находчивость и остроумие.

На следующий день Гиркан отправился ко всем приближенным царя и приветствовал всех влиятельных придворных; при этом он разузнавал от слуг, какие подарки собираются преподнести их господа царю по поводу рождения царевича. Когда же ему говорили, что одни собираются дать десять талантов, другие из них иные суммы, соответственно имуществу всякого, он с притворным сожалением заявлял, что сам он не в состоянии представить такие богатые дары, ссылаясь на то, что в его распоряжении только пять талантов. Эти сведения слуги, конечно, сообщали своим господам, а последние предвкушали уже удовольствие, как осрамится Иосиф и потеряет расположение царя вследствие бедности своего подношения. И вот в назначенный день все они, считая свои дары слишком крупными и ограничившись поэтому суммою не более чем в двадцать талантов, поднесли их царю. Гиркан же представил ко двору купленных сто невольников и сто невольниц и дал каждому из них в руки еще по таланту. Юношей он подарил царю, женщин же Клеопатре. Все были поражены неожиданностью такого ценного подношения; удивилась этому и сама царская чета; к тому же Гиркан сделал на сумму многих талантов подарки царским приближенным и придворным служащим, чтобы избежать грозившей ему с их стороны опасности, ибо братья его ведь написали им письма в том смысле, чтобы они загубили Гиркана. Птолемей, в благодарность за богатое приношение юноши, предложил ему потребовать себе какой угодно подарок. Последний, однако, просил у него только одного, именно чтобы царь отписал о нем отцу и его братьям. Потом царь, оказав ему величайшие почести и одарив его богатыми дарами, а также снабдив его письмами к отцу, братьям, всем своим военачальникам и наместникам, отпустил юношу домой.

Когда братья его узнали обо всем случившемся с Гирканом у царя и о том, что он возвращается с великим почетом, они выехали ему навстречу с намерением убить его. Сделали они это с ведома отца своего, который рассердился на сына за то, что последний при трате денег нисколько не подумал о его интересах. Однако Иосиф, из опасения перед царем, скрывал свой гнев на сына. Когда братья вступили с Гирканом в бой, он перебил множество народа из их свиты, а также двоих из братьев, тогда как остальные спаслись бегством к отцу своему в Иерусалим. Так как при прибытии Гиркана в город никто не хотел принять его к себе, он испугался, переправился в местности по ту сторону Иордана и остался там, подчиняя себе дикие племена.

10. В это время царем [Передней] Азии был сын Антиоха Великого, Селевк, прозванный Филопатором[1022]. Между тем умер отец Гиркана, Иосиф, человек прекрасный и великодушный, который успел поднять народ иудейский из его бедности и жалкого положения и поставить его в более благоприятные условия жизни; при этом он, в течение двадцати двух лет, держал на откупе подати в Сирии, Финикии и Самарии. Тогда же умер и дядя его, Хоний, и оставил первосвященство сыну своему Симону. Когда же и последний умер и преемником его сана стал сын его Хоний, то к этому Хонию отправил посольство лакедемонский царь Арей [1023], снабдивший посольство письмом, содержание которого было следующее:

«Лакедемонский царь Арей приветствует Хонию[1024]. В какой-то книге мы нашли указание на то, что иудеи и лакедемоняне одного происхождения и ведут род свой в одинаковой мере от Авраама. Поэтому, раз вы нам братья, будет справедливо, если вы станете обращаться к нам в случае какого-нибудь желания. Так будем поступать и мы и смотреть на вам принадлежащее, как на свое, причем и вам предоставляем смотреть на наше имущество, как на свою собственность. Письмо это вручит вам Димотел, который обыкновенно составляет у нас послания. Письмо четырехугольного формата и снабжено печатью, представляющей орла, держащего змею».

