дам вам самых лучших, — вы дня через три, не более, будете у Минозоты, а там вы уж очутитесь между цивилизованными людьми; лошади, железные дороги, кареты, всевозможные способы передвижения будут в вашем распоряжении. Не пройдет и двух недель, как вы снова будете в вашей гасиенде дель Рио-Браво дель Порте, — нравится вам это?

— О да, да, вы так добры! Как я вас люблю! — вскричала молодая девушка со слезами на глазах. — Вам мы будем обязаны нашим счастьем.

— А вы, дон Пабло, ничего не говорите?

— Я не знаю, как сказать… — в смущении заговорил молодой человек.

— Что, идя в пустыню, вы взяли мало денег, так, что ли?

— Признаюсь, дон Валентин; если вы уж сами угадали, так что ж мне скрывать. И вот теперь, несмотря на то, что я очень богат, у меня нет необходимых денег на путешествие по Соединенным Штатам, и я принужден отказаться от него и возвратиться туда, откуда пришел; У меня в бумажнике едва ли наберется пятьсот пиастров.

— Что ж, это порядочная сумма, но все-таки ее недостаточно.

— Ну, вот видите, — жалобно ответил он, — а нас еще восемь человек.

— Это правда.

— Ах, если б я знал!

— Жалеть уж поздно.

— Но надо же что-нибудь придумать! — решительно вскричала донна Долорес. — Увидите, квежидо Пабло, как очаровательно будет это путешествие, когда мы будем вместе; время так быстро пролетит, что мы и не заметим его.

— Это очень мило, сеньора, — сказал Валентин, смеясь, — но не совсем благоразумно. Я лучше придумал.

— Что же? — спросила она с любопытством.

Дон Пабло Гидальго покачал головою.

— Что, вы мне не верите!

— О, этого я не говорил, сеньор, — спохватился он.

— Ну, так слушайте. Я сказал вам, что дам вам в проводники трех охотников.

— Да, сеньор.

— Хорошо. Одного из них, которого вы знаете и сами, зовут Павлет. Ему я поручил начальство над вашим маленьким отрядом. Когда вы дойдете до американской границы, он проведет вас в один меховой магазин, может быть самый богатый во всей Северной Америке, существующий под фирмой «Мильнес, Максуэль и сын»; эти господа очаровательнейшие, милейшие люди, с которыми я уже лет десять состою в деловых отношениях. Вы потрудитесь передать им от меня это письмо.

— Это письмо? — спросил нерешительно дон Пабло.

— А я знаю, что это! — радостно вскричала донна Долорес.

— О, недоверчивый мексиканец! — вскричал Валентин со смехом. — Не бойтесь, в этом письме нет ничего компрометирующего; это не больше как открытие кредита в торговом доме «Мильнес, Максуэль и сын», для того чтоб вы могли не стесняться никакими путевыми издержками.

— Я так и думала! — сказала молодая женщина, протягивая охотнику с очаровательной улыбкой свою крошечную ручку.

— О, дон Валентин! — вскричал дон Пабло с восторгом. — Извините меня, я полудикарь, ваша деликатность меня просто смущает. Я не знаю, буду ли когда-нибудь в состоянии отблагодарить вас.

— Есть одно только средство — принять эту ссуду так же просто, как я ее предлагаю.

— Конечно, я принимаю ее с удовольствием: я оскорбил бы вас, если б действовал иначе.

— В добрый час! — весело вскричал Валентин, — теперь я узнаю вас. Я открыл вам кредит в десять тысяч долларов.

— Это слишком, я думаю.

— Вы возьмете сколько будет нужно, конечно, только уж не стесняйтесь, без излишней деликатности, потому что я гораздо богаче, чем вы предполагаете, а эта сумма для меня ничего не значит; к тому же я вас не освобождаю от этого долга и лично потребую возвращения, когда опять приеду в Сонору.

— О, если б вы это сделали, дон Валентин, это превзошло бы все наши одолжения.

— Уж сделаю, будьте спокойны.

— Дайте слово, сеньор, — настаивала донна Долорес.

— Разве вы мне не верите, сеньорита?

— Нет, но я знаю, что вы забываете, когда делаете одолжение; дайте же слово, а не то мы не примем вашего предложения. Вы как думаете, Пабло?

— Я совершенно согласен с вами, Долорес.

— Вот вы и попались, сеньор Валентин! — вскричала она, пригрозив ему пальчиком.

— Что делать? — ответил он добродушно, — надо будет исполнить ваше требование, сеньорита. Даю вам слово, что через шесть месяцев буду у вас. Теперь вы довольны, сеньорита?

— Я вполне счастлива и благодарю вас от глубины души.

— Берегитесь, дон Пабло, друг мой! Ваша невеста, кажется, слишком своевольна, составьте осторожно брачный контракт.

— О! — засмеялся он, — это лишнее: я все равно буду делать все, что она захочет.

— О, влюбленные! — вскричал Валентин.

Завтрак кончился; все поднялись.

— Теперь надо ехать, — сказал Валентин, — время не терпит. Я хотел бы уже видеть вас далеко отсюда. Пойдемте.

Он отвел молодых людей шагов на сто от лагеря, где в ожидании неподвижно стоял отряд всадников.

Два вьючных мула были нагружены багажом, охотники и пеоны сидели на лошадях, и остановка была только за доном Пабло и его невестой.

— Вы помните, что обещали мне, мой милый Павлет? — спросил Валентин у охотника, которому поручено было предводительство маленьким отрядом.

— Будьте покойны, мистер Валентин, — ответил охотник, — ведь вы знаете меня?

— Да, старый друг, иначе я не доверил бы вам этого дела.

— Благодарю вас; вы не раскаетесь в этом.

Затем донна Долорес и Пабло Гидальго сели на лошадей, и поезд тронулся.

Еще несколько отрывистых прощальных слов, несколько взглядов, брошенных на Валентина, и они скрылись за деревьями.

Взволнованный разлукою и тревожась за судьбу молодых людей, Валентин долго стоял неподвижно на одном месте, погрузившись в задумчивость.

К счастью, прибытие Бенито Рамиреса и Анимики рассеяло это возбужденное состояние.

— А! — сказал он, обращаясь к Рамиресу, — вы, вероятно, сообщите некоторые полезные для меня сведения.

— Какие, сеньор?

— Я недавно рассматривал ваш лагерь: местоположение очень удачно выбрано, но, не знаю почему, мне показалось, что он слишком мал для количества людей, которые должны там поместиться.

Рамирес расхохотался.

— Diablos! — вскричал он. — Вы так проницательны, что вас нелегко провести. Действительно, наш лагерь мал, но по очень простой причине: в нем не находится и трети войска.

— Как? Что вы хотите этим сказать?

— Это я придумал и признаюсь, сеньор, мысль не дурна.

— Объяснитесь.

— Боже мой! Да это очень просто: ведь вас что всего больше интересует? Спасение донны Розарио, не правда ли?

— Конечно, — ответил Валентин, искоса взглядывая на вождя Кроу…