал главу о своей предвыборной борьбе в мемуарах). В конце концов, растущая политическая неустойчивость президента Форда в ходе предвыборной кампании привела к тому, что политика разрядки была практически отодвинута им на задний план.

В конце президентства Форда в декабре 1976 года Брежневу исполнилось 70 лет. Будучи уже больным человеком, он уверовал — не без влияния своего ближайшего окружения в Политбюро — в непогрешимость советской внутренней и внешней политики. Он не видел необходимости в какой-либо серьезной корректировке своего курса, хотя жизнь требовала внесения определенных изменений, в том числе и в практическом осуществлении курса разрядки. Стагнация мышления, идеологическая инерция и отсутствие необходимой гибкости неизбежно обрекали советскую политику на крупные промахи и заводили ее в тупик.

В целом это был критический момент для советско-американских отношений. В США на смену Форду пришел президент Картер, новый человек в международном общении с неясной еще политической платформой. В самой Америке продолжалась активная борьба, которая в последующие годы должна была во многом решить кардинальный вопрос: быть или не быть разрядке в отношениях между крупнейшими державами современности. К сожалению, история распорядилась так, что противоречивое правление Картера ознаменовалось дальнейшим упадком, а затем — после афганских событий — и окончательным распадом процесса разрядки.

За всю современную историю Соединенных Штатов не было, пожалуй, государственного деятеля, пришедшего в Белый дом со столь невыразительным политическим багажом и со столь не впечатляющей до президентской биографией, как Дж. Картер. Еще в начале предвыборной суматохи Картер считался одним из наименее перспективных кандидатов в президенты. „Джимми — кто это?' — иронизировали юмористы. Форд за несколько месяцев до выборов считал, что он без особого труда победит Картера.

Картер интриговал дипломатический корпус Вашингтона (как и большинство американских избирателей) своей относительной не ортодоксальностью и своеобразием политических взглядов и суждений. Хотя у него и не было четкой программы, в его выступлениях многие рядовые американцы могли услышать то, что им хотелось услышать. Он не принадлежал к вашингтонскому истэблишменту, да у него и не было своей солидной базы в собственной партии. Это было необычно, что также привлекало внимание. Его публичное поведение было нестандартным. Короче, выглядел он довольно оригинально на американском политическом небосклоне.

В сообщениях в Москву после избрания Картера президентом мне трудно было делать какие-либо четкие обобщения или прогнозы: слишком уж много было неизвестного. Правда, я надеялся, что Картер, получив военно-техническое образование и прослужив какое-то время на подводном флоте США в качестве офицера, мог оказаться более квалифицированным и более устойчивым партнером на переговорах по вопросам ограничения ядерных вооружений, чем его предшественники в Белом доме.

И все же советское руководство предпочло бы иметь дело с Фордом, нежели с Картером. Лучше знакомый президент, чем незнакомый, да еще с замашками религиозного проповедника, опасными для политического деятеля.

Жизнь оказалась еще сложнее, а сам Картер и его президентство — гораздо более противоречивыми, чем это казалось вначале.

В личном плане я с уважением отношусь к Картеру, к его высоким нравственным убеждениям. Он опередил многих в своих призывах обращать больше внимания на такие общечеловеческие ценности, как реальное разоружение, права человека, борьба с голодом, экология, необходимость сохранения и правильного использования ресурсов всей планеты. Многие считали его наивным человеком. Это, конечно, не так. Однако в области практической политики он не добился сколько-нибудь заметного успеха. Его президентство оценивается многими американскими исследователями как неустойчивое и непоследовательное. В Советском Союзе период президентства Картера считают одной из неудачных страниц советско-американских отношений.

На основании личных наблюдений я склонен согласиться с такими оценками. Пожалуй, одной из главных причин такого правления Картера явилось несоответствие между замыслами, порой неплохими, и политическим умением последовательно проводить их в жизнь. Он упорно стремился внести обязательно что-то свое во все вопросы, подчас даже заглядывая вперед, как, например, в разоруженческих проблемах. Но он упрямо отстаивал свой подход даже тогда, когда это порождало трудно преодолимые разногласия с внутренними и внешними оппонентами. Ему недоставало гибкости. Его чрезмерный воинствующий морализм, упрямство и эмоции вступали в противоречие с реальной политикой. Стремясь к лучшему, он порой недооценивал просто хорошее. В погоне, например, за „жар-птицей' — радикальным сокращением ядерных вооружений — он упустил „синицу' — ратификацию договора об ОСВ-2.

Действовал Картер подчас так, как если бы он опровергал известную мысль о том, что политика — это искусство возможного. Порой ему просто не везло. Но чаще всего ему не удавалось определить главное, чтобы правильно начертать курс своего правительства, а затем настойчиво проводить его в жизнь. Этому немало способствовала разноголосица в верхнем эшелоне власти, среди его основных советников. Все это предопределяло известные метания самого Картера и его противоречивую, а подчас просто чрезмерную реакцию на разные международные события.

В результате президентство Картера часто переживало кризисы и миникризисы, особенно в