отношению к тебе, верховному властелину над всеми»), а поэтому он предложил применить к ее проступку высшее наказание и объявить это постановление касательно царицы всему народу. Именно было решено изгнать Васти и возвести в ее сан другую женщину.
2. Однако царь был очень расположен к Васти и не хотел примириться с мыслью о разводе, но он и не мог, ввиду закона, переменить свое решение и потому впал в печаль по поводу им самим вызванного постановления, отменить которое было уже невозможно. Видя его в таком подавленном настроении, друзья царя посоветовали ему выбросить из головы совершенно теперь бесполезное воспоминание о любви своей к этой женщине, разослать по всей земле людей искать красивых девушек и из последних выбрать наилучшую себе в жены. Они указывали при этом на то, что лишь замена прежней царицы новою утешит страсть его к первой и что он вскоре перенесет все свое чувство на новую супругу, позабыв о Васти. Царь послушался этого совета и приказал нескольким лицам выбрать наиболее красивых девушек во всем царстве и представить их ему. И вот, когда было набрано уже много девиц, нашлась в Вавилоне еще одна, очень рано лишившаяся отца и матери и воспитывавшаяся у своего дяди Мардохея. Этот Мардохей принадлежал к колену Веньяминову, происходя из одного из лучших иудейских семейств. Эсфирь (так звали девушку) отличалась необычайною красотою и этим всегда останавливала на себе взгляды всех видевших ее. Ее передали на попечение одному из евнухов; она пользовалась полнейшею его заботливостью и была снабжена в изобилии лучшими косметиками и самыми драгоценными благовониями для ухода за своим телом. Такими же попечениями пользовались в течение шести месяцев и все остальные девушки, числом четыреста. Когда же евнух счел указанное время достаточным в смысле ухода за девушками и полагал, что они уже могут удостоиться царского ложа, он ежедневно стал посылать царю по одной для сожительства. Но царь, лишь только сходился с нею, тотчас отсылал ее обратно. Когда же царю была доставлена Эсфирь, она понравилась ему и он полюбил эту девушку так сильно, что сделал ее своею законною женою и отпраздновал свою с нею свадьбу на двенадцатый месяц седьмого года своего царствования, а именно в месяце адаре. Он разослал ко всему народу конных глашатаев с предложением принять участие в свадебном торжестве его. Когда Эсфирь вошла во дворец, Артаксеркс возложил ей на голову диадему. Таким образом Эсфирь стала его женою и жила с ним, но не объявляла ему, к какому племени она принадлежит.
Затем и дядя ее перебрался из Вавилона в персидский город Сузы и поселился тут. Ежедневно он наведывался во дворец и узнавал о времяпрепровождении девушки, потому что любил ее, как родную дочь свою.
3. Между тем царь издал распоряжение, в силу которого никто из его приближенных не смел без особого разрешения являться к нему, когда он восседал на троне. Ввиду этого вокруг его трона были поставлены вооруженные секирами люди, которым было вменено в обязанность карать всякого, кто без зова являлся бы к царскому престолу. Сам царь, однако, восседал, держа в руке золотой скипетр, который он простирал в сторону того, кого он желал помиловать, если бы тот приблизился к нему без приглашения. Всякий, к кому таким образом прикасался царь, был уже вне опасности.
4. Однако пока об этом довольно.
Когда некоторое время спустя евнухи Вагафой и Феодест составили против царя заговор, то слуга одного из них, Варнаваз, родом иудей, узнав о заговоре, сообщил об этом дяде царицы. Мардохей же при посредстве Эсфири известил царя о заговорщиках. Царь пришел в сильное смущение и скоро разузнал всю истину. Затем он приговорил евнухов к смертной казни через пригвождение к кресту, а Мардохею, виновнику своего спасения, не дал в награду ничего: он велел лишь своим секретарям внести имя его в летописи, а самому ему приказал остаться при дворце в качестве весьма необходимого и преданного царю человека.
5. В то время все чужестранцы и персы, по распоряжению самого Артаксеркса, обязаны были падать ниц пред амалекитянином Аманом, сыном Амадафа, когда тот являлся к царю.
И вот, когда Мардохей по своей мудрости и ввиду запрещения своего закона не стал падать ниц перед человеком, Аман обратил на него свое особенное внимание и стал узнавать, откуда он. Когда же Аману доложили, что Мардохей – иудей, он разгневался и стал недоумевать, почему Мардохей, будучи рабом, не считает нужным поклоняться ему, тогда как это делают же свободнорожденные персы. Поэтому, желая ему отомстить и считая исходатайствование от царя наказания одного лишь Мардохея слишком недостаточным, Аман решил уничтожить весь народ его, тем более, что он искони питал вражду к иудеям за то, что ими некогда было истреблено племя амалекитян, к которому принадлежал он сам.
