– Верно ты всё услышал, – серьёзно, без обычного своего сарказма сказала Миа. – Нам сегодня на тебя надеяться надо.

– Не каркай, тут Тимофей уже пролетал, откаркал своё…

– Я не каркаю, – возразила кошка. – Так просто всё неудачно сложилось. Меч Ратибора в заповедном бору вырезали? – вырезали. Обряды творили, слова тайные говорили? – говорили. Так чего ж хотите? Раньше думать надо было, – закончила она. Надо сказать, высокомерно.

– Умна ты больно, воротник на лапах, – проворчал я. – Сама ведь знаешь – наш Хозяин от раны не оправился ещё. Счастье, что вообще жив остался и себя помнит.

– Знаю. Могла бы сама справиться – будь уверен, никого не позвала. Мы, кошки, может, и не самые сильные, но зато самые…

– Знаю. – Я поднялся. Лежать больше мочи не было. Растревожили, разбередили, эх… пойти на самом деле к кроликам?

Муторно на душе было. Тягостно и противно. Нам, собакам, так нельзя. Мы должны чётко знать, что и как делать. Брать, к примеру, по месту и валить с последующим загрызанием. Или без оного. Уж как Хозяин скажет.

Сбежал с крыльца, тронулся в обход. Солнце опускается, краешком уже коснулось заречного леса. Благодать несказанная, развалиться бы сейчас, покататься по травке, или – напротив – с Хозяином в ночное отправиться, потому как я не только по волку, я и по птице боровой запросто работать могу…

Извините, расхвастался. Да и на охоту в августе по ночам не ходят. Только по весне, на ток, но туда собак не берут.

Двор у нас большой. Обнесён прочным и крепким забором. Раньше, Хозяин говорил, он жил совсем не так. Когда дружил со всеми, кого нынче только я да кошки видят, а кролики с Тимофеем и лошади чуют.

Конечно, раньше нас защищал бы не только забор. А теперь…

Я сунул морду в траву и неспешно затрусил вдоль череды серых штакетин.

Запахи. Запахи. Запахи. Мелкие зверюшки, разные пахучести, есть полезные, есть вредные, есть…

Я замер, словно вкопанный.

Дыра. Дыра под забором. Небольшая, землеройка и то едва протиснется. Но тут прошла – вернее, тут прошли – отнюдь не землеройки.

Геббеты. Я их не увижу, я могу только учуять их след – разглядеть их в силах только Миа или её толстый дружок Файзер.

Не сдержался, зарычал. Вовремя опомнился. И сделал так, что мой рык услыхали все. И Хозяин. И Соня. И мальчишки, Ратибор со Святославом, не расстающиеся с новеньким деревянным мечом, и Катя, и кролики, Иван с Марьей, и нахал Тимофей высоко над полями, и кони в специально не запертой конюшне, и выдержанные, хладнокровные Орка с Мигом…

Услышали все.

Тревога! Враг у ворот! Тревога!

Да еще и геббеты. Ненавижу геббетов. Отвратительные твари, не имеющие даже толкового места, по которому их можно взять. Прошли, пролезли, проскользнули!

А кошки тоже хороши – куда, спрашивается, смотрели?! Я геббичий ход не учую и не усмотрю, пока уже поздно не станет. Вот как сейчас, например. И длинноухие туда же – они-то просто обязаны были углядеть эту дырку!

От гнева я даже вновь зарычал.

Дорожка незримого для человечьих глаз серого пепла, окружённая пожухлыми стеблями травы, вела прямо к дому.

Я ощутил, что шерсть у меня на загривке встаёт дыбом. Геббеты проникли в сад задолго до заката. Когда никто не ожидал их прорыва. И теперь затаились где-то в сумраке, ожидая, пока не взойдёт Волчье Солнце, Солнце Мёртвых, и мерзкие твари, как и сотни, тысячи собачьих жизней назад, займутся любимым делом – кражей детей.

И хорошо, если проскочили только геббеты…

Я рванулся так, словно передо мной возник во плоти тот самый Белый Волк. Чёткие следы шли, никуда не сворачивая, прямо к узкому продуху подпола.

Да ну что же это такое – они уже внутри?! Где Миа, где Файзер, где все?!

От конюшни уже бежал Хозяин, за ним следом – Орка и Миг.

Это уже серьёзно. Обычно борзые в наших битвах появляются, когда врагу уже сломали спину и требуются свежие силы довершить разгром. Значит, дело на самом деле плохо, если их позвали в самом начале…

– Бертран! – крикнул мне Миг. – Веди, Берт!..

Легко сказать – веди. Знать бы только – куда.

– Где они, Берт? – это уже Хозяин.

– В подполе, – ответил я. – Геббеты.

У него дернулась щека.

– Много?

– Судя по следу – дюжина. Кагал.

– Кагал… – повторил он, зло прищурившись. – На Мию вся надежда…

Мы все четверо ворвались на крыльцо. Над головой у меня захлопали крылья Тимофея. Толку от тебя теперь, всезнайка хренов…

Выстрел наверху. Второй. Третий. Миг тишины.

И тут в уши рванулся отчаянный вопль Сони.

