как следует обо всех фамилиях...

— Что-то я сомневаюсь, что она всех этих людей знала. Она и вспомнила-то всего три имени. Но мы их все равно найдем.

— Едем в управление?

Бежан постучал себе по лбу:

— Сейчас? У тебя совсем крыша поехала?

Хотелось и поспать, завтра.., уже сегодня тоже день будет. Причем, возможно, трудный. Не успеем оглянуться, как у нас отберут всю эту макулатуру, старик мне уже намекал. Нужно ещё фотографии просмотреть, у меня из головы не выходит описание того мужика из ресторана...

В доме царила тишина. В прихожей я прислушалась, осторожно открыла дверь холла, из которого можно было попасть во все остальные помещения. И тут, разрази его гром, пронзительно раззвонился старинный серебряный колокольчик для прислуги, которым я обычно пользовалась, чтобы позвать детей обедать.

Меня чуть удар не хватил — откуда, ко всем чертям, взялся здесь этот колокольчик и почему он звонит сам по себе? Он же лежал в ящике буфета, что ему — надоело там, что ли? И тут я увидела дядю Филиппа, пробуждающегося ото сна в глубоком кресле посреди холла. Серебряная побрякушка была привязана у него к руке и звенела как сумасшедшая.

Я бросилась к дяде и зажала в кулаке это громкоголосое паскудство, но было уже поздно.

Прежде чем я успела произнести хоть слово, дом наполнился шумом и движением: заохала и завозилась в гостиной тетка Ольга, кто-то затопал наверху, что-то там лопнуло и рассыпалось, наверняка из имущества моих детей.

Я застонала:

— Дядя, боже милостивый! Зачем?..

Дядюшка Филипп старался высвободить руку, привязанную к колокольчику, в чем я ему изо всех сил препятствовала, так как тот снова раззвонился бы. Какие-то веревки болтались у меня под ногами, я посмотрела, куда они ведут. Одна, естественно, тянулась от двери к колокольчику, вторая соединяла дядю Филиппа с дверной ручкой, а третьей веревкой дядя был привязан к растреклятому раритету. Я поискала взглядом ножницы, поскольку узлы впечатляли.

Дядя бормотал какие-то объяснения:

— Видишь ли, девочка моя... Столько подозрений... Я хотел лично... Бабушка... Нужно было... Ну, в общем...

— Не шевелите пока рукой, дядя, — в отчаянии взмолилась я. — Сейчас все это обрежу.

Нужно вас оторвать от дверной ручки.

Однако ножниц нигде поблизости не было.

Я вспомнила, что одни лежат в моей спальне, а вторые наверняка у детей, погребены под хламом. Едва я успела найти в кухонном ящике единственный острый нож, как все семейство объявилось в холле.

Первой показалась тетка Ольга.

— Нееееет!!! — страшным голосом заорала она, видя, как я с ножом в руке подскочила к дядюшке Филиппу.

Дядюшка энергично зазвенел.

— Нет, нет! — поддержал он её протест, хотя и совсем другим тоном. — Это не то, что ты думаешь... Я понимаю... Я согласен...

Острый нож оказался скорее тупым, так что мне не удалось выполнить все одним ловким движением. Я схватила верещащий звонок и, перепиливая веревку, — и где они отыскали такие канаты? — вспомнила, что собиралась перед приездом родни наточить все ножи. Точнее говоря, я хотела попросить Рысека сделать это, но, как всегда, забыла.

Остальные путы я пилила уже не так нервно.

В холле все уже были в сборе, последней величественно спустилась по лестнице бабуля. Тетка Ольга держалась за сердце, судорожно глотая воздух; дядя Игнатий пытался её успокоить, хотя и довольно странно — похлопывая по разным местам. Мера эта подействовала, когда он хлопнул её по заднице. Тетка Иза, бросив в пространство «Ну и ну!», застыла у стены в наполеоновской позе. Крестный терпеливо ждал, когда я закончу пилить. Молчание нарушила бабуля.

— Значит, тебя все-таки выпустили, — с горечью сказала она. — Мы поняли, что тебя вызвали, опасались обыска и решили к этому подготовиться. Филипп сам вызвался. Это дело нужно выяснить до конца, и я не потерплю ни малейшей отсрочки.

Отвязав наконец дядю от дверной ручки, я осторожно заметила:

— Но ведь уже поздно, бабушка. Завтра все проснутся невыспавшиеся...

— Сегодня, — поправила меня бабушка. — Уже половина третьего. Это не имеет большого значения, мы тут на отдыхе. А спать в атмосфере подозрений невозможно.

— Если бы это был какой-нибудь прием... — увлеченно начал дядя Игнатий.

— В такое время прием был бы уже в полном разгаре. Время подавать горячие закуски...

Ничего не поделаешь, пришлось перебить бабулю, чтобы не пробуждать пустых надежд.

— Но у меня нет никаких горячих закусок, бабушка. Мне очень жаль, я не знала, что у нас будет ночная забава. Могу предложить соленые палочки с красным вином... А! И ещё бобы. Но на бобы нужно сорок минут.

— Неважно. Не думаешь ли ты, что мы закончим разговор раньше?

Надо признаться, очень на это рассчитывала... Ничего не поделаешь, высплюсь как-нибудь в другой раз.

Я поставила на плиту кастрюлю с водой и уселась в гостиной с часами в руке. Бабуля не стала терять времени даром.

— Почему ты не вышла замуж? — сурово спросила она.

Этот вопрос невероятно поразил меня.

— Как это? Я же вышла! Восемнадцать лет назад, мои дети рождены в законном браке!

— Во второй раз. После развода. Почему ты ещё раз не вышла замуж?

А действительно, почему я не вышла замуж во второй раз? Потому что это никому не требовалось, вот почему. Доминик моей руки не просил и жениться не рвался, а я предпочитала избегать осложнений. Супружество, общий дом, а в этом доме — мои дети... Кроме того, мужчина — помеха профессиональной деятельности, его надо регулярно пичкать едой. А уж такого ценителя качества и педанта, как Доминик...

Возникло бы раздражение, недовольство... Да и, в конце-то концов, чей бы это был дом, его или мой? И кто его должен был содержать? Пришлось бы просить у Доминика денег, стать зависимой от него... Кошмарная идея!

Я решила открыть вторую половину правды:

— Потому что у меня было слишком много работы. Муж — это огромная ответственность, я предпочла приходящего сожителя. Такому не нужно стирать рубашки и пришивать пуговицы, он не сидит у тебя на шее и не требует завтраков, обедов, ужинов...

— А дети? — возмущенно перебила меня тетка Ольга.

— Что — дети?

— Им ведь тоже требуются завтраки, обеды и ужины?

— Дети мои едят по льготному графику.

Руки у них растут откуда следует, они вполне могут сами вынуть из холодильника и разогреть любую еду. Томек вообще любит готовить, постирать барахло в машине — тоже не проблема, а глажка их как-то не трогает. А вот муж потребовал бы полного обслуживания, а у меня на это нет времени. И места