– Не приехать на день рождения нашей несравненной Габриэль? Да она мне за это голову снимет! – воскликнул Корт и прищурился. – А что такое? В чем дело? Ты хочешь, чтобы я сопровождал тебя?

– Это ни к чему! – Леди Августа решительно взмахнула рукой. – Граф Рамбуйе с супругой заедут за мной. К тому же, – тут уголки ее выразительного рта изогнулись в саркастической усмешке, – не хочу лишить тебя шанса обольстить наконец это средоточие всех добродетелей.

Корт внимательно посмотрел на бабушку. Полгода назад, когда он объявил ей о своей помолвке, она не стала скрывать, что не одобряет его выбора, и, похоже, за прошедшее время мнение ее не изменилось.

– Может быть, мы хоть сегодня не будем спорить по поводу Клер? – спросил он со вздохом.

– А разве мы спорим? – театрально удивилась леди Августа, поднимая сразу обе брови. – Спорить – это когда один «за», а другой «против». Я же никогда не пыталась отговорить тебя, дорогой мой. Я только время от времени напоминаю, что ложиться с женой в постель тебе придется одетым, чтобы случайно не обморозиться. Иногда я задаюсь вопросом, как тебе удастся при таком положении дел обзавестись наследником… впрочем, это не моя забота.

– Хм, – Корт пожал плечами, неохотно признавая правоту бабушки, – Клер, конечно, не самая лучшая дебютантка этого сезона…

– Дебютантка! – Леди Августа возвела глаза к небесам и всплеснула руками. – Да она видела столько сезонов, что могла бы заарканить по меньшей мере десяток мужей. – И, выпустив эту последнюю стрелу, леди Августа вернулась к своему чаю. – Впрочем, я отвлеклась. У меня к тебе дело совсем иного рода.

Вдовствующая герцогиня Уорбек никогда не волновалась по пустякам, и сейчас, увидев тень тревоги, пробежавшую по ее лицу, Корт понял, что случилось нечто серьезное.

– Я вчера виделась с леди Гарриэт! – вдруг неестественно громко заявила она. – Леди Гарриэт собиралась нанести тебе визит.

Леди Августа смогла выдержать мгновенно заледеневший взгляд внука ровно две секунды, а потом принялась сосредоточенно переставлять на столе вазочки и тарелочки. Для Корта это было ново: впервые в жизни его выдержанная бабушка не могла скрыть волнения.

– Да, сегодня утром она была здесь, – в его спокойном голосе звучало предостережение.

Повисло напряженное молчание, и Корт уже было решил, что сумел нагнать страху на свою бестрепетную прародительницу. Но леди Августу не так-то просто было сбить с толку.

– Так вот, твоя крестная просила меня поговорить тобой относительно ее невестки и внука.

– То есть Филиппы Бентинк и ее отпрыска? – рявкнул Корт неожиданно для себя. – Ну и в чем же дело? Она боится, что при одном взгляде на эту особу я начну крушить все подряд?

– Очень надеюсь, что этого не произойдет!—резко ответила леди Августа. – Те немногие из твоих недоброжелателей, кто уже знает о приезде Филиппы, затаили дыхание и ждут не дождутся, когда ты снова выставишь себя полным болваном. В Лондоне слишком тесно, дорогой мой, чтобы вы с ней не столкнулись. Рано или поздно это случится – и что тогда? – Она помолчала, а потом продолжила с тем же напором: – Советую не устраивать нового скандала. Оставь Филиппу в покое, пусть живет, как считает нужным. Ей и так придется нелегко.

– Тебе-то какая печаль, что случится с этой порочной особой?

Корт со стуком поставил на стол чашку, и янтарная жидкость выплеснулась на инкрустированную поверхность столика. Леди Августа схватила салфетку и принялась преувеличенно тщательно вытирать мокрое пятно. Корт молча сверлил ее взглядом, наконец, не дождавшись ответа, поднялся и тяжело оперся на трость.

