времени он даже не числился на военной службе. Кроме того, многие опытные контрразведчики были очень недовольны тем, что их новым руководителем стал бывший офицер разведки. Некоторых из этих ветеранов Путин позднее вывел из штата или перевел на работу в провинцию.

В новой должности Путину пришлось столкнуться с целым рядом, казалось бы, неразрешимых проблем. Во-первых, вездесущий Березовский немедленно принялся утверждать, что в свое время нескольким сотрудникам ФСБ было поручено убить его. Он усиленно тиражировал эти слухи в подконтрольных ему СМИ, и противостоять этому валу «черного пиара» было очень нелегко. В конце концов проведенное по инициативе Путина служебное расследование доказало, что нет никаких оснований обвинять бывших руководителей ФСБ в намерении ликвидировать одного из самых богатых и влиятельных российских бизнесменов. Во-вторых, «семья» не скрывала, что поставила во главе одной из мощнейших силовых структур лояльного по отношению к ней человека; целью этого назначения было еще в процессе подготовки к решающей стадии «битвы за Кремль» с помощью этого человека нейтрализовать Лужкова, Зюганова и других реальных претендентов на президентское кресло. Путин был вынужден считаться с ее требованиями. В частности его сотрудники по-прежнему следили за чиновниками президентской администрации и прослушивали их служебные телефоны. Однако новый директор ФСБ всячески препятствовал превращению этой службы в «щит и меч» власть предержащих, в том числе прокремлевской олигархической группировки, и требовал от ее офицеров строгого соблюдения правовых норм.

Путин сознавал, что ожесточенная борьба за передел собственности изрядно подпортила имидж России в глазах западной общественности. Из-за отсутствия экономико-правовых основ в стране так и не сформировалось гражданское общество. Без него настоящие рыночные механизмы были не в состоянии нормально функционировать. В России возник «дикий капитализм», характерными признаками которого являлись полное отсутствие у узкой группы лиц, сосредоточившей в своих руках контроль над финансовыми и сырьевыми ресурсами и реальную власть, чувства социальной ответственности и отсутствие желания хоть как-то ограничить себя в погоне за богатством. До тех пор пока круг интересов олигархов ограничивался только страстью к наживе, о проведении сколько-нибудь разумной экономической или внешней политики не могло быть даже речи. Тщетными были все попытки приобщить к культурным ценностям людей, каждый год вывозивших из России капиталов на сумму, сопоставимую с ежегодным траншем МВФ. Степень криминализации государственных институтов превзошла все допустимые пределы. Многие российские журналисты в своих публикациях прямо возлагали вину за огромное количество нераскрытых заказных убийств на членов ельцинской команды, мешавших их расследованию.

Одним из первых иностранцев, появившихся в кабинете нового главы ФСБ, был президент Федеральной службы по защите конституционного строя Петер Фриц, собиравшийся обсудить с Путиным актуальную для России и ФРГ проблему борьбы с терроризмом и обменяться с ним информацией. Обострение обстановки в фактически отделившейся Чечне еще более накалило и без того крайне напряженную политическую атмосферу в стране. Избранный в 1997 году президентом бывшей советской автономной республики Аслан Масхадов так и не сумел примирить отчаянно враждовавших между собой полевых командиров. Вооруженные отряды под их командованием неоднократно вторгались в Дагестан и Ставрополье. «Ползучая экспансия» сопровождалась вытеснением русских из приграничных районов, обстрелами, грабежами, угоном скота и автотранспорта. Но наибольшую опасность представлял собой захват заложников, среди которых были военнослужащие, старики, священники и даже дети. Боевики похищали также иностранцев — журналистов, инженеров и сотрудников международных гуманитарных организаций. В общей сложности в Чечне, превратившейся в настоящий рынок рабов, насильственно удерживалось свыше тысячи человек. Девяносто из них были иностранными гражданами. Их содержали в совершенно чудовищных условиях, морили голодом и использовали на принудительных работах. Сепаратисты, активно готовившиеся к новой войне с Россией и закупавшие целые партии вооружения, военной амуниции и современных средств связи, нуждались в деньгах и поэтому для ускорения получения выкупа подбрасывали родственникам заложников видеокассеты с записями измывательств над ними. Если у родных и близких не находилось нужной суммы, несчастным пленникам отрубали пальцы, а иногда даже головы. Захлестнувшая Чечню волна насилия вынудила миссию ОБСЕ спешно покинуть Грозный. Даже провозглашение Масхадовым «Республики Ичкерия» исламским государством, живущим по законам шариата, не избавило бывшего полковника Советской Армии от яростных нападок со стороны религиозных экстремистов.

