вместе с управленцами Пилюгина и Сергеева отчаянными усилиями восстановили идейный, а затем и реальный «паритет». В новом варианте Р-36 получила индекс РС-20В или Р-36МУ. Вместо одной боевой части она была оснащена десятью, каждая мощностью по 0,5 мегатонны при максимальной дальности до 11 000 км. Точность наведения каждой боевой части на свою цель составляла 500 метров.

С моноблочной головной частью у этой ракеты достигалась дальность 16 000км. Ее стартовая масса составляла 217 тонн. По существу это была не модификация снятой с вооружения в конце 1970-х годов Р-36, а новая ракета. Недаром американцы, присвоившие в НАТО этой ракете очередной индекс «СС-18», назвали ее «Сатана» и при переговорах о ядерном разоружении больше всего настаивали на ликвидации этих «многоголовых» ракет. Хорошо известный носитель космических аппаратов «Циклон» является одной из модификаций этой ракеты, приспособленной для решения космических задач.

От выбора того или иного типа ракетных комплексов зависела судьба многих тысяч людей на ракетных предприятиях, заводах, смежных производствах, на строительствах позиционных районов и в самой армии. Споры на технических советах, коллегиях министерств, в экспертных комиссиях приняли такой ожесточенный характер, что этот период в истории нашей военной ракетной техники (примерно с 1964 по 1975 год) называли «гражданской войной». «Брат пошел на брата, сын – на отца», – иронизировали в коридорах министерств. Старые знакомые и друзья при встречах выясняли отношения с позиции «ты за кого?». И если расходились во взглядах, то появлялось отчуждение в личных отношениях.

В «гражданскую войну» была вовлечена и Академия наук. В 1968 году, начав регулярно посещать собрания своего отделения механики и процессов управления, общие собрания и заседания различных советов, я удивился, что разделение на «своих» и «тех, других» было и в академических кругах.

Смягчение «гражданской войны» произошло после нескольких заседаний Совета Обороны, на которых его председатель Л.И. Брежнев должен был отдать предпочтение той или иной концепции, каждая из которых стоила бы нашей стране много больше, чем американские затраты на всю программу лунной экспедиции с 1961 по 1972 год.

Брежнев колебался. Явных стратегических недостатков и очень убедительных преимуществ, которые позволили бы некомпетентному руководителю принять безошибочное решение, на поверхности не было. Он, конечно, отдал бы предпочтение родному Днепропетровску. Но его покорял неотразимый артистизм Челомея, защищавшего свои универсальные «сотки», которые не только могут буквально засыпать всю территорию США, а в случае чего послужат еще и средством противоракетной обороны. К тому же Челомея однозначно поддерживал новый министр обороны Гречко.

Но и у Янгеля, который на высоких совещаниях докладывал очень сдержанно по сравнению с экспрессивной увлеченностью Челомея, были убедительные аргументы. Ракета Р-36 очень перспективна. Она может нести десять разводящихся головных частей. При несложной доработке Р-36 превращается в глобальную ракету, у которой нет ограничения по дальности. Она же еще и носитель военных космических аппаратов, которые тоже начал разрабатывать Янгель. Наконец, сам Келдыш, хоть и соблюдает видимый нейтралитет, но явно симпатизирует Янгелю.

И Брежнев принял решение по китайскому рецепту: «Пусть расцветают сто цветов!»

В серийно-массовое производство и на вооружение ракетных войск по решению Совета Обороны пошли и янгелевские, и челомеевские ракетные комплексы. Те и другие имели жидкостные двигатели Глушко на одних и тех же компонентах: окислитель – азотный тетраксид, горючее – несимметричный диметилгидразин. Теперь, казалось, вся мощь наших ракетно-ядерных сил держится на главном конструкторе Глушко. Даже на первой ступени Р-9А – хоть и кислородный, но его двигатель!

