эту любовь другим.

Затем она занялась изданием рекламной брошюры, используя свои фотографии и текст Крейга. Позвонив ему по телефону из Йоханнесбурга, она назвала эту работу генеральной репетицией перед изданием книги. Тогда Крейг впервые понял, какую ответственность взял на себя, согласившись с ней работать. Она добивалась совершенства во всем. Для нее существовало только правильно и неправильно, и чтобы было правильно, она готова была пойти на все, заставляя его и печатников поступать так же.

В результате получился миниатюрный шедевр с тщательно подобранными цветами, в котором даже верстка текста подчеркивала ее иллюстрации. Она разослала брошюры всем туристическим агентствам от Токио до Копенгагена, специализирующимся на путешествиях в Африку.

— Мы должны назначить дату открытия, — сказала она Крейгу. и приложить максимум усилий для того, что наши первые гости были настоящими знаменитостями. Боюсь, тебе придется пригласить их бесплатно.

— Ты имеешь в виду какую-нибудь поп-звезду? — спросил Крейг с усмешкой, и Сэлли-Энн содрогнулась.

— Я позвонила отцу в посольство в Лондоне. Может быть, ему удастся уговорить принца Эндрю, но это очень «может быть». Генри Пикеринг знаком с Джейн Фонда.

— Мой Бог, а я и не знал, в каких высоких кругах ты вращаешься.

— Раз уж зашла речь о знаменитостях, думаю, мне удастся заполучить одного достаточно знаменитого романиста, который всегда неудачно шутит и пьет больше виски, чем нужно!

Когда Крейг был готов приступить к строительным работам, он пожаловался Питеру Фунгабере на то, что трудно найти рабочих для вырубки леса. Питер ответил, чтобы он не волновался, что все будет в порядке. Пять дней спустя колонна армейских грузовиков доставила двести заключенных из центра перевоспитания.

— Рабский труд, — с отвращением заметила Сэлли-Энн.

Тем не менее подъездная дорога к Чизарире была построена всего за десять дней, и Крейг смог позвонить Сэлли-Энн в Хараре и сообщить:

— Думаю, мы совершенно точно можем назначить открытие на первое июля.

— Это просто чудесно, Крейг.

— Когда ты появишься? Я не видел тебя почти месяц.

— Всего три недели, — поправила она.

— Я написал еще двадцать страниц для нашей книги. — Он попытался уговорить ее. — Мы должны побыстрее просмотреть их вместе.

— Пришли их мне.

— Приезжай сама.

— О'кей, — сдалась она. — В среду на следующей неделе. Где ты будешь, в «Кинг Линн» или «Водах Замбези»?

— В «Водах Замбези». Электрики и водопроводчики заканчивают работу. Я хочу все проверить.

— Я прилечу.

Она приземлилась на открытом участке на берегу, который рабочие выровняли гравием и превратили во всепогодную взлетно-посадочную полосу. Они даже установили для нее настоящий ветровой конус.

Крейг увидел, что Сэлли-Энн кипит от ярости, как только она спрыгнула на землю.

— В чем дело?

— Ты лишился двух носорогов, — сказала она, подбежав к нему. — Я видела их с воздуха.

— Где? — Крейг моментально разозлился так же сильно, как она.

— В густом кустарнике за ущельем. Я уверена, это дело рук браконьеров. Они лежат в пятидесяти метрах друг от друга. Я несколько раз пролетела совсем низко. Рога отрублены.

— Как ты думаешь, это Чарли и Леди Ди? — спросил он. Крейг и Сэлли-Энн подсчитали носорогов с воздуха.

Всего на территории заповедника жили двадцать семь животных, включая четырех детенышей и девять пар взрослых животных, которым они дали имена. Чарли и Леди Ди были молодыми животными, которые, скорее всего, сошлись совсем недавно. Крейг и Сэлли-Энн потом смогли подкрасться к ним в густых зарослях достаточно близко. У обоих животных были рога, но у самца они были более толстые и длинные. Передний рог длиной двадцать дюймов весил примерно двадцать фунтов и мог принести браконьеру до десяти тысяч долларов. У самки Леди Ди рога были более тонкие и изящно изогнутые. У нее вот-вот должен был появиться детеныш.

— Да, это они. Я уверена.

— Туда не так просто добраться, — пробормотал Крейг. — Пока доедем, стемнеет.

— Конечно, если поедем на «лендровере», — согласилась Сэлли-Энн. — Но я, кажется, нашла подходящее место для посадки, всего в миле от места убийства.

Крейг снял винтовку с зажимов на спинке водительского сиденья и проверил патроны.

— О'кей, полетели.

Это был практически самый удаленный уголок заповедника, у самой кромки холмистой долины, заканчивавшейся обрывом у реки. Место посадки, о котором говорила Сэлли-Энн, оказалось узкой поляной у самого берега. Ей пришлось прервать первый заход на посадку и сделать круг. Со второй попытки она пролетела над самыми макушками деревьев и точно посадила самолет.

Она оставили «сессну» на поляне и пошли к входу в ущелье. Впереди шел Крейг, в руках у него была винтовка со взведенным курком. Браконьеры все еще могли быть на месте убийства.

Последнюю милю они шли, ориентируясь по стервятникам. Они сидели почти на каждом дереве и были похожи на уродливые черные фрукты. Земля вокруг убитых животных была утоптана лапами падалыциков и усеяна перьями стервятников. С полдюжины гиен убежали, только когда они подошли совсем близко. Даже их челюсти со страшными зубами не смогли полностью разорвать толстые шкуры носорогов, хотя браконьеры вскрыли топорами брюшные полости, чтобы облегчить им доступ.

Животные пролежали здесь не меньше недели, запах тления усиливался вонью помета стервятников, покрывшего останки как побелкой. У самца были выклеваны глаза и отгрызены уши. Рога, как и говорила Сэлли-Энн, были вырублены, следы топора были ясно видны на обнаженной кости носа животного.

Крейг смотрел на обезображенную и гниющую голову и чувствовал, как в нем закипает ярость, как пересыхает от нее во рту.

— Я убью их, если сумею найти, — сказал он побледневшей Сэлли-Энн.

— Ублюдки, — прошептала она, — кровожадные, проклятые ублюдки.

Они подошли к самке. У нее тоже были вырублены рога и вскрыта брюшная полость. Гиены вытащили детеныша из матки и практически сожрали его.

Сэлли-Энн присела у жалких останков.

— ПринцБилли, — прошептала она. — Ах ты, бедняжка.

— Здесь делать больше нечего, — сказал Крейг, поднимая ее на ноги. — Пошли.

Она с трудом переставляла ноги.