— Конечно, Божественная, — живо отозвался он.
— Тогда отзови своих наемных убийц.
Альтал в некотором изумлении посмотрел на молодого священника.
— Что ты задумал, Бхейд? — с любопытством спросил он.
Бхейд слегка покраснел.
— Я не могу рассказать об этом, Альтал, — сказал он.
— Я разрешаю тебе открыться, брат Бхейд, — произнесла Двейя бесстрастным и холодным голосом.
Бхейд поморщился.
— Ну хорошо, — сказал он замявшись, — иногда церковная политика становится немного туманной, и порой — как вы понимаете, не так уж часто — кто-нибудь нарушает правила и становится неудобен. Существуют законные процедуры воздействия на таких людей, но иногда публичные судебные процессы и тому подобное могут повредить репутации членов иерархии. У Церкви есть альтернативная крайняя мера, к которой прибегают в подобных ситуациях.
— Насколько я понимаю, это наемные убийцы, — сказал Альтал.
— Это не совсем удачное описание, Альтал, — возразил Бхейд.
— И кого же ты планируешь убить?
— Мне бы не хотелось, чтобы ты употреблял это слово, Альтал, — замявшись, сказал Бхейд.
— Это технический термин, которым пользуемся мы, профессионалы. Итак, брат Бхейд. Кто твоя мишень?
— Эрайо Пелгат из Кантона. Пока он остается на кантонском троне, в Треборее будут продолжаться беспорядки, а эта смута выгодна Генду.
— Прекрасная идея! — воскликнула Андина.
— Давайте договоримся с вами здесь и сейчас о некоторых правилах, — твердо сказала Двейя. — Никаких убийств, никаких армий, появляющихся неизвестно откуда, никаких шпионских облав и никаких мятежей среди арумских кланов, пока Гелта не войдет в тронный зал Андины в Остосе. Вы не должны делать ничего, что может нарушить то сновидение. Если кто-то из вас подкинет мне какой-нибудь парадокс, я буду на вас очень сердиться.
— Если эти сны настолько важны, почему бы нам не придумать свои? — спросил Гер.
Она бросила на него немного лукавый взгляд.
— А как по-твоему, почему мы все здесь собрались, Гер? — спросила она его.
— Ну… а разве мы собрались не потому, что нас всех выследил и заставил прийти сюда мистер Альтал?
— А почему он это сделал?
— Не знаю. Может, ты его заставила.
— А зачем ему исполнять мои приказы?
— Но ведь все исполняют твои приказы, Эмми.
— Зачем?
— У нас нет выбора. Я не знаю точно почему, но у нас нет выбора.
— Вот именно. Сновидения Дэвы весьма грубы. Мои же гораздо более тонкие. Для того чтобы изменить реальность, Гер, нужно на самом деле совсем не много. Иногда достаточно простого слова, чтобы в корне все изменить. На самом деле все уже изменилось. — Она взглянула на Андину. — Какое слово ты прочла на Кинжале, дорогая? — спросила она.
— “Повиноваться”, — ответила Андина.
— А что произойдет с Гелтой после того, как ты ей подчинишься, когда она прикажет тебе встать перед ней на колени?
— Она закончит свои дни в моей тюремной башне.
— Еще вопросы, Гер? — спросила она мальчика.
В ответ он улыбнулся.
— Никаких, Эмми, — ответил он. — Думаю, теперь мне все стало понятно.
— Ну и хорошо, — с нежностью произнесла она.
Вторжение со стороны Кантона буквально замерло на месте, пока к югу не устремилась длинная череда дополнительных вагонов с продовольствием для голодающей армии. Тогда Гелун и Вендан перестали жечь поля и вместо этого начали устраивать засады на продовольственные поезда. Однако некоторым составам удавалось избежать засад и доставлять минимум провизии для захватчиков, поэтому враг продолжал продвигаться на Кейдон, и вскоре Кейдон был окружен.
По мере того как оккупанты приближались к Кейдону, Элиар и сержант Халор становились все более ворчливы.
— Знаете, вы могли бы работать посменно, — предложила Лейта. — Вам обоим не обязательно бодрствовать круглые сутки.
— Она права, Элиар, — сказал Халор. — Может, поспишь немного?
Халор смотрел из окна на Кейдон.
— А может вы, сержант? — ответил Элиар. — Они пока что только разворачивают лагерь и подтягивают осадные снаряды.
— Ты разбудишь меня сразу же, как только начнет происходить что-то необычное?
— Мне часто приходилось стоять в карауле, сержант, — сказал ему Элиар, — так что я в общем-то знаю, что делать.
— Я немного устал, — признался Халор.
— Тогда идите спать.
— Слушаюсь, сэр, — улыбнувшись, ответил Халор.
— Заботиться о здоровье своего начальства — это моя обязанность, сержант.
— Не усердствуй, — зевнул Халор.
— Приятных снов, сержант, — пожелала ему Лейта.
— В этих обстоятельствах лучше бы мне ничего не снилось, — сказал он, направляясь к лестнице. — У меня кровь почему-то стынет в жилах, когда я думаю о том, что ко мне в постель залезет Гелта.
Он снова зевнул и стал спускаться вниз по лестнице.
— Элиар, мне действительно очень хочется посмотреть, сработала ли моя затея, — упрашивал Гер. — Это же совсем недолго.
— Прости, Гер, — сказал ему Элиар, — но сержант с меня шкуру спустит, если я оставлю свой пост.
— О чем это вы там препираетесь? — спросила их Двейя.
— Гер хочет, чтобы я оставил свой пост, чтобы мы могли проследить за Арганом, — ответил Элиар.
— Но это же важно, Эмми, — сказал ей Гер. — Мы оставили в крепости, где как будто бы прячутся Смеугор с этим, как его там, письмо якобы от сержанта Халора. Разве мы не должны узнать, сработало ли оно так, как мы того хотели?
— Тут он прав, Эм, — сказал Альтал. — Если письмо убедит Генда, что Смеугор и Таури опять перебежали на другую сторону, тогда он сам о них позаботится, а Гелуну и Вендану не придется этим заниматься. Мятеж в военное время — не самая удачная идея. В арумских кланах играет роль кровное родство, и если в каких-нибудь троюродных кузенах вдруг взыграют родственные чувства и тому подобное, эти два клана могут перестать громить врага и начать громить друг друга. Но нам это ни к чему, верно ведь?
— Окно должно находиться там, где оно есть, — упрямо настаивал Элиар. Двейя вздохнула.
— Мужчины, — сказала она Лейте.
— Безнадежны, да? — ответила белокурая девушка. Потом вызывающе улыбнулась Альталу. — Здесь в башне я вижу еще три окна, папочка, — сказала она заботливым тоном. — Ты разве не заметил?
