убирайся отсюда.

Но его крик опоздал. Бестер все еще держал в другой руке полдюжины кристаллов. Он хотел бросить их, но они прилипли к его ладони. Он бешено затряс рукой, безуспешно пытаясь от них отделаться. Они начали накаляться. Накаляться вместе с кристаллами, лежащими на столе и в сумке.

— Что касается вас, Фуджитсу, — продолжал Брейчис, — то я не знаю, насколько вы в этом замешаны. Но я знаю, что вы были неосторожны. Если же вы невиновны, примите мои извинения. Боюсь, это все, что я могу для вас сделать.

Маркграф уже был в дверях. На мгновение он задержался и оглянулся назад. Уродливое лицо было перекошено от ярости.

— Надеюсь, ты можешь меня слышать, Брейчис. Я получу мою плату. Сполна. Это я тебе обещаю.

Он не мог больше задерживаться, так как Кинг Бестер начал отвратительно визжать и скакать в сумасшедшем танце по всему кабинету. Кристаллы в его руке раскалились добела. Дорожки огня от них распространялись по рукам, разбегаясь ветвями искр по его плечам и вокруг груди. Пламя разраслось. В последний раз перед глазами Фуджитсу промелькнул Кинг Бестер в виде сверкающего живого торса, безликого огненного столба, который все еще орал и прыгал в невероятной агонии.

Маркграф пробежал через лабораторию, захлопнул за собой тяжелую дверь и ринулся вверх по лестнице, ведущей на поверхность.

Наверху он застыл. Новый голос, нечеловечески высокий и чистый, прибавил контрапункт к воплям Бестера.

— Сорудан! Свет! — Ноги не слушались маркграфа. Он развернулся и спустился по лестнице на три ступеньки. Потом он застонал, заткнул уши руками и снова двинулся к поверхности. Пренебрегая всякой опасностью со стороны мусорщиков, он очертя голову несся по возделанным полям. За его спиной, ярко, разгораясь еще ярче, сверкало зарево его лаборатории, а изнутри ее неслась неземная песня, становясь еще выше и прекрасней.

Маркграф отбежал ярдов на семьдесят и уже чувствовал себя в безопасности, когда грянул взрыв.

В своем желании разрушить фабрику Артефактов и жажде мести Кингу Бестеру Лютер Брейчис доставил себе удовольствие массовым убийством. Все в пределах ста ярдов вокруг лаборатории Игольщиков просто исчезло с лица Земли. В верхних слоях города Дельмарвы образовался огромный кратер.

Никаких следов маркграфа не нашли. Но согласно с верованиями его семьи считалось, что вознаграждением за праведно прожитую жизнь было разделение тела и души. Со смертью правоверного духовная сущность освобождалась ото всех телесных оков. Атомы, составлявшие тело, становились свободными и могли парить в водовороте ветров Земли в бесконечном полете над вращающимся шаром.

Если бы основатели древней религии Фуджитсу видели, какую смерть принял маркграф, они рассудили бы, что судьба даровала ему самую сладкую смерть, какую он только мог желать.

Но будь маркграф рядом с ними и имей он возможность это сделать, он бы разошелся с ними во мнениях.

В хорошие дни Тетти не могла удержаться, чтобы не протянуть руки и не обнять Чена. Быть может у него и было тело взрослого мужчины, проворного и сильного, но внутри он был маленьким мальчиком. И как маленький мальчик он гордился каждым действием, которое он мог совершить, и с нетерпением демонстрировал его Тетти.

Но бывали и плохие дни. Чен ничего не говорил, ничем не занимался, его ничто не интересовало, и Тетти хотелось схватить его и трясти до тех пор, пока он не соберется с мыслями и не начнет слушать.

То был плохой день. Один из худших. Тетти уговаривала себя сохранять спокойствие. Она не могла позволить себе потерять контроль, особенно во время очередного сеанса со стимулятором, длящегося около часа. Она должна быть морально готова, чтобы после сеанса успокоить Чена и облегчить его агонию и страдания. Но в какое-то мгновение…

— Чен! Я не хочу мучить тебя снова. Сосредоточься и посмотри на экран. Видишь? Это Земля. Ты родился на Земле. И я тоже. Это изображения разных районов Земли. Чен! Перестань ковыряться в носу, смотри на экран!