Ввиду всего этого он отправился к царю и обратился к нему с жалобою, указывая ему на распространение в его царственных владениях некоего гнусного народа, который держится особняком, не входит в общение с прочими жителями страны, имеет различное от прочих богопочитание и пользуется другими законами. «Это племя, – сказал Амин, – как по своим взглядам, так и по своему образу жизни враждебно твоему народу, да и всем людям. Если ты желаешь оказать своим подданным истинное благодеяние, то прикажи с корнем уничтожить это племя, дабы и следа его не оставалось, ни в качестве рабов, ни военнопленных». А для того, чтобы царь не лишился получаемых с евреев в виде налогов денег, Аман обещался выплатить ему, по его требованию, сорок тысяч талантов серебра из собственных своих средств. Деньги эти, прибавил Аман, он охотно готов заплатить, лишь бы избавить царство от этих негодяев.
6. В ответ на это предложение Амана царь отказался от его денег и предоставил ему поступить с евреями по личному его усмотрению. Тогда Аман, добившись своего, немедленно разослал якобы от имени царя ко всем народам царства распоряжение следующего содержания:
«Великий царь Артаксеркс, правящий землями от пределов Индии до границ Эфиопии, повелевает сатрапам ста двадцати семи своих сатрапий следующее: став правителем множества народов и овладев сообразно своему желанию землею, причем я отнюдь не злоупотреблял своею властью для стеснения или обиды моих подданных, но всегда выказывал себя государем мягким и общедоступным, я, заботясь о том, чтобы среди подданных моих царили мир и законность, всегда старался найти средства, как бы навеки закрепить за этими подданными указанные блага. Но так как Аман, по доброжелательству и справедливости своим занимающий в моем сердце первое место и являющийся, благодаря своей мне верности и постоянному ко мне благожелательству, вторым после меня человеком в стране, в заботливости своей указал мне на то, что повсюду в стране среди прочего населения живет злонамеренный и подчиняющийся лишь своим собственным законам народ, который не повинуется царям, не принимает наших обычаев, ненавидит единодержавие и вообще относится крайне враждебно ко всем нашим начинаниям, то сам я повелеваю всех этих указанных мне вторым отцом моим, Аманом, людей перебить с их женами и детьми без всякой пощады, дабы никто, движимый состраданием, не осмелился ослушаться сего моего письменного указа. Я желаю, чтобы указанное истребление [евреев] совершилось в четырнадцатый день двенадцатого месяца текущего года и чтобы мы, повсюду подвергнув в один день поголовному истреблению врагов наших, впредь могли жить мирно и спокойно».
Когда этот указ прибыл во все города страны, все [персы] очень обрадовались предстоявшей в указанный день резне среди евреев. В Сузах уже заранее распределялись жертвы. Между тем царь с Аманом предавались веселым попойкам, а городское население находилось в крайнем возбуждении.
7. Когда Мардохей узнал о случившемся, он разорвал на себе одежду, облачился во вретище, посыпал главу свою пеплом и побежал по городу с воплем, что губят ни в чем не повинный народ. Так добрался он до царского дворца и здесь остановился, потому что в таком виде ему нельзя было войти туда. То же самое делали все иудеи во всех прочих городах, где был получен злополучный указ. Со слезами и воплями они жаловались на постановленное относительно их решение.
Когда кто-то сообщил царице, что Мардохей стоит пред воротами в таком жалком виде, то она, испугавшись лишних разговоров, выслала к нему нескольких людей с другим платьем. Однако Мардохея нельзя было уговорить снять с себя вретище, ибо, сказал он, не кончилось еще бедствие, бывшее для него поводом к такому облачению. Тогда царица позвала евнуха своего Ахрафея, который как раз случился тут при ней, и послала его к Мардохею с расспросом, какая беда постигла его, что он явился к ней в таком одеянии и не снимает его даже по ее предложению. Мардохей указал евнуху, как на причину всего, на разосланный по всей стране царем указ относительно иудеев и на деньги, путем обещания которых Аман купил себе у царя распоряжение об истреблении всего иудейского племени. Вместе с тем Мардохей передал ему копию вывешенного в Сузах указа для Эсфири и поручил ему передать ей, что он просит ее
