стояла у истоков современной научной библеистики. Примечательно, что спустя 1700 лет после смерти Порфирия в 1906 году немецкий протестантский богослов Харнак сказал: 'Еще и теперь Порфирий не опровергнут' [36, c. 350–351].

В 1879 году к сохранившимся отрывкам из книги Порфирия прибавился значительный материал, написанный Макарием Магнетом, под названием 'Apokritikos'. В этой случайно найденной рукописи сохранились в прямом или косвенном виде мысли Порфирия, из которых становится ясно, что аргументированная критика христианского учения в исполнении этого философа действительно поражает читателя широтой его мысли.

Ниже будут рассмотрены фрагменты этой рукописи.

1. Вот, что писал Порфирий о евангелистах:

'Евангелисты — выдумщики, а не историки деяний Иисуса. Все они написали отчеты о страстях, не согласующиеся между собой, а совершенно разноречивые. Один рассказывает, что распятому некто поднес губку, напитанною уксусом (Марк, 15:36). Другой рассказывает иначе: 'Пришедший говорит, на Голгофе дали ему пить вино, смешанное с желчью; и отведав, не хотел пить'. И вслед за тем: 'А около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Элоим, элоим, лема савахтани, то есть Боже мой, Боже мой! Для чего Ты меня оставил?' (Матфей 27:34–46). Другой говорит: 'Тут стоял сосуд, полный уксуса и вот, привязав сосуд, полный уксуса к Иссопу, поднесли устам его. Когда же Иисус вкусил уксуса, он сказал: 'Свершилось' и, наклонив голову, испустил дух' (Иоанн 19:30). Другой рассказывает: 'И возгласив громким голосом, сказал: 'Отче! В руки Твои предаю дух Мой' (Лука 23:46). Из этого блеклого и противоречивого рассказа можно сделать вывод, что речь идет не об одном, а о нескольких пострадавших. В самом деле, если один говорит: 'В руки твои предаю дух мой', другой: 'Свершилось', третий: 'Боже мой, Боже мой, для чего ты меня оставил', то очевидно, что это противоречивое повествование относится к нескольким распятым, либо к одному, но столь тяжко боровшемуся со смертью, что не мог дать присутствующим ясного представления о своем страдании. Если же евангелисты, не будучи в состоянии рассказать правду о способе его смерти, сочинили поэму об этом, то и обо всем остальном они не могли сообщить ничего достоверного' (II, 12).

2. Порфирий критикует апостола Павла.

'Этот самый человек, сильный в речах, однажды, как бы забыв свои собственные слова, сказал тысяченачальнику, что он не иудей, а римлянин (Деяния, 22:25), хотя пред этим сказал: 'Я иудеянин, родившийся в Тарсе Киликийском, воспитанный в сем городе при ногах Гамалиила, тщательно наставленный в отеческом законе' (Там же, 22:3). Итак, сказавши 'я римлянин' и 'я иудей', он ни то и ни другое, потому, что причисляет себя к тем и к другим… Если Павел лицемерно объявляет себя то эллином, то римлянином, то чуждым закона, чуждым и враждебным и тем и другим, то это значит, что он вкрался в душу тем и другим и всем им навредил, льстиво присваивая себе убеждения их. Таким образом, он лжет и явно в ладах с ложью, и напрасно он говорит: 'Истину говорю во Христе, не лгу' (Римлянам, 9:1), ибо кто вчера облачался в тогу закона, а сегодня — Евангелия, тот по справедливости и в личной и в общественной жизни — злодей и зловредный человек.

3. Порфирий недоумевает по поводу того, каким образом Бог может быть рожден женщиной:

'Если и среди эллинов попадаются столь тупоумные люди, что думают, будто боги обитают внутри статуй, то у них все же более чистое представления о боге, чем у того, кто верует, будто Бог вошел во чрево девы Марии, стал зародышем, родился и его спеленали, перепачканного кровью детского места, мерзостью и кое-чем более неприличным, чем это' (IV, 22).

