Марина прибавила шагу, в дом почти вбежала. Заглянула в кухню и столовую, Юстина с Хеленой ни на шаг не отставали от нее. Хозяина нигде не было. Женщины в растерянности переглянулись.

— Что бы это значило? — чуть слышно пролепетала Марина.

— Через окно надо бы глянуть, — предложила домработница. — Ведь ежели на такой шум пан Кароль не выскочил, не иначе с ним чего приключилось. Давай ты, Юстинка!

Зная дядюшкин характер, племянница высказала опасение:

— Ну да, я в окно сунусь, а дядя в меня чем-нибудь запустит.

Марина, окончательно уверившись, что надежды не обманули ее, сумела наконец совладать с голосом. С Каролем покончено, а раз так, ей следует продемонстрировать заботу о муже, нет, даже тревогу. Впрочем, притворяться взволнованной не пришлось, ее и без того трясло от переживаний.

— Загляни, — велела она племяннице. — Прямо в окно не суйся, как-нибудь поосторожнее загляни, чтобы тебя не заметил. Может, он как раз будет смотреть в другую сторону.

— Если они еще вообще могут смотреть, — мрачно пробормотала домработница.

Вздохнув, Юстина подчинилась. Подкравшись под окно кабинета, прижалась к стене и осторожно заглянула внутрь одним глазом. Обвела им помещение, осмелела, встала на цыпочки и сунула голову внутрь.

— Нет дяди, — сообщила она. — Пусто там. Похоже, и в самом деле выскочил в спешке, потому как по столу разбросаны бумаги и корзинка перевернута. А раз дверь заперта, значит, вылез в окно.

Представить, как Кароль со своими ста двадцатью кило сигает в окошко, было нелегко. Интересно, сколько сил и времени потребовала от него такая гимнастика? Намного легче, быстрее и вообще проще выйти через дверь.

Однако Кароля в кабинете не было, дверь заперта, и с этим не поспоришь.

Для Марины все было ясно. Кароль увидел, как эти милые, сообразительные, замечательные угонщики грузят на платформу его обожаемый «ягуар». В полной ярости муж ринулся к ворам кратчайшим путем — через окно. Но эти милые бандиты оказались парнями что надо, не оплошали и дали отпор, причем такой, что пострадавшего пришлось увозить на «скорой». И прекрасно! Все знают, как наша служба здравоохранения заботится о гражданах. Сначала ни одна больница не захочет его принять, потом та, что примет, для начала потребует от пострадавшего направление от врача, потом пострадавшего позабудут в каком-нибудь дальнем углу коридора, а когда наконец решат им заняться, будет уже поздно. Она же, Марина, может спокойно устроить истерику, потом долго приходить в себя, так что обзванивать больницы сил хватит еще не скоро. Просто замечательно, как все получилось, лучше и быть не могло!

Мелькнула мысль о детективах, ведь они должны были защищать клиента, но эту неприятную мысль женщина поскорее отогнала. Потом подумает об этом, а сейчас еще немножко понаслаждается грандиозным успехом.

Если бы Юстина знала, сколь важна для тетки информация о том, что же в действительности произошло, она без труда узнала бы все от соседей.

А виновником переполоха оказался некий Ковальчик, возвращавшийся домой из дальней поездки.

За Груйцем он попал в аварию. Сам виноват. По глупости, а может, из-за усталости врезался в зад телеги, которую не торопясь тащила крестьянская лошадка. Правда, телегу угораздило пересекать шоссе под самым носом Ковальчика, но такое уж у телег обыкновение. И как всегда бывает в таких случаях, ни мужик, ни лошадь не пострадали, досталось только телеге. А вот у Ковальчика была разбита фара, погнут капот и потек радиатор. Все это он видел и осознал. А еще у него оказалось сотрясение мозга, чего Ковальчик видеть не мог и осознал не до конца. Что с головой непорядок — сразу понял, но решил тянуть из последних сил, чтобы поскорее добраться до дома, не прибегая к помощи дорожной полиции. На то были основания. Во-первых, Ковальчик недавно выпил бутылку пива, о чем полицейские сразу бы догадались. Во-вторых, возвращался он от родственников, где получил причитающуюся ему часть наследства, весьма ценную, и не собирался информировать об этом соответствующие органы, чтобы не платить налога, а полицейские непременно бы до всего докопались. И в-третьих, вместе с ценным наследством в багажнике находилась четверть подаренного кузеном-охотником нелегально добытого кабана, за что тоже по головке бы не погладили.

