Виктор, глядя на него, в который раз восхитился — вот кого по праву можно было назвать красавцем мужчиной. Высокий, покоряющий броским мужским обаянием, Марик казался воплощением силы и доброты. Правая щека и подбородок, а также кисть левой руки были испещрены мелкими шрамами. Эти следы напоминали о взрыве на межзвездном корабле, во время которого погиб его отец. Шрамы не могла прикрыть даже густая бородка. Томас Марик весь светился здоровьем и уверенностью в себе. Держался спокойно, свободно — видимо, сказывалась школа Ком-Стара. На нем была пурпурная генеральская форма, однако френч был без всяких знаков различия. На голове фуражка с небольшим козырьком... Также в мундире на встрече присутствовала жена Томаса — Софина. Их сын Джошуа тоже был обряжен в мундирчик — он держал мать за руку. Крохотная фуражка прикрывала лысину ребенка — болезнь уже давала о себе знать. Мальчик выглядел очень бледным, глаза глубоко утоплены в глазницах. Он сидел выпрямив спину — эта поза давалась ему с большим трудом.

Кокс за спиной Виктора Дэвиона неожиданно в сердцах пробормотал:

— Надо же! Я считал все это пустой болтовней. Ребенок-то действительно серьезно болен. Каково Марику смотреть на сыночка...

— Лейкемия, — сообщил Виктор, потом кивком указал в сторону Джастина Алларда, который возглавлял министерство государственной безопасности в Федеративном Содружестве. — Так сообщает его источник. Марик надеется, что мальчик выживет, однако прогноз врачей неутешителен. У Джошуа обнаружилась аллергия к тем препаратам, которые ему прописали. К сожалению, это обнаружилось слишком поздно. Взгляни на его губы — они даже не бледные, а какие-то серовато-голубые. Видишь, какой он слабенький.

Позади мальчика сидела его сводная сестра Изида Марик. Она чувствовала себя новичком в такой высокой компании и постоянно прихорашивалась. Она тоже была в форме, на голове кокетливый головной убор — копия того, которое было надето на ее младшем брате. К козырьку был прикреплен шнурок, поддерживавший прическу и по обеим сторонам шеи ниспадавший на грудь.

Виктор нахмурился.

— Стоит ли, как обезьяна, подражать брату? — шепотом спросил он.

— Если брат умрет, она станет не кем-нибудь, а генерал-капитаном, мой принц, — ответил Гален Кокс. — Ей ничего не остается, как демонстрировать верность принципам и семье. Вот вы — законный наследник, вам и печалиться нечего о будущем, а ей каково? Ее же совсем недавно признали и удочерили в законном порядке. После смерти отца знаете сколько претендентов на трон начнут оспаривать ее права. Сколько их вылезет из всех щелей... Только диву будем даваться!..

— Это ты точно подметил, Гален. Впрочем, она хорошенькая. Не знаю, как насчет умишка.

Далее он подумал про себя: «В любом случае мне следует держаться от нее подальше. Все-таки она нам не ровня. Да, — он кивнул. — Никак не ровня».

Тут Виктор вновь поймал брошенный на него взгляд женщины из окружения Теодора Куриты. Интерес к ней все возрастал. «Что же она здесь делает? Это все-таки Верховный Совет всех правителей Внутренней Сферы, а не придворный пикник», — с некоторой долей обиды сказал он самому себе.

В этот момент его внимание вновь привлек Томас Марик. Генерал-капитан, сидевший в самом центре стола, который занимала делегация Лиги Свободных Миров и их союзников, положил на столешницу сжатые в кулаки руки.

— Я разделяю точку зрения Ганжи-но-Канрея, высказывавшегося в том смысле, что здесь речь идет не о какой-то конкретной ловушке или западне, равно опасной всем здесь присутствующим, но скорее о тенденции, некоем витающем в воздухе намерении. Я сознательно оставляю в стороне вопрос о том, доброе это намерение или дурное... Я считаю, что нам действительно есть о чем поговорить, тем более в такой, я бы сказал, интригующий момент, когда захватчики приостановили натиск. Или, точнее, ослабили его... Поэтому я открыто заявляю, что даже гипотетически присутствующий здесь дух предательства или скорее готовность к нему не должны помешать нам ясно и откровенно изложить свои взгляды на сложившееся положение. Со своей стороны, — добавил Марик, — я не склонен на все сто процентов доверять тем, кто однажды выступал в альянсе с нашим заклятым врагом. Простите, полковник, но жители Свободных Миров накрепко запомнили, какую роль сыграли ваши Драгуны во время братоубийственной войны между моим отцом и братом Антоном.

