захихикал. Баочай, хорошо знавшая нрав Дайюй, не обратила на ее слова внимания.

— Здоровье у тебя слабое, — улыбнулась тетушка Сюэ, — ты вечно мерзнешь. Вот о тебе и позаботились! Что же тут плохого?

— Вы ничего не знаете, тетя! — возразила Дайюй. — Хорошо, что я у вас! А другие на вашем месте обиделись бы! Неужели у людей не найдется грелки и надо присылать ее из дому? Что они чересчур заботливы, это ладно. Но ведь меня могут счесть избалованной?

— Ты слишком мнительна! — заметила тетушка Сюэ. — Мне такое даже в голову не пришло бы!

Баоюй выпил уже три кубка, и мамка Ли попыталась его остановить. Но где там! Баоюй был в прекрасном расположении духа, беседовал с сестрами, шутил, смеялся.

— Дорогая няня, — сказал он с обидой в голосе, — я выпью еще два кубка, и все.

— Смотри! — сказала мамка Ли. — Отец дома и в любую минуту может спросить тебя о занятиях!

Баоюй, раздосадованный, поставил кубок на стол и опустил голову.

— Не порть всем настроение, — проговорила Дайюй. — Позовет отец, скажешь, что тетушка задержала. Няня говорит это просто так, чтобы нас позабавить!

Она легонько подтолкнула Баоюя и процедила сквозь зубы:

— Не обращай внимания на эту старую каргу! Будем веселиться как нам нравится!

Мамка Ли, хорошо знавшая характер Дайюй, стала ей выговаривать:

— Барышня Линь, чем подстрекать его, лучше бы удержала. Тебя он, пожалуй, послушается.

— Я не стану ни подстрекать его, ни удерживать, — с холодной усмешкой возразила Дайюй. — А ты слишком уж осторожна, няня! Бабушка никогда не отказывает ему в вине, и если он у тетушки выпьет немного лишнего, ничего страшного, я думаю, не случится. Или ты считаешь тетушку чужой?

— Право же, каждое слово барышни Линь острее ножа! — сдерживая раздражение, шутливым тоном произнесла мамка Ли.

— Совершенно верно! — смеясь, сказала Баочай, ущипнув Дайюй за щеку. — Стоит этой Чернобровке открыть рот, и тогда хоть злись, хоть смейся!

— Не бойся, мой мальчик! — успокаивала Баоюя тетушка Сюэ. — Раз уж ты здесь, я угощу тебя на славу! И не принимай все так близко к сердцу, не огорчай меня! Ешь спокойно, я тебя в обиду не дам. А опьянеешь, заночуешь у нас. — И тетушка Сюэ приказала служанкам: — Подогрейте еще немного вина. Мы с тобой выпьем еще по два кубка, — снова обратилась она к Баоюю, — а потом будем ужинать.

Баоюй повеселел, а мамка Ли сказала служанкам:

— Вы тут присматривайте за ним. А я только переоденусь и сразу вернусь. — Расстроенная, она попросила тетушку Сюэ: — Госпожа, не позволяйте ему пить лишнее…

Не успела мамка Ли уйти, как взрослые служанки улизнули. Остались две девочки — они изо всех сил старались угодить Баоюю.

Вскоре тетушка Сюэ приказала подать ужин, а вино унести. Баоюй без всякого удовольствия съел немного куриного супа с маринованными ростками бамбука и выпил отвар отборного осеннего риса. После ужина Баоюй и Дайюй утолили жажду несколькими чашечками чая. Теперь тетушка Сюэ больше не беспокоилась.

Сюэянь и остальные служанки уже поели и дожидались Дайюй и Баоюя.

Дайюй встала и решительно заявила:

— На сегодня, пожалуй, хватит. — И обратилась к Баоюю: — Пойдем?

Баоюй прищурился и снова поглядел на нее:

— Пойдем!

Они стали прощаться со всеми. Девочка-служанка подала Баоюю широкополую, из красного войлока, шляпу от снега. Баоюй приказал служанке надеть ему шляпу и наклонил голову. Служанка встряхнула шляпу и нахлобучила Баоюю по самые брови.

