Они выехали утром и переправились через реку Эсгалдуин, но Лютиен осталась у ворот Менегрота. Тьма сгустилась вокруг нее, и ей показалось, что солнце стало меньше и почернело.

Охотники повернули на восток, потом на север и обнаружили Кархорота в мрачной долине, откуда Эсгалдуин срывался вниз водопадом. Там Кархорот пытался утолить сжигавшую его жажду, и охотники узнали, где он находится.

Волк, заметив их приближение, не бросился тут же в атаку, и пока преследователи подъехали к нему, он отполз в сторону, в заросли, и затаился там. Но они поставили охрану вокруг всего этого места и стали ждать, а тени в лесу все удлинялись.

Берен стоял рядом с Тинголом, и вдруг он заметил, что Хуан покинул их. Потом в чаще раздался оглушительный лай, так как Хуан бросился в заросли, чтобы выгнать волка оттуда, но Кархорот избежал встречи с ним и, вырвавшись из чащи, неожиданно прыгнул на Тингола. Берен быстро встал перед королем, выставив копье, но Кархорот отбросил оружие и поразил Берена, ударив его в грудь. В тот же момент Хуан прыгнул из зарослей на спину волка, и они покатились по земле в жестокой схватке.

Никогда не бывало битвы между волком и собакой подобной этой битве, потому что в лае Хуана слышались звуки труб Ороме и гнев Валар, а в завываниях Кархорота была ненависть и злоба Моргота. От этого шума трескались скалы и падали в воды Эсгалдуина. Пес и волк сражались насмерть, но Тингол не обращал на них внимания: он опустился на колени возле Берена, видя что тот серьезно ранен.

И Хуан убил Кархорота, но он был смертельно ранен, и яд Моргота проник в его пасть. Хуан выбрался из чащи, упал рядом с Береном и заговорил в третий раз, успев перед смертью попрощаться с ним. Берен не мог ответить, но положил свою руку на голову пса, и так они расстались с ним.

Маблунг и Белег поспешили на помощь к королю, но увидев, что произошло, бросили свои копья и заплакали. Затем, Маблунг вынул нож и вспорол брюхо волка, и оказалось, что внутри оно почти все сожжено, как будто огнем, рука же Берена, сжимавшая камень, осталась нетленной. Но когда Маблунг коснулся ее, рука рассыпалась, открыв Сильмариль, который осветил лес. Тогда Маблунг быстро схватил камень и вложил его в руку Берена, и от прикосновения Сильмариля Берен очнулся и встал. Он высоко поднял камень, а потом протянул Тинголу:

— Вот теперь поиск завершен, — сказал Берен, — как и моя судьба.

И более он уже не говорил.

Они унесли Берена Комлоста на носилках из ветвей, положив рядом Хуана, и ночь настала прежде, чем они вернулись в Менегрот. Лютиен встретила их медленное шествие, и некоторые несли рядом с носилками факелы. Она обняла Берена, поцеловала его и велела ждать ее за западным морем. И прежде, чем душа его рассталась с телом, он взглянул на Лютиен, но для нее угас свет звезд, и тьма сгустилась вокруг нее.

Так кончились поиски Сильмариля, но песнь о Лютиен, об освобождении из оков еще не кончилась.

Потому что дух Берена по просьбе Лютиен задержался в залах Мандоса, не желая покидать мир, пока Лютиен не придет сказать ему свое последнее прости на тусклых берегах Внешнего Моря, куда уходят умершие люди, чтобы никогда не вернуться.

А Лютиен потеряла сознание, и дух ее покинул тело, и оно было похоже на внезапно сорванный цветок. И тогда для Тингола наступила зима его жизни.

А Лютиен ушла в залы Мандоса, в место, назначенное для Эльдалие за поселениями Запада, на границах Мира. Там сидят те, кому пришел срок ждать, погруженные во мрак своих мыслей, но красота Лютиен превосходила их красоту, и она упала на колени перед Мандосом и запела для него.

Слушая ее, Валар опечалились, потому что Лютиен сплела в ней две песни: печали и горя. И когда она стояла на коленях перед Мандосом, слезы ее падали к его ногам, и в нем появилось сочувствие, поэтому он вызвал к себе Берена, и они встретились за Западным морем. Мандос отправился к Манве, и Манве искал в своих сокровенных мыслях, где появилась воля Илюватара.

