— Я попросил бы тебя быть там, в Лесном, когда они возобновят работы, когда начнут обследовать фундамент павильона. И тебе придется быть там одному. Катя туда больше не поедет, — сказал Никита.
— Из-за этого Волкова, да? — спросил Мещерский. — Я знаю, Катя мне сказала, он ее опознал как сотрудника милиции.
— Это мой прокол, я об этом должен был в первую очередь думать, но… вот голова, вот порог, рубите, — Никита развел руками. — Больше мы на такие ошибки права не имеем.
— Я понял, — Мещерский вытер вспотевший лоб. — Ладно, если вы так решили, я согласен, давайте рискнем. И все-таки, ребята, это так странно… Вы что же думаете, этот параноик нападет на свою последнюю жертву прямой там, у раскопа, на глазах у всех?
—Он не камикадзе, — ответила Катя. — Может быть он и правда не совсем нормален, но он не камикадзе. Он будет стеречь удобный момент, так же как стерег его раньше. Но в любом случае — я в этом уверена — он пойдет на все, чтобы выполнить последнее условие заговора на кровь. Тем более после того, как он сам, с нашей по мощью, убедится, что бестужевский клад — не легенда, не миф.
— Этот чертов клад — и миф, и легенда, и чушь полнейшая, но… — Мещерский махнул рукой. — Была не была, рискнем. Раз нет другого способа, попробуем этот паранормальный. С вами все равно ничего более реалистичного не придумаешь, — он усмехнулся. — Я согласен.
Глава З1
ЗОЛОТО
Земляные работы в Лесном возобновились однажды, промозглым ветреным осенним утром. Роман Валерьянович Салтыков сам позвонил Мещерскому, пригласил к себе. Голос у него был бодрый, энергичный — жизнь Лесном постепенно возвращалась в привычную колею.
— Да я не знаю, смогу ли я приехать, дел невпроворот, — начал было по телефону отнекиваться Мещерский. Ему хотелось проверить — станет ли Салтыков настаивать.
— Очень тебя прошу, пожалуйста, приезжай. Видишь ли, Сережа, я опять оказался в несколько затруднительном положении, — замялся Салтыков.
— Из-за раскопок? — спросил Мещерский.
— Нет, при чем тут раскопки? Видишь ли, какое дело… Я по твоему совету позвонил Аннушке. Ты знаешь — она не живет дома, оказывается. Вроде обитает у какой-то подруги. Я ее поймал по мо6ильному телефону. Мы объяснились. У меня сразу от сердца отлегло. Она удивительная женщина, Сережа. Я говорил это и буду повторять, покуда я жив, — она настоящее сокровище, только вот я, к сожалению, этого сокровища недостоин, м-да… Я был растроган до глубины души, но знаешь, я никак не ожидал, что она.
— Что случилось? — не на шутку встревожился Мещерский.
—Я думал, что разговором все и закончится, уладится, — Салтыков вздохнул. — Но Аня захотела увидеться со мной. Она намерена приехать в Лесное. А тут Алексис… Умоляю тебя, Сережа, приезжай, выручи меня в последний раз. С тобой мне будет гораздо спокойнее. Заодно и посмотришь, как мы будем фундамент павильона вскрывать. Особой сенсации не обещаю, но вдруг, кто знает?
И в Воздвиженском отделении милиции, где в присутствии Колосова, Кулешова и Кати обсуждались последние нюансы предстоящей оперативной комбинации, и по дороге в Лесное, куда он уже ехал один, на своей машине, но под прикрытием, Сергей Мещерский размышлял об этом своем разговоре с Салтыковым.
Они были заняты поисками убийцы, только об этом одном и думали, только об этом и говорили, искали, терялись в догадках, а Салтыков, выходит, в это же самое время беспокоился и переживал совсем по другому поводу. Как бы ему снова не попасть в любовные жернова, как бы не опростоволоситься! Что же это — беспечность, легкомыслие или же расчетливое лицемерие, хорошо продуманный обман? И вместе с тем Салтыкова было больно и нестерпимо подозревать в чем-то плохом и недостойном. Это было равноценно оскорблению всего самого дорогого — семьи, рода, общих предков, фамильной гордости, чести, памяти.
