Обычно кашляют кровью при туберкулезе, но у тебя что-то другое. Возможно, ты сильно ударился, когда самолет врезался в дерево. Я не медик, но я знаю, что у тебя что-то серьезное. Я очень боюсь за тебя. Скажи мне, ты можешь встать?

Макс попытался подняться, но, видимо, от боли закрыл глаза и снова лег. Он снова сплюнул кровь.

– Я хочу жить, – сказал Макс, почти задыхаясь, и посмотрел мне в глаза. – После того как я познакомился с тобой, я хочу. Я не хочу умирать…

Мне кажется, что сейчас я на грани жизни и смерти. Но я хочу остаться с тобой…

– Ты будешь жить. Ты обязательно будешь жить, потому что теперь у тебя есть я, а у меня есть ты…

Я сняла с себя остатки платья, намочила эти лохмотья в воде и положила Максу на лоб.

– Вода не холодная, но это не важно. Главное, чтобы лоб был влажным. Сейчас тебе станет полегче. Рядом с нами вода. Значит, мы не умрем. Наукой доказано, что человек может очень долго обходиться без пищи. Я читала в одном журнале, что актер Никита Джигурда голодал сорок восемь дней, и ничего. Остался жив и продолжает жить…

Правда, от него ушла жена, а Никита чуть было не поехал головой, целиком отдался чтению эзотерической литературы. Но, в конце концов, все стабилизировалось. Он сошелся с женой, купил квартиру, отметил новоселье и рождение сына.

Если Никита выдержал, мы тоже выдержим. По крайней мере, попробуем. Голова у нас не поедет, потому что она уже давно поехала. Разводиться лам не с кем, потому что мы не состоим в браке. Да и другого выхода у нас просто нет. Ты же сам призывал меня не думать о еде. Вот я о ней и не думаю.

Макс натянуто улыбнулся и прошептал:

– Ты потрясающая женщина. Ты даже не представляешь, какая ты потрясающая. В тебе столько оптимизма. Ты совсем не похожа на капризную звезду… Ты похожа на настоящую стопроцентную женщину. Вернее, ты стопроцентная леди. Мне не страшно умирать, потому что я могу умереть у тебя на руках.

– Не говори ерунды. Мы с тобой договорились не умирать. Ты прав, по одиночке мы не выживем, а вместе мы сила. – Я вытерла покатившиеся по щекам слезы и постаралась улыбнуться. – Знаешь, я не жалею, что попала в тот страшный дом и пережила самые кошмарные дни своей жизни… Я ни о чем не жалею…

– Почему?

– Потому что я встретила тебя…

– Ты говоришь это для того, чтобы облегчить мои страдания?

– Глупости. Я говорю это потому, что хочу тебе это сказать.

Я и в самом деле не лукавила в тот момент, а говорила только то, что я чувствовала. Макс опять застонал. Его трясло как в лихорадке. Мне хотелось хоть как-то облегчить его страдания, и я бросилась к воде, но не удержала равновесия и упала прямо на сломанную ногу. Дощечки сдвинулись, и я закричала.

– Господи, как же больно… Больно-то как…

Я стала набирать воду в ладони и поливать Макса.

– Сейчас будет полегче… Вот увидишь, сейчас будет намного легче.

Макс слабел на глазах.

– Макс, ты живой? – все время спрашивала я, держа его руку.

Он изредка кивал и уже практически не открывал глаза.

– Открой глаза, пожалуйста. Ну открой. Мы должны друг друга видеть… Я должна читать твою боль в твоих глазах…

И Макс открывал их. С огромным трудом, но открывал. В этот день мы поменялись ролями.

Макс стал слабым, а я собрала последние силы и уговаривала себя, что где-то есть люди, которые обязательно сюда придут и спасут нас от страшной смерти. Но в конце концов я устала так, что не была способна ни к чему – ни спать, ни лежать, ни двигаться, ни ждать. Печально посмотрев на свою переломанную ногу, я ощупала свой поломанный нос, затем перевела взгляд на еле дышащего Макса и снова подумала о смерти как о спасении. Лечь бы и заснуть… Заснуть и никогда не просыпаться… Никогда… А еще лучше заснуть одновременно, обнявшись. Мне было бы спокойно и хорошо. Потому что он рядом.

