— Что это значит: «когда мы к нему придем»? — спросила госпожа Эльсебет. — Я полагаю, мы доедем до Юнгсховеда, а оттуда вышлем к Свену гонца.

Ивер остановился и с удивлением взглянул на нее.

— Если вы и впрямь намерены так поступить, я с вами распрощаюсь, потому что сопровождать вас дальше нет никакого смысла.

— Но к чему все эти церемонии?

— Ваш гонец не заставит Свена приехать в Юнгсховед.

— Ты в самом деле считаешь, что он откажется…

— Боюсь, что откажется… Такой уж он человек.

— Милая матушка! — раздался ласковый голос Карен. — Давай лучше последуем совету Ивера Абельсена и сами поедем к Свену. Мы будем с ним очень учтивы, — продолжала она, понимающе кивнув Иверу, — ведь не две знатные дамы, а несчастные беглянки ищут его помощи.

Госпожа Эльсебет молчала, одинаково потрясенная словами Ивера и дочери.

— Кажется, ваша милость изволили что-то сказать, — заметил Ивер с лукавой улыбкой.

— А где живет этот егерь, с которым нужно так церемониться?

— Поедем дальше, — ответил Ивер, удовлетворенно кивнув головой. — Я понял желание вашей милости.

Вскоре они оставили позади лесную дорогу и повернули к поселку Ронеклинт.

В тот же день, спустя два часа, из Гьердерёда и Рекинде — двух деревень, которые во время войны были излюбленным пристанищем энгов, — вышли какие-то люди. Все они направлялись к Хёфдингсгорду и были вооружены мушкетами и короткими шпагами с широким клинком.

Накануне Свен собрал своих бойцов и роздал им в награду деньги. На энгов это произвело необыкновенное впечатление, и Свен заметно вырос в их глазах. Эти скромные люди сочли благодеянием то, на что могли рассчитывать по праву. К тому же они впервые за все время получили вознаграждение за свою службу.

Дойдя до опушки большого леса, который начинался у Небле, огибал Хёфдингсгорд и тянулся до самого Ульфесунда, энги перелезли через ограду и скрылись среди деревьев. Вскоре после этого на дороге показалась группа всадников-двое мужчин и две дамы. Это были госпожа Эльсебет и ее дочь в сопровождении Ивера и Свена-Предводителя энгов.

Свен ехал рядом с Карен, которая разглядывала его с опаской и любопытством. Она сравнивала живого человека, ехавшего рядом с ней. с тем образом, который уже давно сложился в ее воображении под влиянием беспрестанных рассказов о подвигах Предводителя энгов.

— Но доверьте же мне, наконец, ваш замысел! — воскликнула она, когда они въехали в лес, в котором поутру обе беглянки скрылись от гнавшихся за ними шведов. — Вы обещали спасти нас и привести в Хёфдингсгорд да еще избавить от шведов, а ведь о вас, Предводителе энгов, говорят, что вы всегда держите свое слово. Я только не понимаю, как вы это сделаете.

— Пустяки! — ответил Свен. — Все это не так страшно, как кажется. Здесь могут быть, как я полагаю, три выхода. Первый, и самый лучший: когда мы прибудем в ваше имение, то обнаружим, что шведы уже убрались восвояси.

— Увы, я в это не верю…

— Что ж, тогда остается второй выход: мы постараемся уладить дело полюбовно. Поскольку уже заключен мир, надо действовать осторожно.

— Полюбовно? — насмешливо переспросила госпожа Эльсебет, которая прислушивалась к их разговору. — И вы всерьез считаете, что от этого будет толк?

— Нет, госпожа! — ответил Свен. — Я так не считаю. Но тогда мы сможем прибегнуть к силе. Это и есть третий выход. Но, прежде чем мы что-либо предпримем, я провожу вас в Мерн, где вы будете в полной безопасности.

Пока Свен говорил, Ивер наклонился в седле и прислушался.

— За нами едет какой-то всадник! — воскликнул он.

Свен обернулся и тотчас же увидел в некотором отдалении всадника, ехавшего по дороге.

