безболезненный способ лечения зубов?

— Можно подумать, — сказал Странник.

— Ты лучше подумай о тяжелых системах, — сердито сказал Шурин.

— Можно подумать и о тяжелых системах, — сказал Странник.

— Давайте сегодня не будем говорить о тяжелых системах, — предложил Папа. — Давайте считать, что это несвоевременно.

— А по-моему очень своевременно, — возразил Шурин. — Пандейцы перебросили на хонтийскую границу еще одну дивизию.

— Какое тебе до этого дело? — брюзгливо спросил Деверь.

— Самое прямое, — ответил Шурин. — Я прикидывал такой вариант: пандейцы вмешиваются в хонтийскую кашу, быстренько ставят там своего человека, и мы имеем объединенный фронт — пятьдесят миллионов против наших сорока.

— Я бы большие деньги дал, чтобы они вмешались в хонтийскую кашу, — сказал Деверь. — Это вы все воображаете, что раз каша — так уже и кушать можно… А я говорю: кто Хонти тронет, тот и проиграл.

— Смотря как трогать, — негромко сказал Свекор. — Если деликатно, небольшими силами, да не увязать — тронул и отскочил, как только они там перестанут ссориться… и при этом успеть раньше пандейцев…

— В конце концов что нам нужно? — сказал Тесть. — Либо объединенные хонтийцы, без этой своей гражданской каши, либо наши хонтийцы, либо мертвые хонтийцы… В любом случае без вторжения не обойтись. Договоримся о вторжении, а прочее — уже детали… На каждый вариант уже готов свой план.

— Тебе обязательно надо нас без штанов пустить, — сказал Деверь. — Тебе — пусть без штанов, лишь бы с орденами… Зачем тебе объединенная Хонти, если можно иметь разъединенную Пандею?

— Приступ детективного бреда, — заметил Шурин, ни к кому не обращаясь.

— Не смешно, — сказал Деверь. — Я нереальных вариантов не предлагаю. Если я говорю, значит, у меня есть основания.

— Вряд ли у тебя могут быть серьезные основания, — мягко сказал Свекор. — Просто тебя соблазняет дешевизна решения, я тебя понимаю, только северную проблему малыми средствами не решить. Там ни путчами, ни переворотами не обойдешься. Деверь, который был до тебя, разъединил Хонти, а теперь нам приходится опять объединять… Путчи — путчами, а этак можно и до революции доиграться. У них ведь не так, как у нас.

— А ты что молчишь, Умник? — спросил Папа. — Ты ведь у нас умник.

— Когда говорят отцы, благоразумным детям лучше помалкивать, — ответил Умник, улыбаясь.

— Ну, говори, говори, будет тебе.

— Я не политик, — сказал Умник. Все засмеялись, Тесть даже подавился.

— Право, господа, здесь нет ничего смешного… Я действительно всего лишь узкий специалист. И как таковой, могу только сообщить, что по моим данным армейское офицерство настроено в пользу войны…

— Вот как? — сказал Папа, пристально на него глядя. — И ты туда же?

— Прости, Папа, — горячо сказал Умник. — Но сейчас, по-моему, очень выгодный момент для вторжения: перевооружение армии заканчивается…

— Хорошо, хорошо, — сказал Папа добродушно. — Я потом с тобой об этом побеседую.

— Нет никакой необходимости с ним потом беседовать, — возразил Свекор. — Здесь все свои, а специалист обязан высказывать свое мнение. На то мы его и держим.

— Кстати, о специалистах, — сказал Папа. — Почему я не вижу Дергунчика?

— Дергунчик инспектирует горный оборонительный пояс, — сказал Тесть.

— Но его мнение и так известно. Боится за армию, как будто это его собственная армия…

— Да, — сказал Папа. — Горы — это серьезно… Шурин, это ты мне говорил, что в Гвардии обнаружили горского шпиона?.. Да, господа мои, Север — Севером, а на востоке висят еще горы, а за горами океан… С Севером мы как-нибудь управимся… воевать хотите — что же, можно и повоевать, хотя… На сколько нас хватит, Странник?

— Дней на десять, — сказал Странник.

— Ну, что же, дней пять-шесть можно повоевать…

— План глубокого вторжения, — сказал Тесть, — предусматривает разгром Хонти в течение восьми суток.

— Хороший план, — сказал Папа одобрительно. — Ладно, так и решим… Ты, кажется, против, Странник?

— Меня это не касается, — сказал Странник.

— Ладно, — сказал Папа. — Побудь против… Что ж, Деверь, присоединимся к большинству?

— А! — сказал Деверь с отвращением. — Делайте, как хотите… Революции он испугался…

— Папа! — сказал Свекор торжественно. — Я знал, что ты будешь с нами!

— А как же! — сказал Папа. — Куда я без вас?.. Помнится, были у меня в Хонтийском генерал- губернаторстве какие-то рудники… медные… Как они там сейчас, интересно?.. Да, Умник! А ведь наверное надо будет организовать общественное мнение. Ты уже наверное что-нибудь придумал, ты ведь у нас умник.

— Конечно, Папа, — сказал Умник. — Все готово.

— Покушение какое-нибудь? Или нападение на башни? Иди-ка ты прямо сейчас и подготовь мне к ночи материалы, а мы здесь обсудим сроки…

Когда дверь за Умником закрылась, Папа сказал:

— Ты что-то хотел сообщить нам о Волдыре, Странник?

Сопровождающий негромко сказал: «Ждите здесь» и ушел, — скрылся между кустами и за деревьями. Максим сел на пенек посередине полянки, засунул руки глубоко в карманы брезентовых штанов и стал ждать. Лес был старый, запущенный, подлесок душил его, от древних морщинистых стволов несло трухлявой гнилью. Было сыро. Максим ежился, он чувствовал дурноту, хотелось посидеть на солнышке, погреть плечо. В кустах неподалеку кто-то был, но Максим не обращал внимания — за ним следили от самого поселка, и он ничего не имел против. Странно было бы, если бы они поверили сразу же.

Сбоку на полянку вышла маленькая девочка в огромной залатанной кофте и с корзинкой на руке. Она уставилась на Максима и так, не отрывая от него любопытных глаз, прошла мимо, спотыкаясь и путаясь в траве. Какой-то зверек вроде белки мелькнул между кустами, взлетел на дерево, глянул вниз, испугался и исчез. Было тихо, только где-то далеко стучала неровным стуком машина — резала тростник на озере.

Человек в кустах не уходил — буравил спину недобрым взглядом. Это было неприятно, но надо привыкать. Теперь всегда будет так. Обитаемый остров ополчился на него, стрелял в него, следил за ним, не верил ему. Максим задремал. Последнее время он часто задремывал в самые неподходящие моменты. Засыпал, просыпался, опять засыпал. Он не пытался с этим бороться: так хотел организм, а ему виднее. Это пройдет, только не надо сопротивляться.

Зашуршали шаги, и сопровождающий сказал: «Идите за мной». Максим поднялся, не вынимая рук