ним. Он выпрямился и огляделся.

— Привет, дружище, — обратился к нему звучный голос. — Подвинь-ка свое кресло к огню.

Гилеад моргнул, неторопливо опустился на стул и глубоко вздохнул. Его здоровое тело перебороло удар «маркхейма», он опять стал самим собой.

Комната оказалась камерой — старомодной, почти примитивной. Передняя стена и дверь из стальной сетки, остальные стены — бетонные. Единственную мебель, длинную деревянную скамью, занимал человек, который с ним разговаривал. Ему было лет пятьдесят, сложение массивное, тяжелые черты лица застыли в проницательном доброжелательном выражении. Он лежал на спине на скамье, подложив под голову вместо подушки руки, с непринужденностью отдыхающего животного. Гилеад видел его раньше.

— Привет, доктор Болдуин.

Человек уселся с крайней экономией движений, так чтобы как можно меньше двигать туловище.

— Я не доктор Болдуин — я вообще не доктор, хотя мое имя — Болдуин. — Он уставился на Гилеада. — Но я вас знаю — видел кое-какие из ваших лекций.

Гилеад поднял бровь:

— Человек, появившийся в обществе Теоретической Физики без докторской степени, показался бы голым, а вы присутствовали на последнем собрании.

Болдуин радостно хмыкнул:

— Все понятно — должно быть, там присутствовал мой кузен с отцовской стороны, Хартли М. — надутый гражданин Хартли. Попытаюсь оправдать свою фамилию теперь, когда я с вами познакомился, капитан. — Он протянул громадную руку: — Грегори Болдуин, для друзей Котелок Болдуин. Новые марки вертолетов и их использование — вот единственное, что меня сближает с теоретической физикой. Котелок Болдуин, Король Геликоптеров — вы, должно быть, видели мои афиши.

— Теперь, когда вы об этом сказали, припоминаю, что видел.

Болдуин вытащил визитную карточку.

— Вот. Если понадобится, я тебе сделаю десятипроцентную скидку за то, что ты знаком со стариной Хартли. В самом деле я могу тебе устроить «кертисс», всего только прошлого года, семейная машина без единой царапины.

Гилеад взял карточку и снова сел.

— Не сейчас, спасибо. Странная же у вас контора, мистер Болдуин.

Тот снова хмыкнул:

— В течение долгой жизни подобные вещи случаются, капитан. Я же тебя не спрашиваю, почему ты здесь или что ты делаешь в этом обезьяньем костюмчике. Называй меня Котелком.

— О'кей.

Гилеад поднялся и подошел к двери. Напротив камеры — голая стена без окон и дверей, поблизости никого не было видно. Он посвистел, потом покричал — никакого ответа.

— Что тебя гложет, капитан? — мягко спросил Болдуин.

Гилеад повернулся. Его сокамерник спокойно раскладывал на скамье пасьянс.

— Хочу вызвать надзирателя и потребовать адвоката.

— Не трудись понапрасну. Давай-ка сыграем в картишки. — Он пошарил в кармане. — У меня еще вторая колода есть — как насчет русского банка?

— Нет уж, спасибо. Мне нужно отсюда выбраться.

Гилеад снова закричал — и опять никакого ответа.

— Да не трать ты задаром свои легкие, капитан, — посоветовал Болдуин. — Они придут тогда, когда им заблагорассудится, и ни секундой раньше. Я-то знаю. Давай, сыграем, так время быстрее идет.

Болдуин, кажется, смешал обе колоды вместе. Гилеад видел, как он начал их перетасовывать. Эта хитрость его заинтересовала, он решил сыграть — поскольку очевидна была правота Болдуина.

— Если тебе русский банк не по нраву, — продолжал Котелок, — вот тебе игра, я научился ей, когда пацаненком был. — Он сделал паузу и уставился прямо в глаза Гилеаду. — Она и поучительна, и развлекательна, и при этом достаточно проста, если только ухватишь суть. — Он начал сдавать карты. — Двумя колодами лучше играть, потому что черные масти значения не имеют. Считаются только двадцать шесть красных карт из каждой колоды, вперед идут черви. Каждая карта соответствует своему положению в колоде следующим образом: туз червей — единица, а король червей — тринадцать, туз бубен — четырнадцать, и так далее. Усек?

— Да.

— А черные не считаются. Просто пустые места… промежутки. Сыграем?

— А правила-то какие?

— Первый кон просто так сыграем, ты все моментально поймешь. А после, как усечешь, на полставки сыграем, по десять монет на ставку. — Он перетасовал карты и быстро стал выкладывать их рядком, по пять карт в каждом. Помолчал, закончив: — Вот моя сдача, а ты соображай. Гляди, что получается.

Было очевидно, что подобная сдача расположила красные карты в определенные группы, но не было пока видно смысла данных комбинаций, а ставка была ни достаточно высокой, ни низкой. Гилеад воззрился на карты, пытаясь угадать, в чем тут дело. Жульничество казалось слишком явным, чтобы Болдуин мог что-то из него извлечь.

Вдруг Гилеада осенило, карты отчетливо заговорили с ним. Он прочел:

ХОНИХ

МОГУТ

ХНАСХ

ВИДЕТ

ХСЛЫШ

То обстоятельство, что в ряду было всего пять красных карт, влияло на правописание, но смысл был ясен. Гилеад потянулся к картам.

— Попробую. Я могу их побить. — Он достал мелочь, принадлежавшую владельцу костюма. — Вот десять монет.

Болдуин смешал карты. Гилеад перетасовал, еще меньше прикидываясь, чем Болдуин. Он выложил:

ВХЧЕМ

ХХХХХ

ХТВОЯ

ИГРАХ

ХХХХХ

Болдуин протянул ему деньги и сделал новую ставку.

— О'кей, моя очередь отыгрываться.

Он выложил:

ЯХХХХ

ХНАХХ

ТВОЕЙ

СТРНЕ

ХХХХХ

— Опять я в выигрыше, — весело объявил Гилеад. — Делай ставку.

Он сгреб карты и повозился с ними:

ХХХХХ

ХТЫХХ

ДОКЖИ

ХХЭТО

ХХХХХ

Болдуин прочел и сказал: