— Но ведь у нас нет никакой возможности уйти отсюда, господин капитан!

— Возможности, милейший прапорщик, рождаются вот где! — ответил Мангеймер, хлопнув себя по лбу. — Пойдемте со мной в зал, и там я изложу вам мой план.

Приказав своим драгунам охранять ворота, Мангеймер вместе с прапорщиком прокрался в замок.

Войдя в зал, они увидели, что за столом сидит Танге, а перед ним стоит пустая бутылка из-под вина.

— Приятного аппетита, капеллан! — воскликнул Мангеймер. — Кто пьет, а кто воюет — так оно и должно быть. Если ты еще способен что-нибудь соображать, скажи: есть ли из имения другой выход, кроме подъемного моста?

— Мне, по крайней мере, ничего об этом не известно, — ответил Танге.

— Какой из рвов, по-твоему, всех мельче?

— Я думаю, тот, что с западной стороны, там, где не. т вала. Говорят, в прежние времена через ров шла каменная галерея, которая впоследствии была разрушена. Во всяком случае, в ясную погоду, при солнце, все еще можно различить груды камней под водой. Но если вы собрались уйти отсюда таким путем, — добавил он, — вам будет нелегко спуститься к этому рву, потому что дверь, выходящая к нему, давным-давно замурована.

— Ты говоришь, с западной стороны… Значит, замок должен отбрасывать туда тень, ведь луна пока еще стоит не слишком высоко. Можешь ты показать мне этот ров?

— Конечно, окно в комнате Карен как раз выходит туда.

— Если так, пошли!

Танге поднялся и последовал за Мангеймером в одну из соседних комнат.

Вскоре со двора послышались громкие крики и непрерывно нараставший шум. Один за другим прогремели два выстрела. Капитан поспешил обратно в зал.

— Они уже здесь, — крикнул он, — мы не успеем спастись! Прапорщик, за мной!

С этими словами Мангеймер выхватил свою длинную шпагу и рванулся к выходу. Но его остановили солдаты.

— Гром и молния! — воскликнул он. — Что здесь происходит?

— Мы погибли, ваше благородие! — ответил один из драгунов. Он был бледен и с трудом переводил дух. — Два человека подкрались к нам сзади, и мы их не заметили. Один был без камзола — он ринулся в самую гущу наших людей. Двое выстрелили, но не думаю, что попали. Весь вал кишит врагами. Вот, послушайте! Звенят цепи — это они опускают мост!

— Надо бежать! — сказал Мангеймер. — Капеллан, не можешь ли ты раздобыть нам толстую веревку, такую длинную, чтобы от окошка, которое ты мне показал, ее хватило до земли?

— Где же мне взять такую длинную веревку, ваше благородие? — ответил Танге. — Управляющий сидит у себя в комнате на другом конце двора, а мы ведь не можем выйти отсюда!

— Сорвите с кроватей простыни! — приказал капитан.

Драгуны принесли четыре простыни, их разорвали на полосы, а затем связали. Пока это делали, шум во дворе продолжал нарастать. Мангеймер подошел к окну и прислушался. Он узнал голос Свена — тот отдавал приказания и подбадривал своих людей.

— Отодвиньте пуховик от окна, — распорядился капитан, — и попробуйте подстрелить энгов из карабинов!

Два драгуна взялись было выполнить это приказание, по осторожные энги так плотно прижимались к стене, что драгуны не могли даже прицелиться. Зато снизу раздался выстрел, и одного из шведов ранило в руку. Несчастный выронил карабин и отскочил от окна с воплем боли и ужаса. Мангеймер велел своим людям снова загородить окно.

Шум становился все громче. Дверь сотрясалась от мощных ударов. Как только свили веревку нужной длины, Мангеймер взял свечу и кивнул своим людям. Когда драгуны вышли из зала, по лицу Танге скользнула коварная усмешка. Мангеймер обернулся в дверях и воскликнул:

— Будет лучше, если ты пойдешь с нами, Танге! Ты поможешь нам, если понадобится.

