Но кентавры, как и должно было быть, не обращали на них никакого внимания. Очень скоро невидимки совсем осмелели. Теперь они были в пяти шагах от загадочной конструкции и шестерки кентавров.

Можно было, наконец, разглядеть их, как следует.

Лица точно были совсем, как человеческие, только глаза оказались холодными и неподвижными. Туловища кентавров выглядели такими же, как на рисунках к древнегреческим мифам.

И Костю вдруг осенило: а вдруг эти инопланетяне посещали Землю и в прежние времена? А древние греки их запомнили и, причудливым образом трансформировавшись, эта память отразилась в мифах.

Однако, подумал Костя тут же, у тех, у древнегреческих кентавров, рук было по две, а у этих по четыре на каждого.

На одной из правых рук кентавра, отличающегося от других и своеобразной рыжей мастью, была красная повязка, как у капитана футбольной команды.

Тут Косте стало даже смешно: ну и компания собралась на поляне! Люди Земли, ставшие невидимками, и пришельцы с другой планеты, способные прикидываться людьми, чтобы местные жители не обращали на них никакого внимания.

А люди Земли вдобавок не только невидимы, но еще и скрыты под неуклюжими, тоже ставшими невидимыми тяжеленными плащами, пропитанными жидким бетоном. Прямо сюрреализм какой-то!

Но Петр толкнул его локтем, и Костя потерял нить своих размышлений.

В следующее мгновение он тоже разглядел то, что секундой раньше увидел Петр, и почувствовал, что даже рот у него раскрылся от удивления. Да и было чему поразиться: синяя фигурка у основания решетчатого сооружения оказалось хоть и миниатюрной, но точной копией директора их школы Степана Алексеевича – в той же позе, в какой он стоял сейчас у кустов смородины.

Красной фигуркой был какой-то мальчишка, неизвестный им, но тоже, бесспорно, житель Земли.

Обе фигурки казались полупрозрачными, сквозь них свободно проходили блики от прыгающих разноцветных огоньков.

– Вот это да! – потрясенно вымолвил Петр в полный голос. – Почему у них здесь Степан Алексеевич стоит? И что вообще все это значит?

– Чувствую, – уныло отозвался Костя, – ничего мы с тобой не поймем. Тут и бабушка твоя не разобралась бы. Никакой логики во всем, что происходит.

– Нет, надо еще понаблюдать, – возразил Петр, – вдруг что-нибудь произойдет, и сразу все станет понятным.

Медленно потянулись минуты. Но ничего нового не случалось на поляне, по-прежнему кентавры с виду бестолково топтались вокруг установки, внутри которой не прекращалась веселая суета огоньков.

На стоящих всего в нескольких шагах от них Костю и Петра пришельцы, понятно, так и не обращали никакого внимания.

В один из моментов, правда, у Кости пошел холодок по спине: кентавр с капитанской повязкой вдруг повернул голову, и взгляд неподвижных глаз пришелся, казалось, прямо ему в лицо.

Однако сразу же Костя понял: пришелец смотрит сквозь невидимого человека на опушку леса за его спиной.

А еще минут десять-пятнадцать спустя произошло новое непонятное событие. Оно запутало все окончательно.

Высоко-высоко в небе, явно выше невидимого колпака, накрывшего дачный поселок и его окрестности, пронеслась яркая вспышка. Пронеслась и исчезла, а когда разведчики-земляне, проводив ее изумленными взглядами, снова обернулись к кентаврам, тех уже не было.

Опять красовались на поляне две оранжевые палатки. А рядом с ними шестеро бородатых туристов наслаждались отдыхом на лоне природы.

Запас кислородной смеси подходил к концу, пора было возвращаться. Костя с Петром, бросив последний взгляд на пришельцев, все еще прилежно изображавших из себя туристов, двинулись в обратный путь.

Под тяжестью бетонированных плащей-накидок оба уже заметно подустали, идти становилось все трудней.

Но если на поляне с оранжевыми палатками ничего больше не менялось, то по возвращении в дачный поселок двух разведчиков ожидало много поразительных неожиданностей.

Казалось, кто-то специально подхлестнул ход событий, и ситуации стали быстро меняться.

Прежде всего оказалось, что хоть на улицах Поваровки все оставалось по-прежнему, но окаменевшего Степана Алексеевича возле дома нобелевского лауреата уже не было.

Чуть позже Костя и Петр выяснили, что Лаэрту-второму в конце концов пришла здравая мысль отрядить за директором школы робота Ивана Ивановича, которому любое излучение было нипочем. Робот благополучно доставил его в подвал лабораторию, где директор стал быстро возвращаться к жизни.

И теперь Степан Алексеевич, слегка побледневший от пережитого, сидел на стуле и пил чай со смородиновым вареньем.

За ним заботливо ухаживали Верочка-первая и Верочка-вторая.

– Степан Алексеевич! – потрясенно выговорил Петр, сбрасывая на пол опостылевшую одежду, пропитанную бетоном. – С вами все в порядке?

Директор школы вздрогнул и затравленно огляделся по сторонам. Костя сообразил, что они все еще невидимы и неслышимы, однако Петина накидка, потеряв контакт с его телом, мигом проявилась на полу у ног Степана Алексеевича, и такая неожиданность тяжело подействовала на человека, и так немало пережившего.

К счастью, Бренк уже понял по движению люка, открывшегося и вновь быстро закрывшегося, что разведчики вернулись, и тут же снял с них ЭКН.

– Костя, Петр, – слабым голосом произнес Степан Алексеевич и дрогнувшей рукой снова взялся за стакан с чаем.

– Степан Алексеевич, как вы? – участливо спросил Костя.

– Ничего, – нервно ответил директор, – сейчас уже ничего.

– А что же с вами было? Что вы чувствовали?

– Не знаю, – ответил Степан Алексеевич. – Помню, что в голове стало как-то туманно. А потом было такое такое чувство, будто кто-то что-то высасывает из меня пылесосом.

– Из вас?! – потрясенно вымолвил Костя.

– Из моей головы, – уточнил Степан Алексеевич. – А потом я оказался здесь, в лаборатории Лаэрта Анатольевича. Теперь постепенно все проходит.

Костя, пораженный, призадумался, понять он ничего не мог. Петр же тем временем докладывал Александре Михайловне о результатах разведки:

– А потом в небе промелькнула какая-то яркая вспышка, – говорил он, и кентавры опять стали выглядеть, как обыкновенные туристы…

– Это мы знаем, – рассеянно отозвалась доктор педагогических наук, мы ничего не выпускаем из наблюдения.

В лаборатории тоже кое-что изменилось: Александра Михайловна теперь сама сидела за пультом монитора. Как и следовало ожидать, она решила взять на себя управление мини-телекамерами и наверняка без особого труда освоила такую премудрость.

А лауреат нобелевской премии теперь стоял рядом с ней в позе секретаря-референта и судя по всему ничего не имел против того, что Александра Михайловна взяла на себя руководство полностью и окончательно.

– У нас тут, знаете ли, много чего произошло, пока вы отсутствовали, – продолжила Петина бабушка. – И кое-что для нас прояснилось.