денег в его бумажнике, даже если бы оный и вернули, было недостаточно для какого-то крупного акта. В- третьих, он должен послать донесение, завершить настоящее задание, и пусть тогда враги рассматривают его как отдельный случай, не связанный с микрофильмами.

Он вовсе не собирался бросать Недоростка и Компанию, даже если бы это не имело значения для выполнения задания. Ничего себе артисты — хотят его поймать на таком простом трюке, как похищение штанов! Этим они ему понравились, и захотелось увидеть еще кого-нибудь из компании, чтобы схватиться с ним посерьезнее.

Когда изображение на панели комнатного обслуживания погасло, Гилеад начал колотить по клавишам на доске комнатного коммуникатора. Возможно — определенно возможно, — что тот код, который он использует, будет передан по всему отелю и предполагаемая интимность, достигаемая его употреблением, таким образом нарушится. Неважно: он добьется того, что босс разъединится и вызовет его другим шифром с противоположного конца. Вообще-то, конечно, та станция, к которой он прорывается, таким образом будет раскрыта, но стоит пожертвовать одной станцией связи ради того, чтобы передать сообщение.

Он стал вызывать — не Новый Вашингтон, но ту самую станцию связи, которую он выбрал. На экране возникло лицо девушки.

— Служба «Новой Эры», сэр. Вы пытались с кем-то связаться?

— Да.

— О-очень извиня-аюсь, сэр. Линия зашифрованной связи ремонтируется. Я могу передать сообщение по главному каналу.

— Нет, благодарю вас. Я позвоню, открытым кодом.

— О-очень извиня-аюсь, сэр…

Существовал только один открытый код, которым он мог воспользоваться — только в случае полного провала. Это и был полный провал. Ладно…

Он набрал открытый код, подождал. Через некоторое время появилось лицо той же самой девицы.

— О-очень сожалею, сэр, номер не отвечает. Могу я вам помочь?

— Вы могли бы отправить, почтового голубя.

Он отключил экран.

Теперь ощущение холодка на загривке у Гилеада усилилось; он решил, что сделает все, что в его силах, чтобы пока помешать убить себя. Порывшись в памяти, он попытался вызвать «Звездные времена».

Никакого ответа.

Он попробовал «Горн» — снова не получил ответа.

Нет смысла биться головой об стенку; ему не дадут поговорить ни с кем за пределами отеля. Гилеад нажал кнопку вызова лакея, уселся в кресло, включил его на «легкий массаж» и блаженно наслаждался нежными прикосновениями. Да, вне всякого сомнения, в «Новой Эре» действительно лучшее механическое обслуживание в городе — ванная была великолепна, это кресло — одно удовольствие. Недавний аскетизм Лунной Колонии и сознание того, что это, возможно, последний массаж в его жизни, усиливали наслаждение.

Дверь распахнулась, вошел служащий, — Гилеад отметил, что он примерно его роста. Брови вошедшего приподнялись почти на дюйм, когда он увидел, что Гилеад обнажен, точно устрица, лишенная раковины.

— Вам нужна компания?

Гилеад вскочил и двинулся к нему.

— Нет, милый, — ответил он, улыбаясь. — Мне нужен ты, — и с этими словами ткнул его тремя вытянутыми пальцами в солнечное сплетение.

Когда человек со стоном рухнул на пол, Гилеад стукнул его по шее ребром ладони.

Пиджак оказался узковат в плечах, а ботинки великоваты, тем не менее, через две минуты «капитан Гилеад» последовал за «Джоэлом Абнером» по тропе забвения, а из номера бодро вышел человек свободной профессии временно работающий в гостинице, Джо, сожалеющий о том, что не смог оставить чаевые своему предшественнику.

Он неторопливо прошел мимо пассажирских лифтов, уверенно направил по ложному пути какого-то постояльца, который его остановил, и отыскал грузовой лифт. Рядом была дверь с надписью: «Быстрый спуск». Он открыл ее, потянулся и ухватился за ремень блока, висевший наготове; не задерживаясь для того, чтобы пристегнуться, он удовольствовался тем, что повис на нем, и ступил на край. Прошло куда меньше времени, чем потребовалось бы для спуска в шахту на парашюте, а он уже поднимался с мягкого амортизатора в подвале отеля, размышляя о том, что лунная гравитация черт-те что творит с мускулами ног.

Он покинул помещение, в котором приземлился, и двинулся в произвольном направлении, но при этом шел с таким видом, будто идет по делу и находится именно там, где ему следует быть — любой выход для него сгодится, а уж какой-нибудь он со временем отыщет.

Так он и бродил взад и вперед по громадному подсобному помещению, а потом нашел дверь, через которую в кладовую подавались продукты.

Когда же он подошел на тридцать футов к двери, она захлопнулась и раздался сигнал тревоги. Пришлось повернуть назад.

В одном из многих коридоров под гигантским отелем он натолкнулся на двух полисменов и попытался проскользнуть мимо них. Один из них вылупился на него, потом вдруг схватил его за руку:

— Капитан Гилеад…

Гилеад попытался улизнуть, но попытка не удалась.

— В чем дело?

— Вы капитан Гилеад.

— А ты моя тетушка Сэди. Отпусти мою руку, фараон.

Полисмен пошарил в кармане свободной рукой, вытащил записную книжку. Гилеад заметил, что другой офицер отодвинулся на безопасное расстояние в десять футов и нацелил на него пистолет Маркхейма.

— Капитан Гилеад, — прогудел первый офицер, — вы обвиняетесь на основании жалобы свидетеля в том, что воспользовались фальшивым пятиплутоновьхм банкнотом около тринадцати часов сегодня в драгсторе Главной улицы этого города. Мы предупреждаем вас — не оказывайте сопротивления, и советуем все это время не произносить ни слова. Следуйте за нами.

Обвинение может быть основательным или безосновательным, подумал Гйлеад, он же не проверил как следует, что за деньги были в подменном бумажнике. Он не возражал, чтобы его зацапали, поскольку микрофильма при нем нет; что ж, обыкновенный полицейский участок, где не будет ничего более зловещего, чем жуликоватые фараоны и молчаливые дежурные сержанты, все-таки меньшее зло по сравнению со встречей с Недоростком и Компанией.

С другой стороны, ситуация вполне благоприятна только в том случае, если полиция, выслеживая его, не обнаружила раздетого служащего гостиницы, не услышала его рассказа и не начала розыск.

Второй полисмен не приблизился ни на шаг и не опустил пистолет. Это обстоятельство делало все рассуждения чисто теоретическими.

— О'кей, пойду. — Он запротестовал: — Нечего мне руку выкручивать.

Они поднялись на уровень земли и вышли на улицу — и второй полисмен ни на секунду не опустил пистолет. Гилеад расслабился и выжидал. У поребрика стояла полицейская машина.

— Я прогуляюсь, — заявил Гилеад. — Ближайшее отделение за углом. Хочу, чтобы мне предъявили обвинение в моем участке.

Он ощутил ломящий зубы холод, когда его стукнули рукояткой «маркхейма», покачнулся и упал лицом вниз.

Он начал приходить в себя, но еще не мог координировать движения. В этот момент его вытаскивали из машины. Пока его наполовину вели, а наполовину несли по длинному коридору, Гилеад почти пришел в себя, но в памяти был провал. Его впихнули в какую-то комнату, дверь захлопнулась за