Неожиданно Макс что-то еле слышно зашептал. Я нагнулась и напрягла слух. Он молился. Бог мой, я не могла ошибиться – он молился! Не выдержав, я схватила его за плечи и принялась трясти.

– Макс, ты что раскис! Ты что молиться-то начал? Я думала, ты мужик, а ты размазня! Ни хрена ты никакой не мужик, а самый настоящий мужичок! Мы отлежимся и пойдем дальше! Мы обязательно выберемся из этого дерьма!

Маке перестал молиться и, не открывая глаз, прошептал:

– Прости….

– А может быть, ты и прав. Может быть, мы умрем. – В моем голосе послышалась истерика. – Если ты начал молиться, значит, точно знаешь, какой будет исход. Я уже и сама не знаю, чему верить, а чему нет. Я потеряла счет времени и потихоньку начинаю терять себя…

Максу становилось все хуже. Его некогда красивое лицо изменилось до неузнаваемости. Я обняла его и слушала его прерывистое дыхание.

– Знаешь, Макс, – заговорила я, тихонько всхлипывая, – я верю, нет, я даже убеждена, что мы останемся живы. Мы просто не можем умереть, потому что мы обрели друг друга. Жизнь похожа на зебру. Черные полосы чередуются с белыми. Сейчас в нашей жизни наступила черная полоса, не может же именно на ней оборваться жизнь. Я верю, что наступит белая.

Я говорила то, во что сама не верила.

– Когда-нибудь мы будем вспоминать все это с улыбкой. Знаешь, то, что мы с тобой встретились – необыкновенный подарок судьбы. Неужели же судьба отберет у нас этот подарок?! Наверно, я всегда жила не правильно. В последнее время меня интересовал только успех. Я чертовски устала и всерьез подумывала выйти замуж, но не могла. И знаешь почему? Мне об этом даже говорить неудобно. Потому, что у меня на это просто не было времени.

Я говорила и говорила только для того, чтобы Макс чувствовал хоть какую-то связь с этим миром: он все время впадал в забытье.

– Макс, ты не умер?

Он не ответил. Снова впал в забытье.

– Макс, ты только не умирай. Только не умирай. Знаешь, решившись со мной на побег из этого дурдома, ты показал настоящие мужские качества. В такого мужчину, как ты, невозможно не влюбиться. Бог мой, и почему мы не Встретились раньше? Вернее, встретились, но не смогли разглядеть друг друга. Неужели нужно было попасть в экстремальные условия? Неужели наш роман закончится трагедией? Ведь мы могли бы быть счастливыми. Макс, мы бы могли… Даже сейчас, в такой ситуации я счастлива, потому что рядом со мной ты. Даже когда мы занимались любовью, если, конечно, это так можно назвать, я ни о чем не думала, а чувствовала только счастье. Ты заставил меня почувствовать себя легкой и совершенно здоровой, такой, какою я была раньше. Спасибо тебе, Макс.

Спасибо за все. У меня до сих пор в висках стучит кровь. Мне даже кажется, что нет ничего лучше, чем спать в твоих объятиях. Ты, пожалуйста, меня слушай. Ты, пожалуйста, не умирай. Тебе должно быть легче от моего рассказа, потому что я говорю тебе настоящую правду. Я с тобой искренна. Раньше меня очень трудно было вызвать на искренность.

Я поцеловала Макса в горячую щеку и продолжала:

– Я знаю, что ты меня слышишь. Так получилось, что все последнее время я провела на виду.

Я столько раз играла страсть и любовь, что уже сама плохо понимала, где всего лишь игра, а где реальность. Но жизнь – не игра. В жизни, в повседневной жизни, все совсем по-другому. Я люблю свою жизнь. Несмотря на то что часто бывает плохо, мне завидуют, думая, что у меня все хорошо. Знаешь, очень трудно нести клеймо сильной ' женщины. Очень трудно. Я никогда не была слабой и никогда не шла против самой себя. Про меня говорят, что я женщина с судьбой. Знаешь, а ведь это чистая правда. Я и есть женщина с судьбой. В моей судьбе было все: нищета, блеск, разочарование, неуемное желание жить,