В Лесном идя по аллее к Царскому пруду, Сергей Мещерский старался не выдать своего смятения. Он помнил: он под прикрытием, за ним наблюдают. Где же тут в парке Никита Колосов и его команда разместила эти самые камеры скрытого слежения? В дуплах старых лип? Или в вороньих гнездах? А в глупый, наверное, у него сейчас вид со стороны…
Колосов и Катя в это самое время сидели внутри спецфургона оперативно-поискового отдела, замерев в напряженном ожидании перед мониторами камер. Снаружи спецфургон был закамуфлирован под оранжево-красную машину Облэнерго. Машина стояла на обочине дороги на той стороне Царского пруда и не вызывала никакого подозрений: ни у редких прохожих, ни у работяг, трудившихся на раскопе. Ведь буквально в двух шагах отсюда находилась трансформаторная будка и там с самого утра «устраняли неполадки в сети» двое «электриков»…
— Металлоискатель не подведет? — уже в пятый раз спрашивала Катя. — А вдруг он не сработает, тогда что?
Колосов вздыхал: ой, только вот этого не надо — каркать. И так с этим чертовым металлоискателем все эти дни была сплошная морока. В охранной фирме «Страж» все это время пришлось поработать не только сыщикам из отдела убийств, но и программистам, компьютерщикам из управления связи ГУВД и даже одному спецу из ФСБ. Никита лично звонил по этому поводу «большому брату» с Лубянки, кланялся в ноги — окажите содействие в подготовке операции.
Как выяснилось, дорогостоящий металлоискатель в Лесном хранился в подсобном помещении, оборудованном под прачечную, вместе со стиральными машинами, пылесосом, газонокосилками и прочей домашней техникой. Так что добраться до него «охранникам» не стоило большого труда. А вот с перепрограммированием пришлось таки повозиться. Однако спецы задание выполнили, и теперь оставалось надеяться, чтобы перенастройка сигнала сработала, не подвела в самый ответственный момент.
Только не надо вот так каркать под горячую руку — а вдруг… Никаких вдруг!
Катя, налила себе горячего чая из термоса, нашарила в кармане куртки шоколадку — ой, надо же. Шоколадка была сладким напоминанием о примирении с мужем, «драгоценным В. А.».
Сидя в спецфургоне, напичканном видеоаппаратурой, Катя вспоминала совсем другое авто. Вспоминала, как она тогда вечером, усталая и вялая как улитка, выползла из ГУВД (Колосов остался в розыске, а Мещерский плелся хвостом, отстав в вестибюле) и нежданно-негаданно увидела на углу у зоологического музея такую знакомую, такую родную машину — свою, а в ней…
«Драгоценный» вышел, широко распахнул перед Катей дверцу. Все это делалось в строгом смущенном молчании, неулыбчиво, неприкаянно, виновато, но гордо. Катя пожала плечами — ах вот вы как, дорогуша, и тоже молча забралась внутрь. А что было говорить в такой ситуации? Свернулась калачиком на сиденье, закрыла глаза. «Драгоценный» был тут, рядом. Он вернулся. Он вез ее домой. Домой…
В лифте, в тесном ущелье Катя сделала к полному примирению решительный шаг. «Драгоценный» тоже сделал решительный шаг, два, три. Целоваться с собственным мужем в лифте темным осенним вечером после недели глупой непонятной ссоры из-за пустяка — в этом есть кое-что такое… Проведите собственный эксперимент — узнаете, убедитесь. Это чревато началом нового витка семейных отношений, настоящими чудесами. И чудеса в решете не заставили себя ждать. Когда Катя, страшно труся в душе (а вдруг снова скандал и развод?), объявила «драгоценному», что ей опять придется ехать в Лесное… совсем ненадолго, на чуть-чуть, но, возможно, придется там задержаться и до ночи (ой, мамочки!), тот лишь кротко вздохнул и сказал: «Что ж, я не понимаю, что ли? Помочь надо Сереге — езжай. Он звонил, сказал —