— Ваша осторожность, господин генерал-капитан, понятна, — ответил Вульф. — Кстати, мы разместили группу ваших медиков в нашем центральном лазарете и снабдили их всем необходимым.

Томас кивком поблагодарил его. Джошуа между тем безучастно наблюдал за дискуссией и раскачивал ногами. Взад-вперед, взад-вперед... До пола он еще не доставал. Виктор, глянув в его сторону, невольно усмехнулся — зачем надо было брать ребенка на подобное Совещание? Вот еще одна странность сродни той, которая касалась красавицы из окружения Теодора Куриты. Девушка выглядела ярким изящным цветком, помещенным в чуждое ему окружение. Хотя теперь эта несуразность не казалась ему такой нелепой, как в первое мгновение. В разговоре между Томасом Мариком и Джеймсом Вульфом, оказывается, присутствовал глубокий подтекст. Дело в том, что брат Вульфа — тоже Джошуа — погиб где-то в пределах Свободных Миров. В ту пору там пылала жестокая гражданская война. Вот он, повод поломать голову! Сына своего Томас назвал в честь погибшего брата предводителя Драгун. Или это простая случайность? Ответ на этот вопрос был очень важен, но как найти его?

Виктор вздохнул, обвел взглядом просторный зал, который сами Драгуны называли залом Великого Совета. Собственно, весь этот дворцовый комплекс был выстроен в недрах планеты на огромной глубине. Зал был полукругл и амфитеатром спускался к подобию сцены, устроенной на небольшом возвышении. Что-то похожее на студенческую аудиторию, если не считать, что богатейшее, шибающее в глаз убранство зала Великого Совета не шло ни в какое сравнение со скудостью школярских помещений. Стены были отделаны резными дубовыми панелями. Два десятка ярусов или террас, спускавшихся вниз подобием исполинской лестницы, были обставлены роскошными креслами, сгруппированными вокруг широких, мореного дуба столов. Барьер от стены до стены — резьба по дереву, свежайшая позолота — отделял последний ярус, полукругом обнимавший подиум. Здесь тоже были расставлены столы и кресла, еще более нарядные и украшенные драгоценными каменьями, кроме того, здесь было еще возвышение — площадка для оратора. Почетные гости занимали самый нижний ярус, то есть как бы все находились на одном уровне, чтобы никто не чувствовал себя ущемленным.

Вверху, над самой первой ступенью, была устроена галерея, отделенная от главной части зала аркадой. Там виднелись фигуры Драгун, а также разноцветные наряды приехавших с правителями референтов, консультантов, помощников и секретарей. Лица более высоких рангов — министры, государственные секретари — помещались на ступенях между галереей и подиумом. Присутствовали здесь и придворные, которые вряд ли могли помочь в разработке планов борьбы с кланами, однако в их руках находились важные структуры, обеспечивающие жизнедеятельность государств Внутренней Сферы. Никогда до этого дня не собирались такие представительные делегации. Сама идея проведения подобной конференции ввергла в шоковое состояние многих советников и министров — противники, на которых до сей поры смотрели сквозь прорези боевых шлемов, теперь сидели рядом. Может, поэтому на более высоких ярусах все время заседания стояла мертвая тишина. Даже сугубо гражданские люди испытывали некоторое смущение от близости непримиримых врагов.

Тут Виктор заметил у одной из колонн, поддерживавших округлый свод, Маккензи Вульфа, сына полковника Вульфа. Это был стройный, широкоплечий мужчина в годах, с залихватски подкрученными усиками. Его облаченная в черное с алым фигура вызывающе выделялась на фоне белейшего мрамора. Рядом с ним, чуть сзади, стояли Морган и Кристиан Келлы из знаменитого отряда наемников, который назывался Гончие Келла. Оба они были в алых парадных мундирах — поверх форменных рубашек были надеты яркие, скроенные в форме волчьих голов жилеты. Глаза у звериных морд были ярко-красные. Застежки в форме ушей представляли собой своеобразные погоны. В левый погон жилета Моргана было продето на несколько черных ленточек больше, чем у Кристиана, что свидетельствовало о его более высоком звании.

Все трое стояли с одним и тем же угрюмым выражением на лицах, что лишний раз напомнило Виктору о необычности и важности происходившего события. Тут на ум пришел сын Моргана — Фелан, одним из первых пострадавший в начале вторжения кланов. При мысли о его судьбе дрожь пробежала у Виктора Дэвиона по телу — ведь Фелан был его двоюродным братом.