11. Таково было содержание посланного лакедемонским царем письма. Когда умер Иосиф, в народе произошли смуты, повод к которым подали сыновья Иосифа. Дело в том, что старшие объявили войну Гиркану, младшему из детей Иосифа, и таким образом народ распался на две партии, наиболее многочисленная из которых стала на сторону старших братьев; то же самое сделал, вследствие родства с ними, первосвященник Симон. Ввиду этого Гиркан решил более не возвращаться в Иерусалим, но засел в местности по ту сторону Иордана и беспрерывно воевал с арабами, множество которых он перебил или взял в плен. Он, между прочим, построил себе укрепленный замок, весь из белого камня вплоть до крыши, и украсил его огромными рельефными изображениями животных. Вокруг этого здания он соорудил широкий и глубокий ров. Со скал находившегося против дворца горного хребта он велел отбить все выступы, затем соорудил множество пещер длиною в несколько стадий и устроил тут в горе ряд комнат, предназначавшихся либо для пиршеств, либо для спален, либо просто для жилья; кроме того, он провел внутрь пещер множество ключей, которые служили одновременно для пользы и украшения всего этого [подземного] дворца. Входы в пещеры он сделал настолько узкими, что можно было входить не иначе как поодиночке. Все это он сделал преднамеренно, в видах личной безопасности, чтобы не попасться в руки братьям в случае осады с их стороны. Кроме того, он построил также целый ряд поселений различной величины и украсил их обширными садами. Всю эту созданную колонию он назвал Тиром. Местность эта лежит между Аравией и Иудеей, по ту сторону Иордана, недалеко от Ессевонитиды [1025].

В этих местах Гиркан правил в течение семи лет, именно все то время, в продолжение которого Селевк царствовал над Сириею. Когда же Селевк умер, то власть перешла к его брату Антиоху, прозванному Эпифаном[1026]. Между тем умер и египетский царь Птолемей, также известный под именем Эпифана[1027], и оставил после себя двух еще малолетних сыновей, из которых старшего звали Филометором, младшего же Фисконом.

Когда Гиркан увидел, что Антиох располагает значительной ратью, то он, испугавшись, как бы царь не схватил его и не наказал за его войны с арабами, окончил жизнь свою самоубийством. Всем имуществом же его завладел Антиох.

1. Так как около этого времени умер также и первосвященник Хоний, то Антиох предоставил сан его, ввиду малолетства сына Хония, брату его. Историю этого малолетнего сына мы в свое время расскажем.

Иисус, однако (так звали брата Хония), вскоре был лишен первосвященнического сана, потому что царь рассердился на него и передал этот сан его младшему брату, носившему имя Хоний. Таким образом, у Симона было трое сыновей, к каждому из которых, как мы показали, постепенно и переходило первосвященство. Иисус изменил свое имя в Ясона, а Хоний в Менелая.

Когда прежний первосвященник Иисус восстал против позже назначенного на этот пост Менелая и народ разделился на две партии, то на сторону Менелая стали сыновья Товия. Однако преобладающая масса народа заступилась за Ясона, и последний настолько стеснил Менелая и сыновей Товия, что они бежали к Антиоху и заявили ему о своей готовности отказаться от своих законов и своего государственного устройства и принять установления царя и греческую форму правления. Потом они просили его разрешить им построить в Иерусалиме школу для гимнастических упражнений. Получив на то его согласие, они стали прикрывать наготу свою, чтобы не видно было их обрезания и чтобы с внешней стороны походить на греков, и, оставив все свои прежние обычаи, стали теперь во всем подражать другим народностям.

2. Между тем Антиох, правление которого протекало без приключений, решил предпринять поход на Египет, потому что он очень желал овладеть им ввиду того, что сыновья Птолемея не представляли в этом отношении затруднения, как по своей слабости, так и по неспособности справиться с трудностями похода. Поэтому он с большою ратью явился к Пелузию и, хитростью обойдя Птолемея Филометора[1028], захватил Египет. Затем он появился в окрестностях Мемфиса и, завладев этим городом, двинулся на Александрию с намерением взять ее осадою и захватить царствовавшего там Птолемея. Однако ему пришлось покинуть не только Александрию, но и вообще Египет, так как римляне принудили его очистить страну, как мною уже было раньше указано в другом месте[1029].

Теперь я последовательно расскажу историю этого царя, как он напал на Иудею и завладел храмом. В прежнем своем повествовании о нем я лишь в общих чертах упомянул об этом; теперь же мне