— Хватит, — резко взмахнул рукой Терренс, — напритворялся. Пора с этим кончать.

Лицо Изабель покраснело, и на этот раз огонь, ярче запылавший в камине, не был тому причиной.

— Эдгар уже объявил о вашей свадьбе, и ты не можешь вести себя так, словно ничего не произошло.

— Почему? — возразил Терренс. — Он сделал это без предупреждения, без моего согласия, и мне в конечном счете наплевать, что там про меня будут говорить.

— Нет! — сказала Изабель. — Я имела в виду другое. Ты должен изображать жениха до тех пор, пока… пока Амелия сама не расторгнет помолвку.

— О чем ты? Да Амелия не откажется от этого брака ни за что! Даже если бы я был уродлив, как сам сатана!

— Попытка — не пытка, — заметила Изабель.

Терренс внимательно посмотрел на нее, чувствуя непреодолимую тягу к этой девушке.

— Как ты рассчитываешь этого добиться? — Он оторвался от камина и подошел к ее стулу. — Если мы завтра уедем, ты наконец избавишься от меня. Ты же хотела этого?

Изабель не ответила, и он настойчиво повторил:

— Разве ты не этого хотела?

— Хотела, — ответила Изабель, не поднимая глаз. — И до сих пор думаю, что это было бы самым правильным.

— Тогда в чем же дело?

— Дело в том, что тебе нельзя бежать, — подняла на него Изабель полные отчаяния глаза. — Это не выход. Побег не остановит ни герцогиню, ни сэра Эдгара. Наш единственный шанс — Амелия. Если удастся убедить ее в том, что она обручена с монстром, с чудовищем…

— О, как мило! — заметил Терренс.

— Выслушай меня! Стоит ей отказаться от помолвки, и ты — свободен! Она слабое звено в цепочке, за него нужно и тащить! Кроме того, она самая заинтересованная сторона в этом деле!

— Самая заинтересованная, но отнюдь не самая интересная, — мрачно заметил Терренс. — Ты думаешь, я сам не пытался убедить ее в том, что я ей не пара? Ха! Но с той минуты, как она увидела ту проклятую сову, ее уже ничем не переубедишь!

Он поморщился, припомнив обстоятельства своего последнего разговора с Амелией.

— Проклятие! И все из-за того, что этой рехнувшейся слепой сове вздумалось пролететь над моей головой! Амелия готова даже, стиснув зубы, принимать мои поцелуи ради какой-то проклятой птицы!

— Твои поцелуи? — сухо спросила Изабель. — Так ты целовался с ней?

Терренс заметил, как напряглась Изабель. Он наклонился, положил ладони на спинку стула. Господи, сколько же боли он успел за такое короткое время доставить этой чудесной девушке!

— Да, — сказал он. — Я целовал ее. Она сказала…

— Меня не интересует, что она сказала, — сверкнула глазами Изабель.

— Она сказала, — криво усмехнувшись, закончил Терренс, — что это было потрясающе.

— Нет! — побледнела Изабель.

Терренс быстро выпрямился.

— Конечно же, нет. Она сказала, что это… неприятно.

— Неприятно! — ахнула Изабель.

— Но меня-то Амелия потрясла, будь уверена. Потрясла, когда заявила, что настоящей леди не пристало любить или испытывать страсть. Настоящей леди это не нужно. Ей нужен только брак. Законный брак.

— Понятно, — тихо сказала Изабель и отвернулась.

— Но тебе, я уверен…

Изабель вспыхнула и резко, сердито оборвала его:

— Давай оставим наши чувства на потом. Сейчас наша цель — Амелия.

— Наша? — прошептал Терренс. — Ты имеешь в виду себя и меня?

— Да, — чуть слышно ответила Изабель.

Терренс склонился над девушкой, словно притянутый мощным магнитом.

— Почему ты делаешь все это?

— Что ты имеешь в виду?

Он стоял, по-прежнему изогнувшись, сгорая от нестерпимого желания обнять эти дивные обнаженные плечи, зарыться лицом в золотистый шелк волос, утонуть — с головой, навсегда — в бездонных озерах ее синих глаз.

— Мне казалось, что ты хотела бы уехать.

— Уже не хочу, — сказала Изабель. — Я еще нужна тебе — довести до конца дело с Амелией.

— Да, ты нужна мне, — прошептал Терренс и потянулся к ее щеке. Изабель отпрянула, и он поспешил отдернуть руку. — Довести до конца дело с Амелией, — закончил Терренс.

Изабель слабо улыбнулась.

— Если нам удастся доказать Амелии, что впереди ее ожидает незавидная судьба, может быть, она и позабудет про свою проклятую сову. Нужно просто понять, чего ей больше всего хочется, и обратить это желание против нее самой.

— У нее нет желаний, — сказал Терренс и рассмеялся. — Во всяком случае, можешь быть спокойна: еще раз поцеловать ее меня и силой не заставишь!

— Надеюсь, — выпрямилась на стуле Изабель. Слегка повела плечами и добавила: — Я хочу, чтобы ты знал: кроме желания помочь тебе, у меня нет никаких целей.

— Понимаешь? Никаких.

— Разумеется, — сухо подтвердил Терренс. — Правила игры остаются прежними. Я не должен прикасаться к тебе, не должен целовать тебя.

— Правильно, — отвернувшись в сторону, сказала Изабель. — Мы должны задеть чувства Амелии, но так…

— Чтобы не задевать своих, — угрюмо закончил Терренс. — Не стоило лишний раз напоминать, дорогая. Все — только на пользу дела, так?

Изабель посмотрела на него своими бездонными глазами, надежно скрывающими то, что лежит на дне ее души.

— Так. Все должно быть подчинено одной цели. И цель при этом должна быть только одна.