Это распоряжение явно не понравилось капеллану. Улыбка на его лице погасла, но он встал и последовал за шведами.

Место, которое выбрал для побега Мангеймер, находилось у западной стены замка, где, как уже говорилось, вал возводить не стали, но зато расширили ров, так что он пролегал футах в двенадцати от замка. Стена была толстая, без дверей. На верхнем этаже в сторону рва выходило лишь одно-единственное узкое длинное окно в спальне Карен. Через это окно шведы и собирались совершить побег.

Замок, как и предполагал капитан, отбрасывал здесь на воду широкую тень. Лес по другую сторону рва был окутан густым серым туманом.

— Потушите свет, — прошептал Мангеймер, — и соблюдайте полную тишину. Одно неосторожное слово, один возглас — и наш замысел сорван! Как только спуститесь вниз, ищите брода, а если не найдете, перебирайтесь вплавь через ров. Я спущусь последним.

Отдав эти распоряжения, он открыл окно. Один из драгунов залез на подоконник, его обвязали веревкой, затем двое ухватились за нее и спустили драгуна вниз. Первая попытка удалась, вторая тоже. Капитан улыбнулся, потирая руки, и шепнул прапорщику:

— Что ж, все идет, как надо. Я думаю, этой ночью мы оставим старину Свена в дураках.

Наконец драгуны беспрепятственно покинули замок, Все совершалось в полной тишине; даже в десяти шагах и то никто не заподозрил бы неладного. Когда последний драгун спустился на землю, Мангеймер обернулся к Танге. Тот стоял, молча скрестив на груди руки, и из угла комнаты наблюдал за тем, что происходило у окна.

— Теперь ты должен мне помочь! — прошептал капитан.

— Извольте! — с готовностью отозвался Танге.

— Если я буду цел и невредим, то завтра же пойду к священнику и замолвлю за тебя словечко, чтобы у тебя опять все пошло на лад с твоей невестой. А вздумаешь дурить — вовек не забудешь Мангеймера и его драгунов. Дай-ка мне пуховик.

Танге снял с кровати пуховик. Мангеймер бросил его во двор, и пуховик упал прямо под окошком.

— Дай еще один! — прошептал капитан.

— Зачем он вам? — спросил Танге.

— Чтобы мягче было падать, если лопнет веревка.

Побросав в окно пуховики со всех кроватей, Мангеймер прокрался в зал и сразу же вернулся назад со скатертью, в которую были увязаны самые разнообразные вещи, — он отобрал их еще днем как свою часть добычи. Капитан повесил этот узел на шею, затем, взобравшись на подоконник, завязал у себя под мышками веревку.

— А теперь принеси мне бокал вина, и давай выпьем за мое счастливое путешествие!

— На здоровье! — сказал Танге, когда Мангеймер осушил бокал.

Затем, взяв веревку, начал опускать капитана.

— Вы не забудете о вашем обещании замолвить за меня словечко священнику? — вдруг прошептал он, придерживая веревку.

— Нет, конечно, нет, — ответил Мангеймер. — Скорей опускай веревку!

— Погодите, — продолжал Танге, постепенно повышая голос. — Конечно, вы можете заставить господина Кристена Нильсена простить меня, но заставите ли вы его дочку снова меня полюбить?

— Конечно, заставлю! — ответил Мангеймер не без некоторой тревоги в голосе. — Я буду хлопотать за тебя, как за родного брата. Опускай же веревку!

— По справедливости говоря, — продолжал Танге, — вы тяжко провинились передо мной. Это вы совратили меня с истинного пути, вы пробудили во мне греховную страсть к игре и угрожали мне, когда я пытался ей противиться.

— Почему ты заговорил об этом сейчас? — спросил Мангеймер; его испугали слова капеллана, произнесенные решительным, угрожающим тоном.

— Что-то мне стало очень тяжело вас держать, капитан! Боюсь, что у меня не хватит сил!