Занятый мучительным поиском решения сложных экономических проблем, Кириенко был вынужден оставить все дела и вылететь в Чечню. В ходе переговоров с Масхадовым он окончательно убедился, что российское руководство утратило всякое влияние на ситуацию в этом регионе. В июле на Масхадова было совершено покушение. Лидер сепаратистов только чудом избежал гибели. Среди его противников особенно непримиримую позицию занимали «ваххабисты», пользующиеся широкой поддержкой нескольких арабских стран. Члены этой ультрарадикальной исламской секты требовали от жителей всего Северного Кавказа руководствоваться нормами мусульманского права как на государственной службе, так и в обыденной жизни. Захваченные ими летом 1998 года дагестанские селения Карамахи и Чабанмахи были объявлены «независимыми территориями» и за несколько месяцев превращены в настоящие укрепрайоны, оборудованные бетонными бункерами, сообщающимися подземными коммуникациями и способные выдержать даже ракетно-бомбовые удары с воздуха. Москва так и не решилась использовать вооруженные силы для пресечения «экспансии» исламистов, тем самым наглядно продемонстрировав им свою слабость.

Кириенко надеялся, что новый глава ФСБ поможет ему в борьбе с экономической преступностью и в первую очередь со злостными неплательщиками налогов. Жесткие методы, применяемые для выявления «мелкой рыбешки», резко контрастировали с очевидной неспособностью правительства всерьез заняться влиятельными финансово-промышленными группами, чей суммарный долг перед бюджетом достиг фантастической величины. После начала кризиса министры экономического блока стали регулярно встречаться с олигархами, но эти «саммиты» больше напоминали деловые переговоры равноправных партнеров, а не «акции давления», организованные высокопоставленными чиновниками, осознавшими, наконец, свою ответственность перед страной и готовность любыми средствами установить в экономике равные правила игры.

Команде Кириенко явно не хватало политической воли. Ей так и не удалось одолеть коррупцию, глубоко проникшую во все звенья государственного аппарата. Сотрудники налоговых органов также брали взятки, поскольку их среднемесячная зарплата равнялась приблизительно 74 долларам. Проведенная Счетной палатой проверка выявила вопиющие факты разворовывания кредитов Международного валютного фонда и Всемирного банка. Как минимум одна шестая часть бюджета использовалась не по назначению. Зависимость России от западных кредиторов была настолько сильной, что в Москве даже заговорили об угрозе национальной безопасности страны.

Правительственные консультанты и эксперты спешно занялись разработкой антикризисных программ. В административных учреждениях резко сократили потребление электроэнергии. В верхах, наконец, решились выставить на продажу закрепленные в федеральную собственность контрольные пакеты акций десяти крупнейших промышленных предприятий, рассчитывая таким образом наполнить бюджет. Однако у ослабленных финансовым кризисом олигархов не нашлось необходимой суммы, а иностранные инвесторы теперь опасались вкладывать деньги в российскую экономику. Для успокоения западной финансовой элиты представителем России при международных кредитных организациях был вновь назначен Чубайс, за несколько дней напряженных переговоров убедивший МВФ выделить еще около двадцати миллиардов долларов, которые, однако, уже не смогли предотвратить обвального падения курсовой стоимости российских ценных бумаг.

17 августа 1998 года премьер-министр Кириенко был вынужден принять крайние меры. Он объявил о введении трехмесячного моратория на обслуживание всех государственных долговых обязательств. Крупнейшие банки также на три месяца прекратили платежи по внешним займам. Их совокупный долг иностранным кредиторам достиг астрономической суммы в 19,2 миллиарда долларов. За время действия моратория планировалось добиться «реструктуризации» внешних и внутренних задолженностей, то есть, попросту говоря, договориться о перенесении выплат по ним на более поздний срок. Вину за потрясший страну глубокий экономический кризис нельзя возлагать на одного Кириенко. У молодого ельцинского выдвиженца в нужный момент просто не оказалось нужных союзников, благодаря которым можно было бы