— Постой, что же ты делаешь! Дура! Поучилась бы у других! Дай-ка я сам!

— Подойди ко мне, я надену! — предложила Дайюй.

Осторожно придерживая маленькую шапочку с красными бархатными кистями на голове Баоюя, Дайюй аккуратно надела шляпу так, чтобы остались видны повязка на лбу, заколка для волос и кисти.

— Теперь можешь надевать плащ! — заявила она, оглядев Баоюя.

Баоюй набросил плащ.

— Подождал бы, пока вернутся твои няни, — заметила тетушка Сюэ.

— Не хватало еще, чтобы я их ждал! — возмутился Баоюй. — Пойдут служанки, и ладно.

Но тетушка Сюэ все же дала им в провожатые еще двух девушек.

Извинившись перед тетушкой Сюэ за доставленные ей хлопоты, Баоюй и Дайюй отправились к матушке Цзя. Та еще не ужинала и очень обрадовалась их приходу. Заметив, что Баоюй захмелел, она велела ему идти к себе отдыхать, а служанкам приказала хорошенько за ним присматривать. Потом вдруг вспомнила о провожатых Баоюя и спросила:

— Что это не видно мамки Ли?

Баоюй и Дайюй побоялись сказать, что она расстроилась и потому ушла, и ответили:

— Она нас проводила, а потом неожиданно отлучилась по каким-то делам.

— Стоит ли о ней спрашивать? — сказал Баоюй. — Не будь ее, я прожил бы по крайней мере на два дня дольше!

Он круто повернулся и, слегка пошатываясь, ушел. В комнате у себя он увидел на столике тушь и кисти.

— Хорош! — принялась упрекать его Цинвэнь. — Велел мне растереть тушь, с утра с жаром взялся за работу, написал три иероглифа, а потом бросил все и ушел! Обманул меня, заставил прождать целый день! Ну-ка, садись и пиши, пока не испишешь всю тушь!

Только сейчас Баоюй вспомнил, что произошло утром, и рассмеялся:

— Где же иероглифы, которые я написал?

— Да он пьян! — ахнула Цинвэнь. — Ведь, уходя во дворец Нинго, ты сам велел мне наклеить их над воротами. Я побоялась, что другие не справятся, и сделала это сама, взобравшись на высокую лестницу. До сих пор руки от мороза как деревянные!

— Подойди ко мне, я их погрею, — улыбнулся Баоюй.

Он взял Цинвэнь за руки, и они стали любоваться иероглифами, приклеенными над входом.

Пришла Дайюй.

— Милая сестрица, — обратился к ней Баоюй, — скажи честно, какой из иероглифов написан искусней?

Дайюй подняла голову, прочла: «Двор Наслаждения пурпуром» — и с улыбкой сказала:

— Все три прекрасно написаны! Неужели это ты написал? Завтра напиши для меня.

— Опять надо мной смеешься! — с обидой произнес Баоюй и спросил: — Где сестра Сижэнь?

Цинвэнь что-то буркнула и кивнула головой в сторону кана. Баоюй обернулся и увидел Сижэнь, она как была в одежде, так и уснула.

— Вот это да! Рано же улеглась спать! — Он засмеялся и снова повернулся к Цинвэнь: — Сегодня во дворце Нинго на завтрак были пирожки из соевого теста. Я вспомнил, что ты их очень любишь, и попросил жену господина Цзя Чжэня прислать несколько штук сюда, будто бы для меня. Ты не видела, где они?

— Лучше не вспоминай об этом! — прервала его Цинвэнь. — Как только пирожки принесли, я сразу поняла, что это для меня. Но есть не хотелось, и я поставила их вон там. Затем пришла мамка Ли, увидела и говорит: «Баоюй, пожалуй, не будет есть. Дай лучше я отнесу их внуку». И велела отнести их к ней домой.

Пока они беседовали, Цяньсюэ подала чай.

— Сестрица Линь, выпей чаю, — сказал Баоюй.

Все расхохотались.

— Барышня Линь Дайюй давно ушла!

Баоюй выпил полчашки и обратился к Цяньсюэ: