создатели достигли такого потрясающего сходства лиц монстров с Дуклиным из фирмы «Аякс», Нечипоренко из фирмы «Кладезь» и хитрющим Панкратовым из враждебно-дружественной фирмы «Люкс».

В тот момент, когда папулька играет в «Doom», к его комнате лучше и за километр не подходить, потому что на любые вопросы папулька отвечает сквозь зубы: «Будьте любезны, изложите свою просьбу в письменном виде и передайте ее моей секретарше Алле Сергеевне». Причем отвечает так он даже на мамулькины просьбы, которая за упоминание имени Аллы Сергеевны в нашем доме может убить. Но папулька в таком состоянии сам убьет кого угодно, что хорошо знают все монстры и мы с мамулькой, поэтому его лучше оставить в покое.

Но сегодня, к счастью, папулька был в прекрасном настроении и увлеченно резался в свой любимый «Лайнс», возбужденно крича на всю квартиру, когда ему попадался квадратик не того цвета, на который он рассчитывал.

— Папа, — сказала я ему, подойдя к компьютеру и нажав на кнопку «Pause», чтобы затормозить игру.

— Что такое? — недовольно спросил папулька, одним глазом кося на монитор, чтобы воспользоваться моментом остановки и сразу прикинуть, куда рассовать падающий столбик с разноцветными квадратиками, а другим глазом выражая свое неодобрение попыткам помешать ему в тот момент, когда он «работает у себя в кабинете».

— Папа, — повторила я. — Ты помнишь, что к нам недавно приходил мальчик, который просил моей руки?

— Помню, — ответил папа нетерпеливо. — К нам приходил недавно мальчик, который просил твоей руки. А я тут при чем? Он же твоей руки просил, а не моей. Так что моя рука до сих пор принадлежит мне и хочет играть в «Лайнс».

— Моей руки он просил у тебя, — терпеливо объясняю я. — И ты ему не ответил отказом.

— Ну да, — согласился папулька. — А что, надо было отказать?

— Нет, — ответила я, — можно было и не отказывать. Меня только другое волнует. С того момента прошел почти месяц, я нахожусь в подвешенном состоянии, а мне никто ничего не говорит. Сергей молчит, как рыба об лед, вы с мамулькой — тоже ничего не говорите…

— Подожди, дочь, а что мы должны делать-то? — в глазах папульки — искреннее недоумение.

— Ну, — замялась я, — например, назначить день свадьбы. Обсудить ее, в конце концов. Вы вообще родители или где?

— Я не понимаю, чего ты суетишься-то? — спросил папулька очень спокойно. — У тебя теперь жених — есть?

— Есть.

— Ну и не нервничай. Раз жених есть, значит он все и решит. Я же не буду за ним бегать с лопатой и орать: «Серега! Назначай день свадьбы, подлец!» У нас семья не что-нибудь… Мы занимаем довольно высокое социальное положение в обществе и ты — наша дочь — не какая-нибудь лахудра-бесприданница. Так что парень должен сам подсуетиться. Этим он себя и покажет. А ты сейчас находишься в помолвленном состоянии, как говорили раньше, так что не беспокойся. Некоторые девушки помолвленными лет пять ходили и ничего. Сдюжили. Так что радуйся и наслаждайся холостой жизнью.

— А-а-а-а, — сказала я. — Поняла. То есть ты не дергаешься из принципиальных соображений.

— Именно, — ответил папулька. — Я знал, что ты въедешь, потом что ты умом пошла вся в меня.

— Мамулька тоже говорит, что мой глубокий ум — от тебя, — мстительно сказала я, — потому что ее — до сих пор на месте.

— Дитя хамит, — глубокомысленно сказал папулька. — Причем не только хамит, но и мешает папе работать. Вывод — пороть ремнем!

— Всех не перепорете, — заявила я, покидая этот негостеприимный кабинет.

