– Мне ужасно жаль, что я заставил тебя ждать так долго, Кит, – послышался низкий и неожиданно теплый голос Уорбека. – Как я понимаю, ты изнываешь от желания нагуляться за все дождливые дни сразу. – Он прошел в комнату и с самым любезным видом поклонился Филиппе. – Леди Сэндхерст, весьма благодарен за выказанное вами терпение.

Под мышкой он держал объемистый сверток.

– Мама сказала, что вы теперь будете моим опекуном, – сообщил Кит с обычной своей непосредственностью. – У меня еще никогда не было опекуна. А что это у вас?

– Кит, милый, задавать такие вопросы невежливо, – мягко упрекнула Филиппа и, памятуя о случае в «Черном лебеде», когда герцог без колебаний высказал свое недовольство поведением Кита, вопросительно посмотрела на него. По правде сказать, Филиппа понятия не имела, как обычно ведет себя мужчина в роли воспитателя: отца она не помнила совершенно, дядю Эразма видела редко, а отец Белль смотрел сквозь пальцы на шалости дочери.

Уорбек ограничился благодушным смешком. Он развернул голубую бумагу, и взору Филиппы открылась большая коробка.

– Это мой тебе подарок. Кит, – объяснил он, протягивая коробку мальчику. – Ну-ка открой ее!

Для начала Кит взвесил коробку на обеих ладонях, и глаза его округлились.

– Значит, вот для чего нужны опекуны! – воскликнул он восторженно. – Чтобы дарить детям подарки!

– В числе прочего, – кивнул Уорбек. Тон его был мягок и полон сдержанной нежности, и измученная душа Филиппы расправила крылья. Возможно, она поторопилась с выводами и он ничего не собирался говорить мальчику. Ведь должен же он понимать, что для пятилетнего ребенка такая новость будет потрясением! Филиппа заглянула в серебряно-серые глаза, но взгляд их был непроницаем.

– Значит, мне можно прямо сейчас открыть ее?

– Разумеется.

– Открывай, милый, – поощрила Филиппа. Под широкую ленту, которой была крест-накрест перевязана коробка, был подсунут небольшой конверт. В нем оказалась визитная карточка Уорбека с надписью на обратной стороне, сделанной крупным, уверенным почерком. Кит протянул ее Филиппе со словами:

– Прочти мне, мама!

Новая волна тревоги захлестнула Филиппу. Но на обратной стороне продолговатого кусочка картона было написано: «Самому многообещающему юному джентльмену во всей Англии. Добро пожаловать домой!»

Последние слова она прочла дрожащим голосом и больно прикусила губу, чтобы не расплакаться. Чувство благодарности нахлынуло на нее – благодарности не Уорбеку, а судьбе за то, что все-таки победило лучшее в человеке. В нескольких словах был только намек на отцовскую любовь, но он был понятен той, что и сама любила мальчика всем сердцем.

– Спасибо, signore, спасибо! Теперь я по-настоящему рад, что приехал в Англию, хотя… хотя все еще не чувствую себя как дома. Я скучаю по каналам и гондолам. – Говоря все это, Кит открывал .несложный замочек. – Ах! Оловянные солдатики! И как раз такие, как я хотел!

Солдатики из коробки Уорбека мало походили на тех, что можно было встретить в магазинах. Ярко раскрашенные фигурки, были видны даже лихо закрученные усы, все детали мундира тщательно выполнены, в том числе и такие мелкие, как шнуры на ментиках. Настоящие человечки, теперь таких не делают. В коробке Корта уместилось целых две армии.

У Филиппы замерло сердце: она поняла, чьи это солдатики.

– Signore, они чудо как хороши! – воскликнул Кит в полном восторге. – Они даже лучше тех, что в магазине мистера Твикена!

– Я так и думал, что они тебе понравятся. – Уор-бек широко улыбнулся, подошел к мальчику и присел рядом, неловко согнув ногу и опираясь на трость, чтобы удержать равновесие. – Теперь у тебя будет две армии, английская и французская. Знаешь, у меня возникло подозрение, что леди Гарриэт ищет солдатиков, которыми играл в детстве… э-э… твой папа, не в том сундуке. Я порылся в своем – и вот, пожалуйста: они все оказались там, обе наши армии. Твоя бабушка просто забыла, что в последний раз сражение происходило под моей крышей.

