Фумио был далек от религии. Человек существует для того, чтобы служить императору и сражаться, есть и любить женщин, — именно в такой последовательности. Но когда Генкай вступил в секту Амиды Будды, все более распространявшуюся, Фумио был сильнее обеспокоен тем, что он выбрал Амиду, чем его монашеством. Уж если он обязательно хотел быть монахом, почему он не вступил в секту Тендай? Монахи Тендай были воинами, у них была политическая, военная и экономическая власть. Поэтому они пользовались уважением аристократии и военных. Если бы Генкай был в секте Тендай, Фумио отнесся бы к этому спокойно. Его тревожила растущая популярность амидистов среди низших классов. Он не доверял амидистскому движению и считал, что Генкай, будучи монахом-амидистом, проповедует чуть ли не революцию; что он зря тратит свои силы, проповедуя низшим классам. Говорит им, что они могут в будущей жизни попасть в рай, надо только произнести простую формулу: «Наму Амида Бутсу» — «Я взываю к тебе, Будда». Это — еще один пример того, что происходит подрыв закона, а дальше настанет конец света. Это учение, создающее смуту и недовольство среди крестьян и батраков, разрушает ту скрепляющую силу дисциплины, благодаря которой общество функционирует. Сегодня крестьянину обещают Нирвану, а завтра он откажется платить налоги. Это была неумолимая логика пути, который привел к убийству Исао и его семьи.

А теперь решение навязывается князю Фумио. Что ему делать? Скоро Чикара будет членом их семьи, Фумио и Чикара в молодости воевали вместе, и Фумио вспоминал многие случаи из их прошлого с удовольствием. До того времени, как Чикара — двадцать лет тому назад — провел год при дворе, он был открытым, прямым человеком. Дворцовые интриги заинтересовали его и открыли ему пути, которыми можно добиться власти. Он стал более могущественным и, по мнению Фумио, неискренним. Теперь Фумио надлежало решить, что предпринять в отношении оскорбления, нанесенного Генкаю, а также в отношении убийства крестьян на его земле. В этом Йоши проявил здравый смысл, и даже Айтака признал, что нужна осторожность. Плохо, что эти проблемы возникли в такой неудобный момент!

Размышляя обо всем этом, Фумио объехал гору и вернулся к воротам замка. Впереди он увидел Чикару и его младшего брата Кагасуке, сходивших с лошадей.

Фумио принял решение. Чикара будет принят как почетный гость. Что сделано, то сделано. Он проехал вперед к гостям, стараясь подавить дурное предчувствие.

Чикара был великолепен в праздничной синей с золотом одежде. Его высокую стройную фигуру и ястребиное лицо хорошо дополняли густые черные волосы, туго зачесанные назад под черным эбоши — высоким шелковым убором. Темно-синяя мантия была у пояса заправлена в подобные юбке хакама, свободная куртка не скрывала мощного телосложения. Его брат Кагасуке, немногим старше Йоши, был мускулист, с толстой талией, у него было угрюмое лицо и мешки под глазами. Он всегда сопровождал Чикару. Чикара небрежно махнул рукой:

— Князь Фумио, надеюсь, мы не слишком рано. Мне хотелось поскорее увидеть вас и вашу племянницу.

Фумио сошел с лошади и отдал поводья слуге.

— Князь Чикара, — сказал он с поклоном, — прошу вас войти. — Необходимость играть роль любезного хозяина вызывала у Фумио такое чувство, будто он трактирщик, и это было ему неприятно. Он еще раз поклонился и спросил: — Не желаете ли вы умыться после поездки?

— Да, пожалуй, горячие полотенца и чарку сакэ, прежде чем обсуждать предполагаемые церемонии.

Он знаком велел Кагасуке присмотреть за тем, чтобы о лошадях позаботились, и надменно прошествовал в замок перед хозяином.

Входя в дом, Фумио и Чикара не заметили Йоши, Айтаку и Генкая, сидевших на боковом крыльце под карнизом. Йоши спросил Айтаку:

— Почему они сегодня здесь?

— Они обсуждают свадебный договор. Когда новобрачные из двух шоен, всегда надо решать хозяйственные вопросы.

— А я надеялся, что он собирается извиниться за поведение своих самураев в храме, — сказал Генкай жестко.

