свои сигареты.

— Да, одно лишнее слово, и газеты моментально подхватят и разнесут по всему свету. Пат передал, что вы хотите видеть меня.

— Да, Майк. Он сказал мне, что у вас есть какой-то интерес.

— Все правильно.

— Вы мой политический... единомышленник?

— Откровенно говоря, я ничего не знаю о политике, кроме того, что это грязная игра, с моей точки зрения.

— Я надеюсь что-то улучшить в этом смысле. Думаю, смогу, Майк. Я действительно полагаю, что сумею. А сейчас просто боюсь.

— Из-за сердца? Он кивнул.

— Это случилось после того, как позвонил Оскар. Никогда не думал, что могу оказаться... таким слабым. Наверное, придется обо всем сказать избирателям. Было бы нечестно с моей стороны, если бы они избрали человека, который физически не может выполнять свои обязанности. — Он улыбнулся грустно и мудро. Мне стало его жаль.

— Во всяком случае, меня не интересует политический аспект происходящего.

— Действительно? Тогда что...

— Только потерянные концы, Ли. Меня беспокоит только это.

— Не совсем понимаю, но, видимо, для вас это имеет какой-то смысл.

Я отвел рукой дым в сторону от него:

— Скажите, зачем я вам нужен? Пат частично объяснил мне, остальное хочу услышать от вас.

— Да, да. Понимаете, Оскар намекал, что в любом случае у него есть документы, которые означают конец моей карьеры.

Я погасил сигарету и взглянул прямо ему в глаза.

— Какие документы?

Ли медленно покачал головой:

— Возможно только одно. У него могли иметься документы, доказывающие наше родство. Как он их раздобыл, не знаю, так как все семейные бумаги находятся у меня. Но если у него были материалы, подтверждающие, что я являюсь братом человека, признанного сумасшедшим, то это послужило бы сильным оружием в руках оппозиции.

— Больше не существует ничего, что могло бы вам повредить?

Он развел руками:

— Все другое давно было бы предано огласке. Нет. Я никогда не был в тюрьме и в подобных передрягах. Может быть, это связано с моими коммерческими операциями?

— 0-хо-хо. Отчего же у него могла возникнуть к вам такая ненависть?

— Откровенно говоря, сам не могу понять. Как я уже говорил, это могло возникнуть на почве наших различных подходов к жизни. Будучи близнецами, мы были совершенно разными людьми, практически всю жизнь жили порознь. Еще в молодости я преуспел в бизнесе, а на Оскара свалились все его беды. Я пытался помочь ему, но он отказывался принимать помощь от меня, потому что ненавидел. Я склонен думать, что его шантаж никогда бы не кончился, получи даже он от меня все мои деньги. Оскар продолжал бы вредить, пока не добился конца моей карьеры.

— Вы правильно сделали, что не стали платить ему деньги, это только ухудшило бы ситуацию.

— Не знаю, Майк, даже несмотря на его ненависть ко мне, я не хотел, чтобы с ним случилось то, что случилось.

— Лучше, что его уже нет.

— Возможно.

Я взял новую сигарету:

— Так вы хотите, чтобы я нашел то, что после него могло остаться, так?

— Да, если у него действительно что-то было. Я задумался, глубоко затянувшись и глядя, как к потолку медленно поднимается выдыхаемый мною сизый дым.

— Ли, — начал я, — вы совсем не знаете меня, поэтому я хочу вам кое-что сказать. Не люблю неясностей. Предположим, я действительно найду что-то, компрометирующее вас. Как вы думаете, что я должен с этим сделать?

Он подался вперед, положив на стол руки со сцепленными пальцами. Его лицо словно одеревенело.

— Майк, — произнес он прерывающимся, но твердым голосом, — если вы такое обнаружите, я прошу вас немедленно сделать это достоянием общественности. Вам ясно?

Такой реакции на свои слова я от него не ожидал. Ухмыльнувшись, я встал и сказал:

— Хорошо, Ли, рад был услышать это от вас. Я протянул ему руку, мы обменялись теплыми рукопожатиями. Передо мной стоял человек с евангелистски ясным лицом, полностью отдавший себя служению своему долгу.

Мы посмотрели друг другу в глаза. Демер открыл ящик стола и вынул пачку радующих глаз зеленых бумажек, в углах которых стояли крупные цифры.

— Вот тысяча долларов, Майк. Будем считать, что я нанимаю вас.

Я взял банкноты и положил их в карман.

— Будем считать, что вы заплатили мне сполна, и вы не пожалеете.

— Уверен в этом. Если вам понадобится дополнительная информация, звоните мне.

— Хорошо. Дать вам расписку?

— Нет необходимости. Я верю вашему слову.

— Спасибо. Направлю вам отчет, как только что-нибудь обнаружу. — Я достал свою визитную карточку и положил перед ним на стол. — На случай, если вам потребуется позвонить мне. Последний номер домашний, в телефонном справочнике он не значится.

Мы еще раз обменялись рукопожатиями, и он проводил меня до двери.

Прежде чем пойти в офис, я побрился и принял душ, смыв остатки запаха духов Этель. Поменял рубашку и костюм, но оружие оставил при себе.

Вельда работала над бумагами, когда я появился в офисе, всем своим видом показывая, что у меня в кармане завелись деньги. Я быстро осмотрел себя в зеркале, чтобы убедиться, что выгляжу вполне прилично, и выложил пачку банкнотов на стол.

— Убери это в сейф, детка.

— Майк, где ты достал их?

— Ли Демер. Мы наняты. — Я коротко все ей рассказал, а она спокойно выслушала.

— Ты ничего не найдешь, Майк. Я знаю, не найдешь. Тебе не следовало брать эти деньги.

— Ты не права, цыпленок. Я не украл их. Если Оскар оставил какие-то бумаги, которые могут повредить Ли, разве ты против, чтобы я их получил?

— О, Майк! Ли Демер единственный человек... за которого мы должны стоять. Пожалуйста, Майк, нельзя допустить, чтобы с ним что-то случилось.

Я не мог перенести ноток страха в ее голосе, обнял и сказал:

— Успокойся, никто не посмеет сделать ему плохо. А если такой и объявится, будет иметь дело со мной. Перестань хлюпать носом.

— Это тебе все равно, а я не могу заставить себя не думать о том, что творится в этой стране.

— Мне кажется, я помог выиграть войну, или я не воевал?

— Но ты не можешь изменить происходящее сейчас.

В этом дело. Все изменилось. Люди забыли обо всем, даже те, кто не должен был забывать. Дали возможность прийти к власти тем, кто будет заботиться о благосостоянии нации, а они думают и заботятся лишь о том, как потуже набить свои собственные карманы. А Ли не такой. Он не так могуществен, как другие, и не такой уж большой политик. Он может предложить только свою честность, а этого сейчас недостаточно.

— Это не совсем так. Он всколыхнул весь штат.

— Знаю, и этого нельзя недооценивать. Ты понимаешь?