Чтобы Хозяйка закричала – небо должно было начать рушиться на землю. Сколько я себя помню – Хозяйка никогда не повысила ни на кого голоса, никогда не лишилась самообладания; ее хладнокровию позавидовал бы и сам Белый Волк.

Дверь распахнулась сама – кажется, это постарался кто-то из кошек; значит, мельком подумал я, живы. И то, как говорится, косточка.

Мы всей гурьбой бросились по широкой лестнице на второй этаж, откуда раздался крик. Уже на ступенях я почувствовал, как глаза начинает заливать красным, а дыхание пресекается. Геббеты не теряли времени даром.

Вот начали змеями извиваться под лапами ступени, вот выгнулись стены, вот чудовищные морды полезли прямо из них – дом вспухал от рвущейся в него со всех сторон нечисти. Геббеты – не самые сильные бойцы, но они открывают проход остальным. И потому мы не имели права пропускать их внутрь.

Не имели – а всё же пропустили…

Мускулы мои, казалось, разорвутся, когда я молча вытянулся в последнем прыжке.

Я уже видел всё. Распахнутую дверь Катиной комнаты. Замершую Хозяйку Соню с пистолетом в руке – но на геббетов не действуют даже серебряные пули, это, в конце концов, не вампиры. Она не могла ничего сделать. Но и стоять тоже не могла. Предпочитала погибнуть, сражаясь.

А на пороге детской катались, свившись в дикий клубок, Файзер и три змеевидных серо-зелёных тела, длиной и толщиной в руку взрослого человека, но с карикатурными морщинистыми личиками, четырьмя верхними и четырьмя нижними конечностями. Из-под толстых вывернутых губ торчали снежно-белые иголки клыков; но геббеты опасны отнюдь не клыками…

И Орка, и Миг опередили Хозяина. Но, разумеется, не меня. Я опустился прямо на дерущихся, и мне хватило одного мига, чтобы понять – дело нашего котяры плохо.

Впрочем, тут справятся без меня. Прости, Файзер, надеюсь, это будет означать просто пару лишних ран…

Я не мог терять ни секунды. Файзер и Миа, молодцы, сделали геббетов видимыми. Сделали, сцепившись с ними.

Дверь! И яростное, отчаянное шипение Мии оттуда.

Мне потребовался второй прыжок. Мимоходом полоснул одного из подвернушихся геббетов когтями.

Детская была битком забита геббетами. Их тени сновали по потолку и стенам, совершенно независимые от своих хозяев, и казалось, что вся комната кишмя кишит серыми отвратительными змеями. Ненавижу змей. Почти так же сильно, как и кошек. Ни одной гадюке ни разу не удалось меня зацепить – как, кстати, и ни одной кошке, даже коронным их и подлым приёмчиком – лапой с выпущенными когтями по носу.

Катя забилась в самый угол кровати, судорожно прижимая к себе насмерть перепуганного крольчонка. У ног девочки застыла Миа – с поднятым, подрагивающим хвостом и оскаленными зубами. Она собиралась драться насмерть. Она приготовилась умирать за свою маленькую хозяйку, и я в тот миг не мог не почувствовать уважения к этой наглой и бесцеремонной особе. Меховому воротнику на лапах.

Шерсть на Мие встала дыбом, спина выгнулась. От подрагивающего хвоста медленно растекались тёмные волны Силы.

Предел кошачьей магии. Магии, которую не переживёшь.

Геббеты так и не дерзнули напасть на приготовившуюся к смерти. Они растерялись, потеряли драгоценную секунду-другую, которых как раз хватило мне, чтобы ворваться в самую их гущу и пустить в ход зубы с когтями.

Да, мы, собаки, не можем видеть или чуять самих геббетов. Только их след и то не слишком свежий. Но зато именно наши клыки – самое действенное оружие против этих детокрадов.

Я знал, что времени у меня очень мало. Геббеты уже успели сделать своё чёрное дело. Кто-то жутко завывал на чердаке, и с проседающего потолка сыпалась штукатурка. Словно дом, подобно большому псу, истекал белой кровью.

Р-раз – и мои челюсти сомкнулись поперёк спины сдавленно вякнувшего геббета. На вкус эти твари отвратительны и больше всего напоминают печную золу. Бррр.

Тело геббета развалилось надвое.

Раз.

И два. И три. И четыре…

Трупы истаивали чёрным вонючим дымом.

Перед дверью клацнули зубы Орки. Надеюсь, что за Файзера больше не надо бояться.

– Берт! – Миа взвыла не хуже подруги Белого Волка.

Геббеты сегодня казались гораздо резвее. Они бросились на меня сзади. И притом все разом. Они сами и их тени. Я присел, оттолкнулся, оказавшись у них сбоку. Полоснул зубами, удачно, захватил сразу двоих. У меня на боку повисла целая гирлянда геббетов, острые иголки их клыков впились мне в шкуру; упал, перекатился через спину, раздавив гадов.

В комнату ворвались Орка и Миг, и мне стало полегче. Уцелевшие геббеты заверещали, стены и потолок заколебались, воздух наполнился красной дымкой.