И тогда он предоставил Лютиен право выбора, она могла избежать залов Мандоса и уйти в Валинор, чтобы жить там среди Валар до конца мира, забыв о печали своей жизни. Берен туда попасть не мог, потому что Валар не было дозволено отвратить от него смерть, являющуюся даром Илюватара людям.

А другой выбор у Лютиен был таков: она могла вернуться в Средиземье, взяв с собой Берена, и вновь поселиться там, но не быть спокойной за свою жизнь и радость. И Лютиен избрала эту судьбу, покинув Благословенное Королевство и отказавшись от всех притязаний на родство с теми, кто жил так. Таким образом, какое бы горе ни ожидало Берена и Лютиен впереди, они могли избрать общую судьбу и уйти вместе за границы мира. Вот как получилось, что, единственная из всех Эльдалие, Лютиен умерла и в давно минувшее время покинула мир. Однако, ее выбор соединил два рода, и она стала праматерью многих, в ком Эльдарцы и сейчас ее видят, — хотя весь мир изменился — подобие Лютиен Прекрасной, какую они утратили.

Как было сказано, Берен и Лютиен вернулись в северные страны Средиземья и некоторое время жили там вместе, как живут мужчина и женщина, снова приняв то обличье, в каком они были в Дориате. Те, кто видел их, и радовались, и пугались, и Лютиен отправилась в Менегрот и излечила прикосновением руки Тингола от поразившей его старости. А Мелиан заглянула в глаза дочери и прочла в них ее судьбу, и отвернулась. Она узнала, что впереди у них вечная разлука, и не было в тот час более тяжелого горя утраты, чем горе Майяр Мелиан.

А потом Берен и Лютиен ушли одни и поселились на Тол Галене, зеленом острове посреди Адуранта, и никто ничего не знал о них. Впоследствии эльдарцы назвали эту страну Дор-Фирн-и-Гуинар, Страна Оживших Мертвых, и там родился прекрасный Диор Аранель, известный как Диор Элухиль, Наследник Тингола. Ни один смертный человек не говорил больше с Береном, и никто не видел, как Берен или Лютиен покинули мир.

В те дни Маэдрос воспрянул сердцем, почувствовав, что Моргот вовсе не неуязвим, потому что подвиги Берена и Лютиен воспевались во многих песнях по всему Белерианду. Однако Моргот уничтожил бы всех своих противников, если бы им не удалось вновь объединиться и образовать новый совет. И Маэдрос создал такой совет, чтобы возвысить судьбу Эльдара, и совет был назван Союзом Маэдроса.

Однако клятва Феанора и злые его деяния повредили замыслам Маэдроса, и он получил помощь меньшую, чем было нужно. Ородрет из-за поступков Колегорма и Куруфина не стал бы поддерживать никого из сыновей Феанора, к тому же эльфы Нарготронда все еще надеялись защитить свою скрытую крепость, сохраняя секретность. Оттуда пришел лишь небольшой отряд во главе с Гвиндором, сыном Гуилина, известным своей доблестью князем. Он против воли Ородрета отправился принять участие в северной войне, потому что скорбел об утраченном брате Гальмире. Они носили эмблему дома Фингольфина и маршировали под знаменами Фингона, и никто из них не вернулся обратно, кроме одного.

Из Дориата пришло мало помощи, потому что Маэдрос и его братья перед этим отправили Тинголу послание, напомнив ему о притязаниях вернуть Сильмариль, либо стать врагом.

Мелиан посоветовала Тинголу уступить камень, но слова сыновей Феанора были угрожающими, и Тингол пришел в ярость, думая о страданиях Лютиен и крови Берена, которыми был завоеван камень, и глядя каждый день на Сильмариль, он все больше хотел оставить камень у себя навсегда, потому что такова была власть камня.

Тингол отправил посланцев обратно с презрительными словами.

Маэдрос не ответил потому, что в то время он начал обдумывать союз с объединением эльфов, но Колегорм и Куруфин открыто поклялись убить Тингола и уничтожить его народ, если камень не уступят им добровольно.

Тогда Тингол укрепил границы своего королевства и не пошел на войну; не пошел никто и из Дориата, кроме Маблунга и Белега, не пожелавших остаться в стороне от великих деяний.