— Да. Доктор уверяет, что нельзя держать тело дольше.

— Если вам нужно подсобить…

— Спасибо. Все уже устроено. Гроб скоро принесут.

Взор ее был устремлен на Тимара. Он это чувствовал и не смел поднять глаза.

— Вы видели комиссара, господин Тимар? Он не был груб с вами?..

— Нет… Я… Он знает моего дядю, генерального советника, и он…

Тимар умолк, вновь почувствовав на себе все то слегка сдобренное почтительностью насмешливое любопытство, которое каждый раз приводило его в замешательство. В тот же миг он уловил мелькнувшую на изогнутых губах Адели смягченную улыбку.

— Вам придется перейти в новую комнату: у меня нет другой, кроме вашей, чтобы поместить тело на эту ночь.

Она повернулась к выставленным в ряд бутылкам, выбрала из них кальвадос и, налив себе стопку, выпила с легкой гримасой отвращения. Потом равнодушным тоном спросила:

— Куда дели негра?

— Его доставили в больницу. Там сегодня сделают вскрытие. Кажется, пуля вышла между лопатками и ее не нашли. — Последние слова были произнесены с умыслом. Лесоруб пожал плечами и положил в рот пол-абрикоса, похожего на яичный желток. — На месте убийства поставили черного полицейского, чтобы никто не унес пулю, если ее найдут. Гм! Если найдут… Кто хочет размяться на бильярде?

Он поднялся, утирая салфеткой рот. Затем среди общего молчания, помедлив, пробормотал:

— Пожалуй, не стоит сегодня играть на бильярде.

Налей-ка мне кальвадос, Адель!

Он облокотился напротив нее о стойку, остальные в это время доедали обед. Тимару кровь бросилась в лицо.

Он ел машинально и бешено отмахивался от толстой мухи, избравшей его центром своего неугомонного метания по залу.

Атмосфера тяжело давила на всех. На улице — ни малейшего дуновения. Море — в двух шагах, и все-таки не слышно даже шума прибоя.

Заместитель директора банка, рослый молодой человек, манерами немного напоминавший Тимара, вышел первым, поправив на голове шлем и закурив сигарету.

Скоро уйдут и остальные. Некоторые перед уходом опрокидывали у стойки рюмку вина. Когда часы покажут два, в зале, очевидно, больше не останется никого, кроме Жозефа и Адели.

Тимар сам не знал, досидит ли до тех пор. От выпитых утром четырех стопок виски он отяжелел. В голове — пустота и боль. Но у него не хватало решимости пойти спать в новую комнату на то время, что мертвеца перенесут в его собственную.

— Можно будет взглянуть на него, прежде чем закроют гроб? — спросил кто-то с рюмкой в руке.

— Не думаю. К пяти все будет кончено.

— Бедный старик!

Лесоруб, который это сказал, был одного возраста с хозяином. Были и более молодые, тем не менее не единожды уже перенесшие свой личный экономический кризис. Многие, как рассказывал Тимару комиссар, нажив целое состояние менее чем за год, пустили его во Франции на ветер. Косоглазый, тот, что с золотым зубом, однажды, находясь в Бордо, во время оперного спектакля нанял все такси в городе просто для того, чтобы поглядеть, как разряженные зрители будут расходиться из театра пешком под проливным дождем.

Теперь, в эпоху кризиса, он прозябал, эксплуатируя старый грузовичок, перевозя на нем небольшие грузы и обслуживая дорожное управление.

Колокол одной из факторий пробил половину второго.

В кафе остались всего четыре, а потом и три человека.

Тимар по-прежнему сидел за столиком, уставясь в пол.

Последний из столующихся допил рюмку и снял с вешалки шлем. Сердце Тимара забило тревогу: какие слова могут быть произнесены им и ею?

Шаги затихли. Тимар, с усилием поднял голову. Он решил тоже потребовать рюмку спиртного, чтобы ничего больше не сознавать весь оставшийся день.

Но в тот миг, когда он принял решение, Адель вздохнула, как человек, без охоты принимающийся за какое-то дело, заперла выдвижной ящик кассы и ушла, ничего не сказав Жозефу не взглянув на него. Еще несколько мгновений он видел ее по ту сторону кухонного столика.

Адель вполголоса отдавала какие-то распоряжения. На конец она стала подниматься по лестнице, и ее шаги послышались над головой Тимара.

Обеденный час не отличался от часа завтрака, если не считать того, что труп наверху больше не лежал на кровати Тимара, а был уложен в гроб, покоившийся на двух стульях.

Некоторые завсегдатаи обменялись многозначительными взглядами, как бы напоминая друг другу о каком-то общем решении, и по окончании еды лесоруб, похожий на мясника, подошел к стойке.

— Скажи-ка, Адель, ты не считаешь, что следовало бы закрыть кафе?

— Я и собираюсь это сделать.

— И.., мне кажется, не будет ли.., не следует ли кому-нибудь дежурить у тела? В этом ты, конечно, можешь рассчитывать на нас.

Смешон был контраст между его зверской внешностью и детским выражением лица школьника, обращающегося к учительнице с просьбой.

— Зачем дежурить? Он никуда не убежит.

Глаза лесоруба блеснули. Он сделал над собой усилие, чтобы не улыбнуться, и пять минут спустя все уже покинули отель, в том числе и Тимар. Уходя, люди держали себя с напускным равнодушием, с плохо маскируемой нерешительностью.

— Надо погулять часок, прежде чем ложиться.

— До завтра, Адель! Лесоруб дотронулся до плеча Тимара:

— Едем с нами. Она хочет остаться одна.

Кафе опустело. Шесть мужчин сели в грузовичок.

Светила луна. Посеребренное море шумело за завесой из кокосовых пальм. В Европе Тимар точно так представлял себе ночь на тропических островах.

Он оглянулся на кафе, пустота которого действовала ему на нервы. Бой убирал со столиков. Адель, сидя на своем месте за стойкой, распоряжалась.

— Ух! Адель нас перекармливает, — сказал один из лесорубов. — Под конец обеда я совсем не мог дышать.

— Послушай, — наклонясь к водителю, попросил другой, — остановись у моего дома. Я захвачу перно.

Лица были плохо видны, вернее — сияние луны их искажало. Шесть силуэтов покачивались и подпрыгивали на рытвинах.

— Куда мы едем? — понизив голос, спросил Тимар у заместителя директора банка.

— Мы знаем одну хижину. Проведем там вечер.

И Тимар заметил необычное выражение его лица.

Это был высокий молодой человек, очень худой, с головой прекрасной лепки, белокурыми волосами и размеренными движениями. Но сейчас его глаза подозрительно поблескивали и во взгляде была какая-то странная растерянность.

Пока ждали перно, Тимар вполголоса обменялся с соседом несколькими словами. Он узнал, что Буйу, человек с лицом мясника, учительствовал в одной из деревень Морвана. Посреди фразы на «банкира»