Альтал повернул коня к востоку и поехал вдоль края пропасти.

— Вон там все выглядит совсем не так, — через некоторое время сказал Гер, указывая на север. — Из Дома Эмми все выглядело иначе.

— Нет льда, — отозвался Альтал.

— Его нет? А что же случилось с тем ледником, который мы обычно видели на севере?

— Его там еще нет. Мы же по-прежнему в “прошлом”. “Настоящее” наступит только через пару тысячелетий. — Он осекся. — Ну вот, теперь и я стал говорить твоими словами, — он с упреком посмотрел на мальчика. — Из-за этих дурацких игр со временем в голове творятся странные вещи.

Гер улыбнулся.

— В этом-то вся забава.

— По-моему, мне пока хватит этих забав, — Альтал огляделся. — Присматривай, может, где увидишь зайца или сурка. У нас с собой не так уж много еды, так что оставшуюся часть пути придется проделывать, перейдя на подножный корм.

Над далеким севером спускался вечер, и вдруг, обогнув выступ скалы, впереди, в небольшой рощице из низкорослых сосен, Альтал и Гер заметили костер.

— Нам лучше поостеречься, — предупредил Альтал. — Костер — это что-то новое. В прошлый раз его здесь не было.

Они потихоньку подкрались к костру, но поблизости никого не было видно.

— Кто развел этот костер, Альтал? — спросил Гер. — Огонь ведь не может возникнуть просто так?

Тем не менее исходивший от костра знакомый запах говорил о единственно возможном ответе.

— Ужин готов, Гер, — сказал Альтал мальчику. — Нам лучше приступить к нему, пока он не остыл. Ты же знаешь, что Эмми бывает недовольна, когда мы опаздываем к ужину.

Гер озадаченно взглянул на него, а затем взгляд его стал отрешенным.

— Знаешь, Эмми иногда бывает настолько умна, что мне даже не по себе. Она хотела дать нам знать, что следила за нашим разговором с ее братом, но вместо того, чтобы прийти сюда и сказать нам это прямо в глаза, она приготовила нам ужин.

Альтал потянул носом аромат, исходящий от костра.

— Ей удалось привлечь мое внимание, — сказал он, спрыгивая наземь с коня. — Давай поедим.

— Я готов, — согласился Гер. — Если вдуматься, я готов уже очень давно.

Кто приготовил для них этот пир у одинокого костра, было ясно без вопросов, поскольку в каждом кусочке чувствовался знакомый вкус Двейиной стряпни. Кроме того, у костра стояли еще несколько больших мешков с дополнительным запасом еды. И Альтал, и Гер наелись до отвала, но ведь они уже давно не ели приличной пищи, так что их воодушевление было вполне естественным.

Они продолжили путь и шли вдоль края мира неделю, а может и больше, в то время как осень неумолимо клонилась к зиме. И вот однажды вечером после еды Гер взглянул в сторону севера.

— Сегодня этот огонь вон там горит что-то уж слишком ярко, как по-твоему? — сказал он.

— Может, пойдем посмотрим? — предложил Альтал, вставая.

— Почему бы нет? — сказал Гер.

С началом восхода луны они вышли из своего лагеря и направились к краю мира.

Луна мягко ласкала неясные вершины облаков далеко внизу, и они пламенели в ее лучах. Конечно, Альталу приходилось видеть такое и раньше, но здесь это было иначе. Обычно, совершая свой ночной путь, луна впитывает все краски земли, воды и неба, но она не могла лишить Божественный огонь его красок, и волны радужного света в северной части неба тоже опаляли верхушки облаков под ними. Казалось, они играют там, в облаках, с бледным светом луны, подбивая радужные огни к любовным пляскам. В оцепенении глядя на мерцание и игру цветных огней, Альтал и Гер лежали на мягкой траве и наблюдали, как луна любовно заигрывает с Божественным огнем.

Но вдруг далеко за горными вершинами Кагвера послышалось сладкое пение Кинжала Элиара. Альтал улыбнулся. На сей раз все было совершенно иначе.

В ту ночь он уснул легко. Божественный огонь в северном небе и песнь Кинжала, доносившаяся из лесов, казалось, слились воедино, и все складывалось так, как надо. Должно быть, ближе к рассвету его сны о мерцающих огнях и заунывной песне вытеснил другой сон.

Ее волосы были цвета осенних листьев, а руки и ноги имели такие совершенные формы, что замирало сердце. Одета она была в короткую, скроенную на старинный лад тунику, а ее волосы цвета осени были тщательно заплетены в косы. В ее безупречно спокойном лице было что-то нездешнее. Во время своего недавнего путешествия в цивилизованные южные земли Альтал видел старинные статуи, и лицо его ночной гостьи больше напоминало их древние лица, нежели лица ныне живущих людей. Брови ее были широкими и прямыми, а линия носа безупречно продолжала линию лба. Ее губы были чувственными, замысловато изогнутыми и спелыми, как вишни. Глаза — огромные и необычайно зеленые, казалось, они глядели прямо в его душу.

Тонкая улыбка тронула эти губы, и она протянула ему свою руку.

— Пойдем, — сказала она мягким голосом, — пойдем со мной. Я позабочусь о тебе.

— Хотел бы, да не могу, — неожиданно для себя сказал он и прикусил язык. — Я бы с радостью пошел, но мне трудно выбраться отсюда.

— Если пойдешь со мной, то никогда больше не вернешься, — сказала она ему своим волнующим голосом, — потому что мы будем странствовать среди звезд, и фортуна никогда больше не предаст тебя. Твои дни будут полны солнечным светом, а ночи — любовью. Пойдем, пойдем со мной, мой любимый. Я буду о тебе заботиться.

И она поманила его и обернулась, чтобы повести за собой.

И он, в полном ошеломлении, последовал за ней, и они шли сквозь облака, а луна и Божественный огонь приветствовали их и благословляли их любовь.

А когда наутро он проснулся, душа его была полна радости.