Вот почему Ковальчик покинул удобное шоссе и стал пробираться к дому проселочными дорогами. Машина подскакивала на некомфортабельных рытвинах, отчего радиатор тек все сильнее, а голова иногда отказывалась работать. Тем не менее Ковальчик держался изо всех сил, временами теряя сознание и вновь приходя в себя после очередного толчка. В один из таких моментов просветления он по сотовому вызвал техпомощь на стоянку у дома, сообщил адрес и вид повреждения и еще попросил приехать с платформой, понимая, что машину придется везти в мастерскую.

Вот так и ехал он, и судьба его хранила, и никто не остановил, хоть побитый перед машины всем бросался в глаза.

Добравшись до стоянки у своего дома, Ковальчик из последних сил врубился в зад одной из припаркованных машин. Дав задний ход, он оторвал дверцу у другой машины. Отказавшись от попыток нормально припарковаться, Ковальчик попытался вылезти и тут потерял сознание. Он лежал под колесами собственной машины, когда прибежали владельцы воющих машин, а дальше началось светопреставление. Кто-то вызвал «скорую», а поскольку радиатор Ковальчика отчаянно дымил, остальные автовладельцы принялись в панике отгонять свои машины подальше. Тут подоспела аварийка, и хорошо, что Ковальчик вызвал платформу, она могла забрать сразу две поврежденные машины. Приехала «скорая» и увезла Ковальчика, который, на мгновение очнувшись, еще успел крикнуть склонившейся над ним насмерть перепуганной жене, чтобы та не позволяла увозить машину, пока не достанет кое-что из багажника. Жена с зятем в жуткой спешке кинулись извлекать из уже поднятой на платформу машины четверть браконьерского кабана, не давая грузовику уехать, соседи из любопытства принялись помогать, все друг другу мешали, и суматоха поднялась страшная.

А потом все на редкость быстро утихло. Ковальчик в больнице пришел в себя и рассказал о своем неудачном вояже, а дежурная медсестра из жалости позвонила жене и повторила эту историю. Соседи, оставшиеся у Ковальчиков в надежде выяснить, что же произошло, тоже обо всем узнали и разбрелись по домам.

Но у Марины, конечно, было свое представление о случившемся: угонщики заслуженно радовались добыче, а Кароль помирал в одной из варшавских больниц. Так должно быть, и никто ее не переубедит!

Племянница и домработница придерживались пока той же версии и потратили немало сил, чтобы заставить безутешную почти вдовицу сообщить властям о пропаже мужа и машины. Вдовица никак не могла сообразить, кому же надо сообщать. Ей разъяснили: полиции и страховой компании. А желательно еще обзвонить больницы — возможно, начать со службы, занимающейся несчастными случаями.

Поскольку Марина лучшей тактикой избрала оцепенелое отчаяние, то на все уговоры не реагировала, тупо уставясь вдаль и время от времени поднося к губам бокал с коньяком. Осознав, что вывести тетку из такого состояния вряд ли удастся, ибо она быстрыми шагами продвигалась к полному алкогольному опьянению, Юстинка сама села за телефон.

Вскоре они с Хеленой уже знали, что Кароля Вольского нет ни в одной больнице и о его машине тоже никаких сведений не поступало. Когда же Юстина на свой страх и риск попыталась сделать заявление об угоне «ягуара», к нему отнеслись с недоверием, принимая во внимание факт, что одновременно с транспортным средством исчез и его владелец. В таких случаях естественно предположить, что владелец уехал на своем средстве добровольно и легально, зачем раньше времени тревогу поднимать? К тому же Юстина в волнении никак не могла вспомнить номер дядюшкиной машины, тетка же молчала, как каменная статуя.

В доме Вольских воцарилась похоронная атмосфера.

* * *

Первым делом Кароль Вольский хорошенько поужинал в ресторане. После этого его настроение значительно улучшилось, поскольку ужин оказался вполне приемлемым. Домой возвращаться не было ни малейшего желания, но он вспомнил, что вроде бы оставил окно кабинета распахнутым, зато запер дверь. Разумеется, эта кретинка не сумеет закрыть окно, но, может, догадается хоть как-то прикрыть его снаружи,