Другие главные конструкторы систем тоже должны были работать на все «воюющие» стороны и виду не подавать, что они отдают предпочтение кому-либо из «самых главных». В трудном положении оказались Пилюгин, Кузнецов и Сергеев. Инерциальные системы управления полетом с первых ракетных лет делал Пилюгин. В 1961 году в Харькове Сергеев, опираясь на мощное приборное производство, продолжил линию Коноплева по созданию системы управления для янгелевской Р-16. Пилюгин очень не хотел работать на Челомея, особенно после конфликта, возникшего в связи с автоколебаниями рулевых машин на ракете УР-200. Эта ракета была задумана Челомеем как альтернатива Р-36.

В 1963 году ракета УР-200 проходила первые предстартовые испытания. При включении рулевых машин, без подачи на них каких-либо управляющих команд, они начали раскачивать камеры. Вначале это привело к небольшим вздрагиваниям ракеты, но затем процесс самовозбуждения колебаний стал развиваться так интенсивно, что пришлось снять питание с рулевых машин и остановить подготовку к пуску.

Челомей, наблюдавшийся это явление, заявил, что такие параметры системы управления Пилюгиным подобраны умышленно.

– Пилюгина следовало бы за такие штучки арестовать.

В сталинские времена подобное заявление могло оказаться роковым для Пилюгина.

– Ну, это он сгоряча. Плюнь ты на это, Николай, – примирительно высказался Королев.

Разговор проходил за столом в нашей столовой «люкс» на «двойке».

– Я больше работать с ним не буду, – заявил Пилюгин.

– Николай, не дури, – поддержал я Королева, – поставишь фильтр, мы это уже не раз проходили.

Пилюгин продолжал работать, деваться было некуда. Для УР-100 и тяжелого носителя УР-500, то есть «сотки» и «Протона», систему делал Пилюгин. Ракета УР-200 перспектив не имела и ничьим носителем не стала. Являясь одним из сторонников концепции Янгеля, Пилюгин обязан был выполнять постановление ЦК КПСС и правительства – создавать системы управления и для ракет Челомея.

Когда возникла необходимость в создании системы управления специальной ступени, разводящей по разным целям боевые головки ракеты Р-36, Янгель уговорил Пилюгина взять эту трудную задачу на себя. Эта задача его увлекла. И, надо отдать должное, коллектив НИИАПа с ней отлично справился.

Совета главных, типа старого королевского, Челомей не создал. Фактически под его председательством заседал не совет главных в нашем понимании, а техническое руководство в виде консультативного органа при генеральном конструкторе. Пилюгин на этих советах старался не появляться, посылал туда своих заместителей.

Второй серьезный конфликт у Пилюгина с Челомеем возник по поводу теории маятникового акселерометра, который использовался для управления дальностью полета. Челомей, считавший себя, и не без оснований, специалистом в области теории колебаний, пытался доказать, что большие ошибки по дальности при опытных пусках «соток» следует отнести на счет несовершенства системы управления дальностью, использующей это пилюгинское изобретение.

Масло в огонь подливал и Кузнецов, который лишился монополии на гироприборы. Пилюгин не без успеха организовал у себя на новой базе на юго-западе Москвы разработку и прецизионное производство гироскопической техники.

В затруднительных ситуациях часто оказывались и другие главные, особенно Иосифьян – главный конструктор бортового электрооборудования и Гольцман – главный конструктор обширного наземного электросилового хозяйства.

В серийном производстве со второй половины шестидесятых годов находились в разное время до двух десятков типов боевых ракет стратегического назначения и космических носителей. Основные, идущие на вооружение для дежурства, заказывались в сотнях экземпляров. На каждой ракете стояли сотни различных приборов.

Проверка боеготовности и диагностика каждой ракеты в шахте, постоянные ремонты требовали подготовки тысяч квалифицированных военных специалистов. Военные части – ракетные бригады и дивизии – тоже делились по своего рода клановому принципу: в зависимости от главного конструктора – разработчика ракетного комплекса.

Из каких же стратегических концепций исходили главные конструкторы и военные руководители, поощряя разработку такого многообразия стратегических ракет? Из разговоров со Смирницким и теоретиками ракетной стратегии в НИИ-4 создавалось впечатление, что они пытались отслеживать результаты системного анализа и исследования операций по американским данным. Прилагались усилия разными путями довести до сознания начальника Генштаба и министра обороны результаты этих