прочие кони одобряют мои маленькие игры со временем. Верно, Фарэн?

Чалый гигант восторженно фыркнул.

– Он такой милый конь, – сказала Даная, прижимаясь к прикрытой доспехом груди своего отца.

– Фарэн? Он просто злобная бестия.

– Это потому, что ты хочешь видеть его именно таким, отец. Он просто идет навстречу твоим желаниям. – Она постучала пальцем по доспеху. – Мне придется что-то сделать с этим. Как ты можешь терпеть такую ужасную вонь?

– Привычка. – Все рыцари церкви были в полном военном облачении, и на древках их копий развевались яркие разноцветные флажки. Спархок оглянулся, желая увериться, что никто не может их услышать.

– Афраэль, – сказал он тихо, – можешь ты сделать так, чтобы я увидел настоящее время?

– Время нельзя увидеть, Спархок.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Я хочу увидеть, что происходит на самом деле, а не иллюзию, которую ты творишь, чтобы скрыть свои игры со временем.

– Зачем тебе это?

– Просто хочу знать, что происходит, вот и все.

– Тебе это не понравится, – предостерегла она.

– Я рыцарь церкви и привык делать то, что мне не нравится.

– Ну, если ты так настаиваешь, отец…

Он и сам не вполне знал, что именно ожидал увидеть – быть может, что все начнет двигаться рывками, с немыслимой скоростью, что голоса его друзей превратятся в птичий щебет и длинные разговоры сольются в краткие вспышки неразборчивого бормотания. Этого, однако, не случилось. Рысь Фарэна стала вдруг немыслимо гладкой. Громадный жеребец словно летел над землей – или, вернее сказать, земля улетала из-под его копыт. Спархок с трудом сглотнул и оглянулся на своих спутников. Лица их были одеревеневшими, неподвижными, глаза полуприкрыты.

– Сейчас они спят, – пояснила Афраэль. – Им хорошо. Им кажется, что они славно поужинали и что солнце уже зашло. Я устроила для них неплохую ночевку. Останови коня, отец. Ты поможешь мне избавиться от лишней провизии.

– Разве ты не можешь просто сделать так, чтобы она исчезла?

– И пустить на ветер столько еды? – Ее явно потрясло такое предложение. – Зверям и птицам тоже нужно есть.

– Сколько времени на самом деле займет у нас путь до Басны?

– Два дня. Мы могли бы ехать и быстрее, если б в том была необходимость, но пока что у нас нет серьезной причины спешить.

Спархок осадил коня и пошел за своей дочерью туда, где стояли вьючные лошади.

– И ты все это одновременно держишь в своей голове? – спросил он.

– Это совсем нетрудно, Спархок. Нужно обращать внимание на детали, вот и все.

– Ты говоришь совсем как Кьюрик.

– Из него вышел бы превосходный бог. Внимание к деталям – самый важный урок нашего обучения. Положи эту говяжью лопатку вон под тем деревом со сломанной макушкой. Там в кустах сидит медвежонок, который отбился от матери. Он очень голоден.

– Неужели ты следишь за всем, что происходит вокруг?

– Ну, кому-то же нужно этим заниматься, Спархок.

Земохский город Басна лежал в приятной долине, где большой восточный тракт пересекал весело журчащую речку. Басна был крупным и важным торговым городом. Даже Азешу не под силу было обуздать извечное человеческое стремление к торговле. Рядом с городом раскинулся большой лагерь.

Спархок отъехал назад, чтобы вернуть принцессу Данаю матери, и на въезде в долину скакал рядом с каретой.

Миртаи была непривычно взволнована, когда карета приближалась к лагерю.

– Похоже, Миртаи, твой обожатель подчинился приказу, – весело заметила баронесса Мелидира.

– Разумеется, – отозвалась великанша.

– Должно быть, очень приятно обладать такой властью над мужчиной.

– Мне нравится, – согласилась Миртаи. – Как я выгляжу? Говори правду, Мелидира. Я давно не виделась с Крингом и не хочу разочаровать его.

– Ты просто красавица, Миртаи.

– Ты говоришь серьезно?

– Ну конечно.

– А ты как считаешь, Элана? – обратилась атана к своей госпоже. В голосе ее была неуверенность.

– Миртаи, ты обворожительна.

– Я смогу убедиться в этом окончательно, когда увижу его лицо. – Миртаи помолчала. – Быть может, в конце концов я и вправду стану его женой, – прибавила она. – Мне будет гораздо спокойнее, когда я поставлю на нем свое клеймо.

Она поднялась, распахнула дверцу кареты и, поймав повод своего коня, скакавшего за каретой, буквально взлетела на его спину. Седла Миртаи не признавала.

– Что ж, – сказала она со вздохом, – пожалуй, лучше мне поскакать вперед и узнать, все ли еще он любит меня.

Она ударила пятками по бокам коня и галопом поскакала в глубину долины, навстречу с нетерпением ждавшему ее доми.

Пелои были кочевым пастушеским народом с болотистых земель Восточной Пелозии, отменными наездниками и неистовыми воинами. Они говорили на несколько архаическом эленийском, и некоторые слова, сохранившиеся в их наречии, давно уже вышли из употребления в современном эленийском. Одним из таких слов было «доми» – слово, наполненное величайшим почтением. Означало оно «вождь» или что- то в этом роде, хотя, как сказал однажды сэр Улаф, очень много теряло в переводе.

Нынешнего доми пелоев звали Кринг. Это был худой жилистый человек чуть повыше среднего роста. Как было в обычае у его соплеменников, он брил голову, и его лицо и обритый череп покрывали жуткого вида сабельные шрамы – неоспоримое свидетельство того, что процесс восхождения к власти у пелоев сопряжен с определенными трудностями. Он одевался в черную кожу, и от жизни, проведенной в седле, его ноги стали кривыми. Кринг был отчаянно верным другом и обожал Миртаи с той минуты, как впервые увидел ее. Миртаи не разочаровывала его, хотя и не особенно поощряла. Они представляли собой довольно странную пару – атана была на фут с лишним выше своего пылкого поклонника.

Гостеприимство пелоев было щедрым, и слова «разделить соль» означали обычно, что к соли присоединялось неимоверное количество жареного мяса, за поглощением которого мужчины беседовали «о делах», что могло означать все, что угодно – от обсуждения погоды до формального объявления войны.

После трапезы Кринг рассказал о том, что видел, когда ехал со своей сотней пелоев через Земох.

– Земох никогда и не был настоящим государством, друг Спархок, – говорил он. – Здесь живет слишком много разных народов, чтобы их можно было объединить под одной крышей. Единственное, что удерживало их вместе, – страх перед Оттом и Азешем. Теперь, когда и бог, и император ушли в небытие, земохцы попросту расползаются в разные стороны. Никаких стычек, свар, ничего подобного – они просто больше не общаются друг с другом. У каждого земохца свои взгляды на жизнь и убеждения, так что им друг