Рамбуйе с плутовским блеском в глазах. – Представьте себе, стоит ему выиграть на скачках или за карточным столом, как он тут же бежит ко мне похвастаться. – Она театрально вздохнула, но уже в следующую секунду обратила выразительные глаза к мужу, и в этом взгляде читалось нескрываемое обожание. – Впрочем, я несправедлива к тебе, дорогой. Ты никогда не рассказываешь мне о проигрышах, стало быть, я не слышала большей части твоих рассказов.

Сара была на последнем месяце беременности и буквально лучилась счастьем и безмятежностью.

– Еще немного, и ты будешь тосковать по тем временам, когда скучала, слушая мои рассказы, – Андрэ погрозил жене пальцем.

– У тебя тоже кое-что изменится, Андрэ, – неожиданно для себя вступила в разговор Филиппа. – Придется тебе остепениться. Жду не дождусь увидеть тебя в роли счастливого отца с ребенком на руках. Поверьте, еще немного, и он замучит окружающих нескончаемыми рассказами о том, как умен его милый малыш.

Будущий счастливый папаша быстро скатал салфетку и бросил ее в Филиппу. Та ловко поймала льняной мячик.

– Petite chou![14] – воскликнул Андрэ. – Ну и язычок у тебя!

– Прости, – кротко повинилась Филиппа, лукаво улыбаясь, – я только хотела сказать, что ты, уж конечно, постарался на славу, и ребенок родится гением.

От негодования Клер оцепенела на своем стуле, и на ее лице застыло неодобрительное выражение. Общество, собравшееся в доме Рокингемов, держалось слишком непринужденно, на ее взгляд. Она считала, что старшему поколению следует сделать молодежи выговор за излишние вольности. Однако когда Клер обратила вопросительный взгляд к графу Рамбуйе, тот понял его совсем иначе.

– Мои дети! С тех пор, как они появились на свет, я забыл, что такое скука. – Он взял руку Белль и церемонно поцеловал ее. – Они выглядят взрослыми, но я сомневаюсь, что они действительно повзрослели. Моя дочь и вот эта юная леди еще в тринадцать лет подняли искусство проделки на недосягаемую высоту. И вот в день двадцатичетырехлетия Белль я могу наконец с полной откровенностью признаться, что именно этим двум очаровательным леди я обязан густой сединой, которую вы все можете видеть на моей голове.

– Полно, papa, —.запротестовала Белль, сияя милыми ямочками, – мы всего лишь старались забавлять тебя. Признайся, тебе ведь было весело?

– Веселее не бывает, – вставил Этьен с ехидной усмешкой. – Немногие родители могут похвастаться, что дети их буквально осыпали знаками внимания.

– Кое-какие из этих знаков внимания едва не стоили мне сердечного приступа, – подхватил граф Рамбуйе, старательно изображая досаду. – Впрочем, – он улыбнулся, – я действительно не скучал. Сейчас я иногда даже жалею о тех временах.

Последние слова были встречены веселым смехом. Сделав усилие. Корт наконец оторвал взгляд от бывшей жены. Он уже дважды ловил себя на том, что сидит, уставившись на Филиппу. Он чувствовал, что его взгляды ни для кого не оставались тайной, и это раздражало его. И чтобы окончательно не разозлиться, он дал себе слово вообще не смотреть на другой край стола.

По обыкновению серьезный, даже несколько торжественный голос мадам Мерсье вывел его из рассеянности.

– Слава Богу, мир наконец подписан. Я надеюсь, он принесет Англии долгожданное процветание, но меня беспокоит судьба моей родины.

Графиня более ничего не сказала, но все и без слов знали, что она лелеет надежду вернуться домой.

– Если тори по-прежнему будут у власти, мы не дождемся процветания, – счел своим долгом заметить Корт. – По моему глубокому убеждению, ни один из членов этого кабинета не способен управлять страной.

Леди Августа, симпатизирующая втайне партии тори, со стуком положила нож на тарелку.