Чен одну-две секунды рассеяно смотрел на трехмерный экран, потом начал изучать густые тонкие волосы, росшие на его предплечьях и запястьях. Тетти про себя зачертыхалась — ругать Чена вслух было запрещено — и швырнула на пол пульт дистанционного управления, с помощью которого она меняла картинки. С пользой или без, но они должны были полностью пройти эту программу.

«Ни одно слово до него не доходит. — Тетти приучила себя хранить при себе все свои замечания. — Для него все это слишком отвлеченные понятия. Чья это глупая идея давать ему уроки по астрономии, если он даже азбуки не знает. Возможно, он впитывает все это на подсознательном уровне, но так ли это? Конечно, это только надежды. Он ни капли не заинтересован в уроках и никогда не помнит их. Пустая трата времени: его, моего… Но чем мне еще здесь заниматься? Не торчать же все время без дела. Я должна быть на Земле… Если бы только я могла выбраться из этого ужасного места. О, Господи, Земля — вот что мне нужно».

— Только посмотри на те прекрасные картинки. Моря и небо, реки и леса, города. Если бы только я была там, снова в моей квартире, только я и… если бы Эсро Мондрайн был здесь, я бы убила его… Бессердечно, вероломно, по-зверски, безжалостно…

Урок продолжался невзирая на страдания Тетти и безразличие Чена. На экране пробегали изображения всех уголков солнечной системы, картина за картиной, в виде великолепных ярких трехмерных изображений. Тетти могла представлять себе Гор, как самую худшую крысиную дыру во всей вселенной, но обучающее оборудование здесь было первоклассным. Экраны демонстрировали изображения, которые можно было видеть, слышать, и даже осязать, будто вы сами пребывали в каждом из этих мест. Чен и Тетти вместе спустились на поверхность Венеры. Густая атмосфера вокруг них обжигала и разъедала, и каждый валун и выступающая скала мерцали раскаленные докрасна. Каким-то образом над поверхностью возвышался закрытый купол, укрывавший четыреста миллионов человек.

Все дальше и дальше, вовнутрь, ближе к орбите Меркурия, в сторону Вулкана Нексус и дальше: солнечная фотосфера пылала и взрывалась свирепыми и безжалостными вспышками света. Они были так близко, что их можно было буквально потрогать рукой. Тетти отпрянула назад, по-настоящему испугавшись, хотя и знала, что это всего лишь изображение. Чен смотрел на все это совершенно невозмутимо.

Все дальше и дальше, наружу, проносясь мимо Земли к процветающим колониям Марса. Возникало огромное возбуждающее ощущение. Нулевой час наступил всего несколько лет назад — магическое мгновение, когда на эту планету было переправлено по внешним каналам системы Звена Маттин достаточное количество воздуха, и люди смогли существовать и выживать на поверхности без использования дыхательных приспособлений. Атмосфера уже имела такую же плотность, как на вершине Эвереста. Бросая вызов основам биологии, безрассудная и отважная молодежь каждый день рисковала, выходя на поверхность без кислородных или просто воздушных подушек. Их доставляли обратно (тех, кому повезло), в бессознательном состоянии, страдающих от сильнейшего кислородного голодания.

Волей неволей Чен и Тетти уносились все дальше и дальше от Солнца в сторону Пояса Астероидов, где сотня крошечных планеток образовывали средоточение активности деловых и политических кругов солнечной системы. Оттуда они отправились дальше, к огромным индустриальным базам на Европе, Титане и Обероне. Надев головные телефоны монитора, Чен и Тетти погрузились глубоко в ледяную аммонийную грязь под бездонной атмосферой Урана и спустились к нижним слоям, где Эргасы (Эрготандроморфные Аппараты) без устали работали на плавильных заводах и в системе звена Урана. Но до завершения работ еще должно было пройти три столетия. Рабы Эрга давали знать, что они развивают свою многогранную культуру, и это служило причиной беспокойств.