«В районе Токмака, — рассказывает бывший начальник штаба бригады Н.Еременко, — завязался ожесточенный ночной бой, во время которого вместе с комбригом на огневых позициях находился и начальник артиллерии армии. Напряжение нарастало. Танки противника перешли в контратаку, ведя беспорядочный огонь. Контузило Неделина, ранило в руку и в плечо Титова. Казалось, что вражеские танки вот-вот сомнут и раздавят наши батареи. Но артиллеристы под командованием бесстрашного комбрига, голова которого была перевязана, геройски отражали все атаки. Не хватало боеприпасов, но зато почти каждый снаряд попадал в цель. В ход шли ручные гранаты и бутылки с горючей смесью. Борьбу с танками вели и зенитчики, уничтожая их прямой наводкой. Ночью были брошены в прорыв наши танки и пехотинцы. Они создали коридор для войск 18-й армии».

...Прошло четыре первых месяца кровопролитной борьбы с наступающими гитлеровскими ордами. Совершенствовался командирский талант Митрофана Ивановича, закалялся его характер в горниле тяжелых испытаний. За это время не было ни одного случая прорыва танками и пехотой противника огневых позиций бригады.

При выходе из окружения 18-я армия понесла ощутимые потери в людях. Погиб и начальник артиллерии генерал-майор артиллерии А.С.Титов.

В.Я.Колпакчи, исполнявший обязанности командарма, пригласил к себе Митрофана Ивановича:

— Размышлял я о кандидатуре на пост начальника артиллерии армии, и мой выбор пал на вас. У меня, к сожалению, нет времени вести с вами долгие переговоры по этому поводу, да и ваше назначение уже согласовано с командующим фронтом. В должность вступайте немедленно.

...Иногда у нынешних молодых офицеров, изучающих исторические книги, складывается не совсем верное мнение о том, что выдвижение командно-начальствующего состава на вышестоящие должности в годы войны осуществлялось якобы скоропалительно из-за критических ситуаций, которые возникали в период боевых действий. Дескать, в таких условиях был и элемент случайности. С этим нельзя согласиться. Сама жизнь военного времени выдвигала к руководству войсками стратегического, оперативного и тактического масштаба только наиболее способных, талантливых командиров и начальников. Если и допускались отдельные ошибки, то они, как правило, быстро исправлялись. В целом же в расстановке кадров действовала объективная закономерность лучшего выбора должностных лиц по деловым и морально-политическим качествам. Великая Отечественная война выдвинула и вырастила замечательную плеяду советских военачальников, прошедших большую школу боевого опыта в управлении от низших до крупномасштабных войсковых звеньев и на практике доказавших свои высокие организаторские способности и беспредельную преданность своему народу, Коммунистической партии, воинскому долгу. К числу их можно с полным правом отнести и Митрофана Ивановича Неделина...

Ему, конечно, не хотелось расставаться с родной бригадой, в которой оставались его боевые товарищи, личный состав, где он пользовался заслуженным авторитетом, уважением и солдатской любовью. Но приказ есть приказ. Надлежало работать в новой, более ответственной должности.

В конце октября — начале ноября 1941 года фашистские полчища предпринимали неимоверные усилия, стремясь осуществить разбойничьи планы гитлеровского командования; в сражения постоянно вводились новые корпуса и дивизии. Воюющие стороны несли потери...

Из-за того, что многие наши оборонные заводы готовились к эвакуации в восточные районы страны, а некоторые эвакуированные предприятия еще не наладили выпуска продукции, потери в технике восполнялись недостаточно.

Печальным было состояние артиллерии и в 18-й армии. Не хватало орудий и боеприпасов, вышли из строя почти все средства тяги. На стрелковую дивизию приходилось не более 20 артиллерийских стволов. Сильно поредели орудийные расчеты. Плохо обстояло дело и с ремонтом поврежденного артиллерийского вооружения.

В первый же день вступления в новую должность Митрофан Иванович занимался доукомплектованием своего штаба. Следующие трое суток были посвящены поездкам в дивизии, после чего Неделин высказал свои соображения командарму:

— Я полагаю необходимым свести оставшиеся артиллерийские средства в небольшие группы, назначить во главе каждой из них опытных командиров...

— А какой, по-вашему, самый эффективный способ борьбы артиллерии с наступающим противником в создавшейся обстановке? — спросил Колпакчи.

— Я думаю над этим, — ответил начальник артиллерии. — Очевидно, враг действует против нас успешно потому, что мы готовим огневые позиции в дневное время. Немцы ведут тщательную разведку, заранее узнают месторасположение основных элементов наших боевых порядков и открывают по ним прицельный огонь. Считаю, что маневренные, скрытные действия батарей и дивизионов будут наиболее целесообразными.

— Что вы имеете в виду?

— Систематическую и быструю смену огневых позиций, оборудование их в ночное время, круглосуточную маскировку войск и внезапность обстрелов, особенно в те моменты, когда враг вводит в бой резервы. Считаю также необходимым привлечение для борьбы с танками противника артиллерийских частей РВГК.

— Согласен с вами, — сказал командарм. — Что же касается частей РВГК, то об этом я попрошу командующего фронтом...

Этот разговор состоялся в конце октября. Тогда же гитлеровцы вышли к важнейшему стратегическому пункту на юге нашей страны — Ростову, считая его «воротами» Кавказа.

Противник рассчитывал обойти Ростов с севера и северо-востока, окружив, уничтожить войска 9-й и 56-й армий и затем прорваться на Кавказ. Для этой операции немецкое командование выделило 1-ю танковую армию в составе 3-го и 14-го моторизованных, 49-го горнострелкового и итальянского корпусов.

9-я армия действовала на левом крыле Южного фронта, сдерживая наступление 1-й танковой армии противника. Правее оборонялась 18-я армия. Непосредственно в Ростове находилась 56-я отдельная армия. В Каменске, Краснодоне и Тацинской заканчивалось формирование 37-й армии. Войска Южного фронта располагали ограниченными силами. Стрелковые дивизии были недоукомплектованы больше чем наполовину и изнурены длительными оборонительными боями. Катастрофически не хватало орудий, танков и самолетов.

В начале ноября 1941 года враг, обладавший подавляющим превосходством в технике, начал наступление из Донбасса в юго-восточном направлении. Наши войска упорно оборонялись, отстаивая каждый рубеж, каждую позицию.

Стояла мерзкая, отвратительная погода: шел дождь со снегом, дул холодный порывистый ветер. В траншеях и ходах сообщения под ногами хлюпала грязь, было сыро, тяжко для бойцов.

Митрофан Иванович по пути на командный пункт одной из дивизий наблюдал, как тощие и измученные лошади с трудом тащили по вязкой дороге гаубицы, которые перемещались на новую огневую позицию. Солдат в телогрейке, утопая по колено в грязи и помогая лошадям, ласково приговаривал: «Ну, родные, поднатужьтесь немного, не подведите!»

Неделин смотрел на батарейцев, усталых, мокрых от дождя и пота, помогавших вытаскивать из непролазной грязи орудия, и про себя подумал: «Вот они, чудо-богатыри! Машин бы нам да тракторов побольше».

А дождь все шел и шел, превращая почву в болотистое месиво. На душе было тягостно и от погоды, и от горечи временного отхода. Митрофан Иванович знал о потерях, понесенных войсками за дни немецкого наступления. Он знал количество убитых и раненых артиллеристов. Когда ему докладывали об убитых, Неделин всегда слушал молча — он понимал, что на войне человеческие жертвы неизбежны и никто не застрахован от смерти, в том числе и он сам. И все же каждый раз, слушая доклад начальника