– Что нужно сказать, Кит? – пролепетала потрясенная Филиппа.

Уорбек дарит Киту свою детскую игрушку, настоящее произведение искусства, которое сейчас можно найти только в антикварном магазине. Может быть, он забыл, что обручен? Что сокровище, подобное этому, передается по наследству?

Корт поднял голову, и взгляды их встретились. Она была бледна в этот день, а темные тени под глазами говорили о том, что не только он провел бессонную ночь. Такая хрупкая, что Корт почувствовал укол жалости. И по-прежнему прекрасная. Модные рукава-фонарики открывали руки, поражающие матовой белизной, не фарфоровой, а теплой и живой. Он вдруг увидел, как эти руки обвивают его шею, а изящные тонкие пальцы зарываются в волосы. Корт вздрогнул. Картинка из его сна. Дьявол! Что эта женщина делает с ним! Как это возможно – страстно желать ту, которую презираешь? А презирает ли он ее? Особенно теперь, когда перед ним эти громадные глаза-озера фиалкового цвета.

– Grazie, signore, grazie![16] – закричал Кит, возвращая его к действительности.

В порыве благодарности он обхватил Корта за шею и прижался к нему всем своим крепким маленьким телом. Руки сами потянулись к драгоценной добыче, чтобы никогда больше не выпускать ее. Но Корт позволил себе лишь мимолетно прижаться к горячей щеке сына.

– Вот и славно, – только и сказал он.

– И вы поможете мне придумать план сражения, как обещали тогда за обедом?

– Обязательно помогу, но не сейчас. Разве твои Уроки закончились?

– Ну-у-у… – протянул мальчик. – Я все утро только и делал, что учился! Я уже знаю алфавит и могу писать свое имя. Я его написал целых четыре раза!

– Немалое достижение, – похвалил Корт, поднимаясь на ноги. – Ну-с, а я хочу предложить тебе кое-что совсем другое. Учиться ведь нужно не только алфавиту, пора вам знать это, юный джентльмен. Сегодня у нас урок рыбной ловли.

– Рыбной ловли? – повторил Кит недоверчиво, и лицо его снова осветилось. – Вы возьмете меня на рыбалку? Честное слово? Когда же, когда, signore?

– Может быть, сейчас?

– А мама? Она тоже пойдет?

Филиппа затаила дыхание в ожидании ответа. Неужели Уорбек отправится с Китом на прогулку без нее? А если да, то как узнать, имеет ли он на это право? Как он поведет себя, оставшись наедине с сыном? Скажет: «А знаешь, Кит, ведь на самом деле твой отец – я»?

Уорбек, казалось, прочел ее мысли.

– Если твоя мама не возражает против такого мужского времяпровождения, как рыбалка, то пусть идет с нами.

– О, рыбалка – это одно из моих любимейших развлечений! – поспешно солгала Филиппа, вскакивая с места. – Я с удовольствием составлю вам компанию и даже распоряжусь, чтобы миссис Бэбкок уложила корзину для пикника. А я пока переоденусь.

– Нет никакой необходимости звать экономку, – сказал Уорбек. – Я все взял с собой. Но если вам, миледи, нужно переодеться, мы вас подождем. Советую захватить с собой шаль и что-нибудь теплое для Кита: вечера сейчас холодные. Даю пятнадцать минут на сборы.

– Я буду готова через пять, – бросила через плечо Филиппа, торопясь в свою комнату. – Возьми, мама. – Кит протянул Филиппе громадного, отвратительно извивающегося червя. – Я выбрал для тебя самого большого и толстого.

Филиппу замутило при одном взгляде на скользкую тварь, а уж взять его в руки…

– Мне кажется, тебе самому он нравится, вот и забирай его, – заявила она с самым деловым видом. – А я пока посмотрю, как хорошо у тебя все получается.

Уорбек поднял взгляд от крючка, который наживлял для Кита, и по его губам скользнула