— Я моложе тебя, брат, но у меня есть опыт в этих делах благодаря жизни при дворе, и я могу дать тебе совет, — напыщенно сказал Йоши. — Совершенно забудь этот случай! Если ты думаешь о возмездии, у тебя ничего не выйдет. Чикара слишком могуществен. — Он щелкнул веером, чтобы подчеркнуть свои слова. Генкай внимательно посмотрел на Йоши.

— Забыть этот случай? Ни за что! Чикара был неправ. Он должен извиниться передо мной и поклясться вечному Будде, что это не повторится. Я понимаю, что семья крестьянина не может вернуться в этот жизненный цикл. — Он поднял лицо к небу, как бы обращаясь к высшим силам. — Они в лучшем, более счастливом месте, вдали от трудностей этой жизни. Я думаю о будущем… — Он опустил голову и нагнулся к братьям: — Я думаю о других крестьянах, которые могут совершить одну незначительную ошибку… и я думаю о Чикаре и его надежде на спасение и вечной жизни.

Айтака даже отшатнулся при словах Генкая.

— Спасение! — выкрикнул он. — Даже если бы он уже был моим шурином, я бы проклял его, чтобы отправить в преисподнюю Йоми. Он не заслуживает спасения. Хотя я предупреждал тебя, чтобы ты действовал осторожно, я не имел в виду, что Чикара отделается извинением и обещанием на будущее. Он заслуживает наказания. Он — такой же деспот, как все Тайра, которые управляют нами.

— Шш, — Йоши возмущенно ощетинился. — Ты проповедуешь измену. Для Генкая опасно требовать даже извинения, и незачем рисковать большим.

Айтака потерял самообладание. Он стоял над Йоши и рычал:

— Ты легкомысленное, пустое ничтожество! Ты не стоишь эсемоно, которых презираешь. Когда- нибудь ты поймешь, какой ты дурак!

— Дурак? — Йоши повысил голос, и Генкаю пришлось вмешаться, чтобы родственники не подрались. Но тут боковая стена раздвинулась, и это мгновенно прекратило разговор. Князь Чикара и князь Фумио вышли на крыльцо, за ними шел Кагасуке.

Как он ни был зол, Йоши должен был мысленно признать, что Чикара выглядел внушительно. Чикара был такого же роста, как Йоши, и похожего сложения, но в его внешности были сила, уверенность, спокойствие и заметное высокомерие. Йоши вдруг почувствовал себя слабым и смешным в одежде светлых расцветок и с набеленным лицом. У него на затылке напряглась кожа — примитивная реакция, легкий приступ страха.

Чикара вежливо поклонился группе молодых людей.

— Мы уходим. Я надеюсь увидеть вас всех на церемонии рисового печенья на следующей неделе.

Йоши и Айтака ответили на поклон. Генкай стоял прямо, его решительный подбородок был приподнят.

— Можно мне поговорить с вами наедине? — Спокойно спросил он.

— Скоро я стану членом вашей семьи. Наверное, нет ничего такого, что мы не могли бы открыто сказать друг другу. — Чикара поджал губы, от его хищной улыбки у всех присутствующих, кроме Генкая, пробежал мороз по спине.

— Я не хочу ставить дядю в неудобное положение, — сказал Генкай.

Чикара взглянул на Фумио, вопросительно приподняв бровь.

— Здесь нам говорить или наедине? — спросил он.

У Фумио на верхней губе блестели капельки пота; он кивнул в знак того, что разговор следует продолжить там, где они находились. «Осторожно, племянник, осторожно», — умоляли его глаза.

Несмотря на угрожающее выражение лица, Чикара не хотел рисковать своими отношениями с Нами. Брак должен быть завершен! Потерять ее было бы немыслимо. Ее образ преследовал его с тех пор, как он увидел ее, четырнадцатилетнюю девочку, резвившуюся в имении Тадамори. В этом отношении он не отличался от Йоши, но, в противоположность Йоши, он был зрелым человеком, привыкшим принимать решения, беспрекословно выполняемые окружающими. В том, что пожилой человек ухаживал за молоденькой девушкой, не было ничего необычного. Разницу в возрасте Чикара не считал препятствием, но, как ни привлекательна была Нами, он был не из тех, кто принимает скороспелые решения, когда речь