Все цитаты из 'Против христиан' приводились в русском переводе с издания — А.Б.Ранович. 'Античные критики христианства', М., 1990. Политиздат, стр. 364–398.

Флавий Клавдий Юлиан был императором Римской империи в 361–363 гг. и погиб в походе на персов. Он заменил на троне Константина I и Констанция II, личностей немало сделавших для превращения христианства в единственную официальную идеологию империи. Однако в отличие от них Юлиан, преклоняясь перед античными традициями его предков, пытался реанимировать язычество. Надо отметить, что для этого он не стал устраивать гонений на христиан, а объявил свободу всех вероисповеданий. За эту попытку в поздней христианской литературе он стал именоваться Юлианом Отступником.

От него до наших дней сохранились несколько философских трактатов, в которых он приводит свои доводы для опровержения христианства. Опустив те места в его произведениях, где он пытается оправдать языческие верования, здесь приводятся несколько фрагментов из труда 'Против христиан':

1. Юлиан обвиняет христиан в отступничестве от закона Моисея в вопросе об обрезании. Он говорит:

'Почему вы не совершаете обрезания? 'Павел, — говорят они, — сказал, что заповедано обрезание сердца, а не плоти'…Послушай же опять, как писание говорит о том, что обрезание по плоти преподано Аврааму как завет и как знак 'между Мною и вами, между потомством вашим в роды ваши; обрежьте крайнюю плоть вашу, и это будет знамением завета между мною и тобою и между мною и потомством твоим' (Бытие, 17:10). После того, как Христос недвусмысленно предписал, что надо соблюдать закон, и угрожал наказанием за нарушение хотя бы одной заповеди, какое придумаете себе оправдание вы, нарушившие все заповеди, вместе взятые? Либо Иисус говорит неправду, либо вы лжете везде и во всем и ваши хранители закона. 'Обрезание будет на теле вашем', — говорит Моисей; исказив это, они говорят: 'Мы обрезаны сердцем'.

2. Юлиан опровергает утверждение христиан, что ветхозаветное высказывание Моисея 'Господь Бог вам воздвигнет вам пророка из братьев ваших как меня; слушайтесь его' (Второзаконие, 18:18) имеет прямое отношение к Иисусу. Он говорит:

'…ведь Моисей говорит, что тот будет подобен ему, а не Богу, что то будет пророк, как он, из среды людей, а не от Бога'.

3. Юлиан недоумевает по поводу ветхозаветного стиха о вавилонской башне, согласно которому, Бог разделил людей на народы и смешал их языки потому, что возгордившись, решили построить в Вавилоне башню высотой до небес (Бытие, 11:1–8). Он говорит:

'Вы хотите, чтобы мы верили подобным вещам, а вы не верите тому, что Гомер говорит об алоадах, что они вознамерились взгромоздить три горы на другую, чтобы приступом небо взять (Одиссея XI, 3/6). А я говорю, что и это столь же сказочно, как и то. Вы же признавая первое, на каком основании ради Бога, отвергаете сказание Гомера? А уже о невежестве этих людей, я думаю и говорить не стоит: если бы даже все люди на всей земле имели один язык и одну речь, они не сумеют построить башню, доходящую до неба, даже если бы они употребили на кирпич всю землю: ибо потребуется бесчисленное число кирпичей, размером во всю землю, чтобы можно было добраться до орбиты Луны. Если допустить, что собрались все люди, что у них один язык, что они превратили всю землю в кирпич и в тесанные камни, то когда бы башня могла достигнуть до неба, если бы даже люди выстроившись гуськом, вытянули ее тоньше иглы?'

Все цитаты из 'Против христиан' приводились в русском переводе с издания — А.Б.Ранович. 'Античные критики христианства'. М., 1990. Политиздат, стр. 399–432.