– Однако, Корт, не может быть, чтобы у них не было плана развития страны!

– Увы, бабушка, ни о чем подобном я не слышал, – убежденно ответил он. – А между тем в самом скором времени нас ждут тяжелые времена. Предприятия, несколько лет выполнявшие военные заказы, нужно переориентировать на другие сферы производства. Континентальный рынок вряд ли примет нас с распростертыми объятиями. Англию ожидает период самой жестокой депрессии за всю ее историю.

– Н-неужели ты думаешь, что персп-пективы такие мрачные? – спросил Тобиас, нахмурившись. Очки у него соскользнули на кончик носа, и он привычным жестом отправил их обратно к переносице. – В конце к-концов блокада снята, на складах много товара, и немало дельцов только и ждет случая, чтобы навод-днить им рынки Европы.

– Наводнять чем-либо тамошние рынки имеет смысл только в том случае, если у европейцев есть деньги, – спокойно возразил Корт.

Он знал, что семейство Мерсье было заинтересовано в торговле с Европой. После бегства из Франции граф и графиня сумели создать торговую компанию, которая очень пострадала во время войны, и теперь они надеялись поправить свои дела.

– Я считаю, – продолжал Корт, – что долгожданный мир принесет Англии серьезный спад экономики, долгие годы работавшей только на войну. Переведение производства на мирные рельсы, о котором сейчас столько толкуют, процесс длительный и болезненный.

– Да, но… какой же выход вы предлагаете? – с некоторой растерянностью в голосе спросил Андрэ. – Развязать новую войну?

– Война, как и мир, лишь на первый взгляд деяние рук человеческих, – ответил Корт с едва заметной улыбкой. – И мир, и война наступают в свой срок. Думаю, нынешний мир – надолго и выиграют те, кто думал о нем заранее, вкладывая деньги в мирное производство.

– А именно? – настаивал Этьен.

– Паровые машины! – вдруг торжественно провозгласил Тобиас.

– Паровые машины? – эхом повторила изумленная Филиппа. – Как это странно! Тоби, я не знала, что ты увлекаешься ими.

– Паровыми машинами инт-тересуюсь не я, а Корт. Он купил патент на повозку с паровым двигателем, которая катится по двум металлическим полосам и может везти сразу восемь пассажиров.

– Неужели вы изобрели подобное чудо? – обратилась Филиппа к Корту, утратив осторожность.

– Я не занимаюсь изобретательством, – отрезал он, постаравшись вложить в этот ответ побольше пренебрежения. – Я всего лишь финансирую толковые проекты. Так называемую паровую повозку изобрел некто Тревитик, настоящий гений. Он даже построил первую машину, которая перевозит за один раз десять тонн руды от Глэморганширского канала к сталеплавильному заводу в Пендарене. И это только начало. Когда-нибудь все будут передвигаться в таких повозках.

– Этого только не хватало! – воскликнула леди Августа. – Рано или поздно колеса соскользнут с этих дурацких полос металла, и пассажиры свернут себе шею, если, конечно, раньше не взорвется твой паровой двигатель. Паровые машины, надо же такое придумать!

– Что до меня, я попробую прокатиться, как только представится возможность, – заявил Андрэ.

Трепетная Дора обмахивалась веером, словно одна мысль о подобном риске вызывала у нее дурноту.

– Только не я… – прошептала она.

– А я бы поехала! – воскликнула Филиппа с расширенными от волнения глазами. – Можно рискнуть ради острых ощущений…

– Мне было бы странно слышать это от любого другого, но не от вас, мадам, – с невыразимым сарказмом заметил Уорбек.

Филиппу словно окатили ведром ледяной воды. Лицо ее сначала вспыхнуло, потом побледнело, она изо всех сил стиснула руки под столом и прикусила губу.

Воцарилась неловкая тишина. Все присутствующие, включая Клер Броунлоу, поняли, что хотел сказать Корт, Краем глаза Филиппа увидела, что на лице невесты ее бывшего мужа впервые за весь вечер