– Это ужасная смерть, сэр.

Эмберли направился к машине.

– Безусловно, сержант. И вполне заслуженная, – сказал он.

Оставив одного из констеблей охранять тело Коллинза, сержант попросил мистера Эмберли отвезти его в особняк. Мистер Эмберли кивнул и включил зажигание.

Особняк стоял темный, но когда они позвонили, свет тут же зажегся в окошке над дверью.

– Хм. Что-то им не спится, – сказал сержант.

Дверь открыл дворецкий. Брюки и халат он надел прямо па пижаму. Вид у него не был заспанным. Напротив, казалось, он ждал их и не удивился, увидев полицейского. Блестящими темными глазами он поочередно смотрел то на сержанта, то на Эмберли. Затем отступил, давая им пройти в дом.

– Вы ждали нас? – спросил сержант, внимательно глядя на дворецкого.

Бейкер закрыл дверь.

– О, нет, сержант! То есть я, конечно, знал, что мистер Фонтейн звонил вам. Вы желаете видеть мистера Фонтейна?

Сержант утвердительно кивнул и прошел за дворецким в библиотеку. Когда Бейкер вышел, сержант повернулся к Эмберли и сказал:

– Что вы думаете об этом малом, сэр?

– Когда-нибудь скажу, – ответил Эмберли.

– Хотелось бы поговорить с ним, – сказал мрачно сержант.

– И мне тоже, – согласился Эмберли.

Вскоре к ним спустился Фонтейн. Он был удивлен, увидев Эмберли, и сразу спросил, что случилось. Сержант рассказал. Фонтейн тупо спросил:

– Убит? Коллинз? – Он перевел взгляд с сержанта на Эмберли. – Не понимаю. Кто мог застрелить его? Где он был?

– Возможно, браконьеры, – предположил сержант. – А может быть, и нет. Это надо расследовать. Извините, сэр, вы не возражаете, если я воспользуюсь телефоном?

– Да, конечно, я провожу вас.

Фонтейн повел его в холл и оставил там разговаривать с дежурным констеблем в отделении полиции. Вернувшись в библиотеку, он озадаченно посмотрел на Эмберли.

– Не могу понять! – сказал он. – Это кажется фантастичным! Сначала мой дворецкий, теперь лакей. Эмберли, мне это не нравится.

– Согласен. Не думаю, что и Даусону с Коллинзом это понравилось.

Фонтейн начал ходить по комнате.

– Кто нашел его? Где он был?

Когда он услышал, что Коллинз застрелен в миле от особняка, то тяжело вздохнул.

– Господи! Значит, вы думаете, что это дело рук браконьеров?

Мистер Эмберли удержался от ответа. Новый поворот в деле, казалось, озадачил Фонтейна.

– Что заставило вас отправиться на его поиски? Только не говорите, что вы ждали, что подобное может случиться.

– О, нет, – сказал Эмберли. – Мы ехали поговорить с вами, когда его обнаружили, вот и все.

Фонтейн покачал головой.

– Не могу понять. Это страшное дело. Господи, остается только гадать – кто следующий?

Сержант вернулся в комнату и спросил Фонтейна, не будет ли он так любезен ответить на несколько вопросов. Фонтейн согласился с готовностью, но заметил, что знает немногое. Лакей был в его комнате, когда в половине восьмого он поднялся наверх, чтобы переодеться к обеду. С тех пор он его не видел и хватился только тогда, когда незадолго до полуночи поднялся к себе в спальню и увидел, что для него ничего не приготовлено. Он позвонил. На звонок пришел Бейкер и сказал, что Коллинза не было в комнате для прислуги во время ужина. Потом пошел проверить его комнату и обнаружил, что она пуста.

Фонтейн признался, что у него возникли подозрения. В другое время он бы просто подумал, что лакей ушел без спросу и тем самым нарушил правила дома, но определенные обстоятельства заставили его прийти к выводу, что все не так просто. Он считает важным факт, что лакей исчез именно в тот день, когда получил предупреждение о предстоящем через месяц увольнении.

Мистер Эмберли, перелистывавший последний номер журнала «Панч», который он нашел на столе, при этих словах поднял глаза.

– Вы вручили ему предупреждение?

– Да, сегодня утром. Взвесив все, я подумал, что так будет лучше. Он многое себе позволял в своем положении. И затем этот случай с молодым Брауном. Чем больше я задумывался над тем, что вы, Эмберли, мне тогда сказали, тем больше мне это дело представлялось подозрительным. К тому же убийство Даусона. Когда начинаешь подозревать человека, то не знаешь, чем это закончится. И по размышлении я решил, что единственный выход – уволить слугу.

– Но Коллинз, насколько мне не изменяет память, имел прекрасное алиби на тот вечер, когда был убил Даусон.

– Да, я тоже так думал. Меня это неособенно беспокоило, пока Браун не упал в реку. В то время Коллинз гладил мой костюм и я видел его. Но то-то и удивительно, как порой можно обнаружить проколы в алиби. Я пытался подсчитать, сколько ему могло потребоваться времени, чтобы добраться до Питтингли- роуд, если он, положим, воспользовался мотоциклом. Я не говорю, что он мог сделать это, но у меня возникло сомнение. Знаете, это отвратительно, когда между хозяином и слугой возникают такие отношения. Я вручил ему предупреждение сегодня. Когда он весь вечер отсутствовал, мне пришло в голову, что он, должно быть, подумал, что я его подозреваю, почуял недоброе и сбежал. Чем больше я размышлял об этом, тем больше чувствовал уверенность. Когда же он не вернулся и к трем часам ночи, я позвонил в полицию. Но я и представить не мог, что подобное может случиться.

– Да, сэр, полагаю, что не могли, – сказал сержант. – А не слышали ли вы или кто другой, как он уходил?

– Нет, но я мог бы и не услышать. Я был в этой комнате почти весь вечер, писал письма. Я бы услышал, как открывали парадную дверь, но Коллинз мог уйти через другую.

– Вы правы, сэр. Если вы не возражаете, я бы хотел переговорить с вашим дворецким.

– Пожалуйста, – Фонтейн подошел к камину и нажал на звонок.

Дверь почти сразу открылась, но вошел не Бейкер, а Коркрэн, взъерошенный и заспанный. Он недоуменно посмотрел на присутствующих, зажмурил на минуту глаза. Затем открыл их и потряс головой.

– Я думал это мираж, – сказал он. – Но я точно вижу, что это вы, сержант. Что, дело раскрыто? Я не буду вам мешать, клянусь Богом.

Сержант усмехнулся, но Фонтейн сказал резко:

– Шутить не время. Коллинза застрелили.

Коркрэн уставился на них. Затем посмотрел на Эмберли и попросил все объяснить.

Ему ответил Фонтейн. Пораженный, Энтони слушал его, а в конце сказал, что все это ему очень не нравится.

– Я недолюбливал его, – сказал он. – Хотя фактически у меня не было на него времени. Но то, что случилось, это уж слишком. Не могу сказать, что я ярый противник мелких преступлений, поскольку они вносят разнообразие в жизнь, но я не выношу убийц-маньяков. Три смерти, одна за другой! Нет, действительно, это уже через край!

Фонтейн повернулся к Эмберли.

– Боже, вы думаете, это возможно? – воскликнул он. – Неужели предположение Тони правильно?