— Опа мать! — заорал папулька, запуская «Лайнс». — Опять синий! Ну что ты будешь делать, а?

Я вернулась в свою комнату и стала думать. Ситуация вырисовывалась довольно странная. Разумеется, я вовсе не хотела уж так замуж, чтобы самой форсировать события. С другой стороны, я готова была выйти замуж за Сергея, потому что знала: в моих руках этот парень станет знаменитым! Ну и я вместе с ним заодно. А сейчас получалось так, что Сергей сделал над собой неимоверное усилие и попросил моей руки, папулька сделал неимоверное усилие и ему не отказал, после чего они оба стали почивать на лаврах, совершенно не собираясь что-нибудь дальше делать. И эта ситуация могла продолжаться еще очень долго. Терпеть такое положение дел я не собиралась, поэтому решительно сняла трубку и позвонила Сергею.

— Але, — раздался в трубке заспанный голос моего благоверного.

— Милый, я тебя не разбудила? — фальшиво встревоженно осведомилась я.

— Разбудила, — ответил Сергей и зевнул так, что чуть не проглотил трубку.

— Сейчас, милый, уже одиннадцать часов дня, — саркастично сообщила я. — И почему ты дрыхнешь в это время — не очень понятно.

— А то ты не знаешь, — лениво сказал Сергей, — что программисты часто по ночам работают.

— Знаю я, как они работают, — заявила я. — Или по Интернету шляются, или в чатах сидят, или почту читают.

— Вот и неправда, — горячо заспорил Сергей.

(Я уже давно заметила, что особенно горячо он спорит в тех случаях, когда я попадаю в точку.)

— Я всю ночь новый проект делал, — объяснил он.

— Ладно, — говорю, — проект. Ты мне лучше другое скажи: мы с тобой женимся, или я могу уже начинать рассматривать другие предложения?

На том конце воцарилось потрясенное молчание.

— Не понял, — наконец, сказал Сергей. — Что значит «другие предложения»?

— То и значит, — ласково сказала я. — Ты думаешь, что ты один потрясен моей красотой и умом? У меня в институте таких потрясенных — хоть пруд пруди. С утра до вечера ходят и трясутся.

— Я им потрясусь, — обозлился Сергей. — Я им так потрясусь! Завтра же пойду к тебе в институт…

— Стоп, — говорю я. — Не сомневаюсь, что это будет нечто ужасное, но мы сейчас обсуждаем совсем другой вопрос.

— Какой? — спрашивает Сергей.

Блин, думаю я, неужели все мужики так медленно въезжают? И этот, вроде, еще один из самых сообразительных.

— Сережа, — говорю я мягко. — Ты просил моей руки, или мне это приснилось в кошмарном сне?

— Просил, — отвечает он твердо.

— Тебе мои родители ответили отказом или согласием? — снова интересуюсь я.

— Согласием.

— Тогда будь любезен, назови мне дату того светлого дня, когда мы хотя бы пойдем подадим заявление, — ласково говорю я, — чтобы я знала: успею я за это время за кого-нибудь другого сходить замуж или не успею. Ты не думай, я на тебя не давлю с подачей заявления. Можешь тянуть столько, сколько хочешь. Просто мне надо скорректировать свои планы.

На том конце трубки снова воцаряется молчание. Сергей явно раздумывает. Я тоже жду, и его не дергаю.

— Знаешь что, — наконец, раздается его голос. — Заявление мы с тобой прямо завтра пойдем подавать. А после подачи я загляну к тебе в институт, чтобы посмотреть, кто именно там потрясается. Я лучше их сам потрясу, чтобы они не перетряслись.

— Ну, договорились, — говорю я. — Во сколько встречаемся?

— В три часа дня возле загса на «Речном вокзале».

— Как скажешь, милый, — говорю я, кладу трубку и тяжело вздыхаю. Все-таки, тяжело с этими мужиками. Пока их в нужную сторону подтолкнешь, весь язык стереть можно.