тела мирных жителей – детей, женщин, стариков, погибших от голода, холода, артиллерийских обстрелов и бомбежек.

Видя, какая участь постигла тех, кто обрек Ленинград на чудовищные страдания, Звягинцев не испытывал злобы. Он со спокойным удовлетворением думал о том, что справедливость восторжествовала и что иначе и быть не могло.

К Звягинцеву подошел немолодой боец и отрапортовал:

– Товарищ подполковник! Взвод производит уборку трупов противника. Командир взвода старший сержант Акимов.

Видимо, заметив уже несколько минут наблюдавшего за их работой подполковника, комвзвода счел необходимым отдать ему рапорт.

– Вольно! – скомандовал Звягинцев. – Много работы?

– Много, товарищ подполковник. Наших ребят погибших почти всех уже собрали. Будем в братских могилах хоронить. А теперь вот этих подбираем.

Звягинцев внезапно почувствовал, как его охватывает яростная ненависть…

– Пусть пленные их хоронят! Не заслужили, чтобы наши бойцы на это еще силы тратили!

– Мы получили приказ сложить в штабеля, – сухо ответил сержант. – Потом подрывники могилы взроют. – И добавил уже другим тоном: – Сейчас-то эти фрицы безвредные. А знаете, сколько наших бойцов полегло, пока всю эту фашистскую нечисть из «лисьих нор» повыкурили?!

Звягинцев смотрел на пирамиду трупов. Вот оно, возмездие!..

– Разрешите продолжать, товарищ подполковник? – спросил старший сержант.

– Да, конечно, – поспешно ответил Звягинцев. – Продолжайте!

Он двинулся дальше. И снова шел мимо подбитых и обгоревших танков – немецких, с белыми крестами на броне, и наших «тридцатьчетверок», мимо еще не убранных трупов советских бойцов и немецких солдат. И снова представлял себе, каким кровопролитным, каким страшным по своему накалу и беспощадности был недавно отгремевший бой.

Впрочем, бой еще не утих. С юго-востока доносились артиллерийские разрывы и глухие пулеметные очереди – там сражение продолжалось.

Так Звягинцев шел час, а может быть, и больше, пока не спросил одного из бойцов, проходившего мимо с котелком в руке:

– Товарищ боец! Где тут этот самый Первый поселок?

– Первый-то? – переспросил тот. – Так вот же он, товарищ командир! – И радостная, почти детская улыбка появилась на его лице.

Звягинцев остановился.

Он стоял и все еще не мог отдать себе отчета в том, что это – это! – произошло именно здесь и всего лишь какой-нибудь час или два назад.

Тут все было таким же, как и там, где Звягинцев проходил раньше. Тот же черно-серый, изрытый воронками снег, те же обгоревшие строения, те же огневые точки – «лисьи норы», то же серое, затянутое низкими облаками небо…

Около одного из полуразрушенных домов Звягинцев увидел броневик и «додж», а несколько поодаль группу командиров. Звягинцев узнал Духанова, членов Военного совета 67-й армии Тюркина и Хмеля, остальные стояли к нему спиной.

«Подойти или нет? – подумал он в нерешительности, зная, как можно нарваться, если попасть начальству под горячую руку. – Но ведь такой день… победа!..»

Духанов заметил приближающегося Звягинцева.

– Товарищ командующий! – громко произнес, останавливаясь и поднося ладонь к ушанке, Звягинцев. – Явился по вашему приказанию.

– На КП армии тебе было приказано явиться, а не сюда, – усмехнулся Духанов. – Ну, раз явился, слушай. После соединения фронт разворачивается на юг. Начинаем наступление на Синявинские высоты. Твои батальоны оказываются на правом фланге. Задача: доукомплектовать их за счет войск УРа, оставшихся на том берегу, и закрепляться. Понял? За-креп-ляться! Не исключено, что немцы снова попытаются контратаковать. Так что ни шагу назад! Но и вперед, пока не будет приказа, тоже ни шагу, а то я тебя знаю! Ясно?

– Так точно, товарищ командующий! – сказал Звягинцев.

По тону, которым Звягинцев произнес это «так точно», Духанов, по-видимому, понял его состояние.

– Воюешь ты хорошо, – добавил он. – За успешное выполнение задачи – благодарю. Отличившихся представить к награде. Коменданта шестнадцатого УРа отдел кадров сейчас подбирает. Рад сообщить, что Малинников ранен легко и скоро приступит к командованию. Вопрос о дальнейшем использовании тебя лично будет решен позже. Ну, теперь уже все ясно?

– А ты, генерал, мне его отдай! – раздался чей-то знакомый Звягинцеву голос.

Он повернул голову и увидел Федюнинского.

– Сбежал от меня, Звягинцев? – добродушно-иронически произнес Федюнинский. – Вторую звездочку получил, и больше тебе Федюнинский не нужен?!

– Товарищ генерал! – воскликнул Звягинцев. – Да я готов, я хоть сейчас…

– Прошу прощения, товарищ заместитель командующего Волховским фронтом, – почтительно, но вместе с тем твердо проговорил Духанов, – подполковник служит в штабе войск Ленинградского фронта.

– Ладно, ладно, командарм! – усмехнулся Федюнинский. – Как соединяться, так друзья-товарищи, а как насчет кадров – местничество проявляешь, как удельный князь…

– Вы свободны, – подчеркнуто официально сказал Духанов Звягинцеву, – можете идти… – И вдруг добавил: – Погоди, подполковник, у тебя же кровь из-под бинта течет! – Обернулся и спросил: – Медики поблизости есть?

Один из стоявших сзади командиров сразу же доложил, но не Духанову, а Федюнинскому, – видимо, он был из войск волховчан:

– Тут рядом наш ПМП имеется. Разрешите?

Федюнинский лукаво посмотрел на Духанова:

– Не возражаешь? Или боишься, что украдем твоего подполковника? – И приказал сообщившему о ПМП майору: – Действуй!

– Пошли, товарищ подполковник, – сказал майор Звягинцеву, – тут рядом… Или сделаем иначе… Сержант! – крикнул он стоявшему у машины шоферу. – Быстро в ПМП, скажи, чтобы Веру сюда послали. Ну, фельдшерицу Веру, понял? Мы идем навстречу.

Но Звягинцев стоял как оглушенный. «Вера, Вера, Вера, – стучало в его мозгу, – она здесь, здесь!..» Значит, все свершилось, все, о чем он только мог мечтать, – и блокада прорвана, и с Верой он сейчас встретится!.. Совпадение… счастье!..

Он не замечал, не чувствовал, что майор тянет его за рукав полушубка, потом пошел, механически передвигая ноги.

– Вам что, товарищ подполковник, нехорошо? – встревоженно спросил майор.

– Нет, – не слыша собственного голоса, ответил Звягинцев, – мне хорошо… в порядке!.. Пошли!

Через несколько минут Звягинцев увидел, что навстречу им из рощи бежит девушка в полушубке, с санитарной сумкой в руках.

Полная, широколицая, невысокая, она, казалось, не бежала, а катилась по снегу, точно мячик.

– Вера! – крикнул ей майор. – Быстро перевязку подполковнику!

Девушка подбежала к ним… Но Звягинцев уже знал, понял, что это не Вера, не его Вера…

– Да наклоните же голову, товарищ подполковник! – говорила медсестра. – Я же так не дотянусь!

Звягинцев не чувствовал боли, когда она снимала повязку, промывала рану спиртом и мазала ее йодом, он вообще ничего не чувствовал.