– Похоже, ты уже приняла их сторону, не так ли? Иначе почему ты не сказала мне, что леди Гарриэт собирается привезти безутешную вдову Артура Бентинка, в Англию?

– Дорогой мой, в первую очередь я беспокоюсь о семействе Уорбек, то есть о тебе. Если ты в этом сомневаешься хоть на маковое зернышко, то для меня загадка, почему все считают тебя умным человеком. – Леди Августа положила мокрую салфетку на край столика и твердо сказала: – Речь идет о невинном ребенке, Корт.

– Чтоб его черти взяли, этого ребенка!

– Прошу вас, милорд, выбирать выражения, – надменно сказала герцогиня, выпрямившись в кресле, – иначе мне придется по приезде в Лондон останавливаться в другом доме. Хоть вы и герой войны и прочая, прочая, я не желаю, чтобы вы чертыхались в моем присутствии.

Вместо ответа Корт испепелил бабушку взглядом. Он прекрасно знал, что леди Августа могла при случае чертыхнуться и сама, просто она не могла простить ему развода.

– Чего ты от меня хочешь? – загремел он, теряя самообладание. – Эта особа изменила мне с моим лучшим другом, потом бежала с ним и вышла за него замуж. Как, по-твоему, я должен вести себя с ней?

– Если бы ты не развелся с Филиппой, она не вышла бы замуж за Сэндхерста, – рассудительно заметила леди Августа, не обращая внимания на растущий гнев внука. —Надо было послушаться меня и не торопиться с проведением через парламент билля о разводе. Теперь Филиппа могла бы вернуться не только в Англию, но и к тебе.

– Вернуться ко мне? Вернуться ко мне! Чтобы я принял обратно жену, которая только и ждет, как бы сбежать с очередным любовником?

– От хорошего мужа жена не станет убегать, это тебе всякий скажет, – с непередаваемым ехидством заметила леди Августа.

– Я ничем не обидел Филиппу, – буркнул Корт, делая вид, что не понимает намека. – У нее не было причин убегать из дому.

– Как это не было причин? Разве ты не угрожал убить Артура? Что оставалось делать бедной девочке?

Корт задохнулся от ярости, услышав столь нелепое оправдание поведения жены, и не в силах более сдерживаться, направился к двери, прорычав напоследок:

– Если бы я не развелся… я бы убил этих негодяев своими руками. Чем давать советы мне, посоветуй лучше этой… этой… держаться от меня подальше.

– Сэндхерст уже в могиле, – спокойно напомнила герцогиня, – а Филиппе предстоит одной растить ребенка. Может быть, теперь вы квиты?

– Мы будем квиты, когда она окажется в аду! – И с этими словами Корт захлопнул за собой дверь.

– Нет, ты будешь сегодня на моем празднике! настаивала Белль.

Она сидела на краю кровати, скрестив руки на груди и вздернув подбородок, что должно было изображать горькую обиду.

– Послушай, ты уже не школьница с большими наивными глазами, – пыталась увещевать подругу Филиппа. – И пора бы уже понять, что не все в этом мире происходит так, как мы хотим.

Белль искоса взглянула на нее и слегка улыбнулась.

– Не думаю, чтобы мои глаза когда-нибудь наивно смотрели на мир… я ведь и не предполагала, что стану виконтессой. А ты? Разве ты думала, что станешь маркизой? Да и никто в нашем пансионе не ожидал этого.

– Никто, даже воспитательницы, – согласилась Филиппа, впервые за время разговора лукаво улыбнувшись. – Сиротке по имени Филли Мур не прочили сколько-нибудь интересного будущего. Ты – другое дело, дорогая моя леди Габриэль Жаклин Мерсье Го. Несмотря на испытания, которые послал вам Господь Бог, тебе на роду было написано сделать блестящую партию.

Глаза Белль потеряли насмешливый блеск: Филиппа напомнила ей о страшной участи, которой