— Что ж, значит, шведы все еще здесь, — спокойно сказал он.

— Как вы намерены поступить? — спросила госпожа Эльсебет.

Свен улыбнулся.

— Я намерен воспользоваться вторым способом, о котором только что говорил.

— Что?

— Мы попросим шведов убраться подобру-поздорову, — с улыбкой ответил он.

— Третий способ, однако, более надежен, — заметил Ивер.

Драгун тем временем подъехал так близко, что можно было различить узел с одеждой, который он спереди прикрепил кожаным ремнем к седлу. Поверх пистолетов болтались две большие медные фляги. Сзади к седлу была привязана живая овца, которая жалобным блеянием оповещала всех о том, сколь неудобно ее ложе. Драгун был высокого роста и крепкого сложения. Шапка у него была сдвинута на затылок, а багровое лицо и неуверенная осанка свидетельствовали, что он под хмельком. Когда он подъехал ближе, можно было расслышать слова немецкой песни, которую он распевал:

Ах, хоть бы, ах, хоть бы

Так было всегда!..

Всадник заметил госпожу Эльсебет и ее спутников, лишь очутившись в нескольких шагах от них. Он придержал своего коня и, казалось, заколебался, но потом спокойно поехал дальше, продолжая распевать свою песню еще более проникновенным голосом.

— Господь вас благослови, добрые люди! — допев песню, воскликнул он на невразумительной смеси шведского и немецкого. — Раз уж у нас теперь мир, мы можем немного прокатиться вместе: люблю приятное общество!

— Ваша поклажа, однако, как-то не вяжется с миром, — заметил Ивер.

— Да что там! — ответил драгун, бросив удовлетворенный взгляд на свою добычу. — Кое-какие вещицы, чтобы приодеться, да кусок мяса, чтобы заморить червячка. Нам и то и другое надобно до зарезу, и если уж не можешь раздобыть то, чего хочется, надо хотеть того, что раздобываешь. Такое у меня правило.

— Значит, вы продолжаете грабить датчан даже после заключения мира?

До драгуна, видимо, не дошел смысл этого вопроса, и он воскликнул со вздохом:

— Увы, да! У нас теперь мир. Да я бы дал себя обмазать дегтем с ног до головы, если бы только эта весела» война протянулась еще с полгодика! Клянусь пресвятой девой и всеми прочими святыми, которые помогают отважным воинам, что мне никогда в жизни не доводилось встречать людей лучше и достойнее датчан. Когда я воевал в Испании, тамошние жители сражались как черти — днем бились с нами, а ночью убивали нас исподтишка. Пришел я в Италию — там мы дохли от отравленного вина. А стоило войне забросить нас в какую-нибудь нищую, голодную страну — половина наших солдат вскоре помирала от голода.

— Ох ты! — воскликнул Ивер. — Почему же голод пощадил другую половину?

— Потому что она померла от жажды, приятель! А в вашей стране живешь, словно в раю. Вокруг сплошь добрые, кроткие люди — они не воюют, не защищаются, а просто пускаются при нашем появлении наутек. Но сперва всегда позаботятся о том, чтобы оставить нам битком набитые сундуки.

— А где же вы разбойничали сегодня? — спросил Свен.

— Сколько жить буду — не забуду сегодняшний день! — продолжал солдат. — Слушайте: мы завели коней в сени крестьянского дома, выволокли шкаф, насыпали в ящики овса и стали кормить лошадей. Потом мы взяли себе лучших овец и вылакали весь мед, а что не смогли выпить, разлили по полу. А когда хозяин под конец расхныкался, мы привязали его к печи, стащили с него одежду, и один из наших принялся дубасить его ножнами, а другие в это время заставляли его петь: «Ах, хоть бы, ах, хоть бы так было всегда!» Мужичишка рыдал и пел, а мы тем временем хватали что под руку попадало. Пресвятая дева! Провалиться мне на этом месте, такого счастливого денечка в моей жизни еще не было! Пусть мой ангел- хранитель превратит меня в кита, если я вру.

— Почему же именно в кита? — спросил Ивер.