очень люблю, — но что же нам делать?

Удрученно и глубоко вздохнув, капитан уставился мимо Элизабет, на блестевшие рядом серьги и браунинг.

— Я ведь уже не раз, и не два объяснял, Бесс! Нужно заработать. Заработать хорошие, настоящие деньги. Спекуляция оружием в Новом Орлеане выручила бы нас, позволила зажить по-иному. Да вот беда, лопнула моя спекуляция… Но лишь только удастся сорвать куш — я обещаю сделаться добропорядочным членом общества.

Элизабет попыталась было заговорить, но Фрост поднял руку и жестом попросил помолчать.

— Покуда я не разбогатею, пожениться значило бы или отобрать у тебя всякий покой — до последней капли, или бросить службу и жить на твоем содержании, на гроши, которые платит лондонская телекомпания. Недурная перспектива? Только не с моей точки зрения! Стану зажиточным субъектом — в тот же день приглашу тебя под венец. Сама знаешь — я очень этого хочу. Я люблю тебя.

— И я тебя люблю…

— С твоей стороны было бы разумно послать меня к лешему. С моей стороны было бы разумно помалкивать о женитьбе. Да обоим нам, видать, всякий разум отшибло…

— Я люблю тебя, Фрост. Любила еще до того, как повстречала, понимаешь? Ты сумасшедший, ты похож на героя бездарно сочиненной трагедии… А я — просто дура. Но я очень, очень люблю тебя…

Фрост прошагал через просторный вестибюль и осведомился возле стойки:

— Звонков не наблюдалось? Я — Хэнк Фрост, зарегистрировался двое суток назад. Ежели вызывали — докладывайте. И пошибче.

Ключ от комнаты звякнул о конторку, проскользнул, остановился. Замер на полированной поверхности.

— Никаких звонков не наблюдалось, сэр.

Безусловная профессиональная вежливость. Фрост оглянулся через левое плечо и зафиксировал присутствие Бесс. А заодно, раздражающего и мешающего отродья — Кевина. Упомянутая личность восседала на диване, доверчиво прижимаясь к Элизабет и со всевозможным вниманием рассматривая научную брошюру. Ее Кевин ловко украл в одном из посещенных за день музеев…

Целый день! Господи помилуй! Целый день истрачен на три музея. Кроме того, на выставку индейского рукоделия. А еще — на местный ботанический сад.

Но следовало отдать Элизабет должное. В ее присутствии Кевин Стэнли Чильтон внезапно перестал вести себя как малолетнее светило разума, и сделался обычным, веселым, добродушным ребенком. Шаловливым ребенком.

Даже брошюру стибрил, а это гениям не к лицу…

— Простите, сэр, — повторила девушка. — Никаких звонков не было.

Фрост испустил глубокий вздох искреннего облегчения.

— Мы запремся в номере на целый вечер. Если позвонят — просто переключите на внутренний телефон. Хорошо?

— Разумеется, сэр.

Принужденно улыбнувшись, наемник поклонился и двинулся вспять, к просторному дивану, где примостились Элизабет и Кевин.

— Папа не объявлялся на проводе, Хэнк?

— Нет, приятель. Но думаю, он тебя вызовет. Или нынче вечером, или поутру… Ба! У меня возникла удачная мысль. Отчего бы не заказать себе на сон грядущий горячую пиццу? Расположимся в гостиной, поглядим телевизор, наедимся до отвала. Поболтаем.

— О’кей! — просиял Кевин, вскочил и ринулся к дверям лифта.

Фрост проводил его взглядом.

— Кажется, мальчик, наконец-то пришелся тебе по нраву, — негромко сказала Бесс.

Оглянувшись, наемник откашлялся и внушительно произнес:

— Ничего страшного. Немного передохну, полежу, почитаю — и всю приязнь точно рукою снимет.

Элизабет состроила капитану гримаску и тоже поднялась.

Часом позже доставили горячую пиццу. Для этого Фросту понадобилось употребить немалую находчивость, перелистать отменно толстый телефонный справочник, угадать наилучший возможный выбор. Шестое чувство не подвело. Пицца оказалась отменной.

Бесс, одетая в запасные джинсы Фроста и его же клетчатую рубаху, облаченный в теплую пижамку малолетний гений Кевин Стэнли Чильтон, и сам Генри Фрост, не потрудившийся сменить одежду, в которой расхаживал по Монреалю битый день, болтали, уписывали восхитительную пиццу, смотрели довольно посредственную передачу. “Идиллия, — удрученно подумал Фрост. — Настоящая семейная идиллия. С неминуемой невозможностью переспать… Ибо ребенок обретается под боком. Тьфу!”

Резко и неожиданно зазвенел телефон.

Кевин подпрыгнул. Элизабет вопросительно посмотрела на Фроста. Наемник дождался третьего звонка и не торопясь поднял трубку.

— Алло?

— Капитан Фрост?

Далекий голос говорил с несомненным нью-йоркским акцентом.

— Он самый. А вы кто будете?

— Отец Кевина, Мильт.

— Простите?

— Доктор Мильтон Чильтон. — Отлично. Мальчик сидит рядом. Вручаю… Не надо, — перебил голос. — У меня и минуты лишней нет. Слушайте. Завтра утром прибудет некто Питер Каннингэм. Агент Королевской Конной Полиции. Канадец. Он заберет Кевина и доставит ко мне. Высокий темноволосый мужчина, шесть футов четыре дюйма ростом. Повторяю: он федеральный агент, поэтому не смущайтесь, если приметите кобуру под мышкой.

— Не стану, — хмыкнул Фрост. — Смущаться не стану.

Голос в телефоне хихикнул.

— Он предъявит удостоверение и заберет мальчика.

Упомянутая малолетняя личность уже подпрыгивала рядом с Фростом, пытаясь выхватить трубку. Мгновение поколебавшись, наемник отрицательно мотнул головой и обратился к невидимому собеседнику:

— А правильно ли это, доктор Чильтон? По условиям, я должен доставить ребенка сам, и передать с рук на руки…

— Мне уже впору бежать бегом, — прервал его собеседник. — Повторяю: Питер Каннингэм предъявит удостоверение. Весьма впечатляющее. Привет Кевину, и до свидания.

Раздался щелчок и быстрые, короткие гудки. — Черт! — буркнул капитан Генри Фрост.

— Что случилось? — осведомился мальчик. — Папа не захотел со мной говорить?

— Хотел, — солгал наемник, — но времени у него было в обрез, бежать потребовалось. Видимо, позвонил в перерыве совещания…

— Да, — бесцветным голосом произнес Кевин. — Время… Никогда ему не хватает времени…

Чильтон-младший развернулся, ссутулился и зашагал к своей комнате. Неслышно исчез в дверном проеме.

На экране телевизора продолжали скакать и палить из револьверов лихие ковбои. Элизабет неторопливо доедала последний кусок пиццы, а Фрост нежил в ладонях отнюдь не слабый коктейль “Сиграм”.

Прожевав пиццу окончательно, Бесс посмотрела прямо в лицо наемнику.