своей необычайной веселостью.
– О да, такого, как он, больше не встретишь! – забыв обо всем, восхищались они.
И тут-то госпожа Оми, никем не замеченная, вышла вперед.
– Ах, как некстати… Что с вами? Остановитесь! – забеспокоились дамы, пытаясь удержать ее, но, смерив их гневным взглядом, она все-таки вырвалась, и испуганные прислужницы лишь беспомощно переглядывались: «Сейчас скажет какую-нибудь глупость».
Девушка же, уставившись на самого благонравного юношу на свете, принялась вслух расхваливать его.
– Вот он! О да, он самый и есть! – шептала она, да так громко, что всем было слышно.
Дамы окончательно растерялись, но госпожа Оми вдруг произнесла весьма звонко:
«Уплывает, но тотчас обратно вернуться спешит…» (44) «К тебе одной», неужели?.. Ах, но что это я, простите…
Юноша был поражен. Мог ли он предполагать, что в покоях столь благородной особы ему придется внимать таким нелепым речам? Но в следующее же мгновение он догадался, что это та самая девушка, о которой в последнее время столько говорят в мире, и, подстрекаемый любопытством, ответил:
Впрочем, скорее всего ей не понравился такой ответ…
Ветка сливы
Великий министр (Гэндзи), 39 лет
Дочь Великого министра, юная госпожа, 11 лет, – дочь Гэндзи и госпожи Акаси
Госпожа Весенних покоев (Мурасаки), 31 год, – супруга Гэндзи
Принц Хёбукё (Хотару) – сын имп. Кирицубо, младший брат Гэндзи
Сайсё-но тюдзё (Югири), 18 лет, – сын Гэндзи и Аои
Государыня-супруга (Акиконому) – дочь Рокудзё-но миясудокоро и принца Дзэмбо, супруга имп. Рэйдзэй
Госпожа Летних покоев (Ханатирусато) – бывшая возлюбленная Гэндзи
Госпожа Зимних покоев (госпожа Акаси) – возлюбленная Гэндзи
То-но тюдзё (Касиваги), Бэн-но сёсё (Кобай) – сыновья министра Двора
Найси-но ками из дворца Красной птицы (Обородзукиё) – придворная дама имп. Судзаку, бывшая возлюбленная Гэндзи (см. кн. 1, гл. «Праздник цветов»)
Министр Двора (То-но тюдзё) – брат Аои, первой супруги Гэндзи
Дочь министра Двора (Кумои-но кари), 20 лет, – возлюбленная Югири
Великий министр готовился к церемонии Надевания мо[1], которой придавал особенное значение, тем более что на ту же Вторую луну была назначена церемония Покрытия главы принца Весенних покоев, после которой Великий министр предполагал представить дочь ко двору.
Стояли последние дни Первой луны, и, воспользовавшись наступившим затишьем как в государственной, так и в частной жизни, Гэндзи решил заняться составлением ароматов.
Освидетельствовав благовония, присланные ему Дадзай-но дайни, и обнаружив, что они значительно уступают старинным, он повелел, открыв хранилище дома на Второй линии, привезти оттуда китайские благовония, кое-какую утварь и ткани, которые сразу же принялся рассматривать.
– Есть какое-то особое очарование и значительность в старинных вещах, – сказал он. – Довольно взглянуть хотя бы на эту парчу или на эти узорчатые шелка… Точно так же и благовония.
Для покрывал, подстилок и сидений, которыми предполагалось украсить покои во время предстоящей церемонии, он отобрал превосходный узорчатый шелк и красную с золотом парчу, которые когда-то, еще в начале правления ушедшего Государя, были подарены ему корейцами. Нынешние мастера вряд ли могут создать что-нибудь подобное. Разнообразные шелка и кисею, присланные Дадзай-но дайни на этот раз, министр раздал дамам. Благовония же, как старинные, так и только что полученные, распределил между обитательницами женских покоев, поручив каждой составить по два аромата.
В последнее время домочадцы Великого министра, да и не только они, заняты были тем, что готовили роскошные дары и вознаграждения для гостей и участников церемонии. Теперь же дамы принялись составлять ароматы, и во всех покоях пестики застучали по ступкам.
Сам министр, уединившись в главном доме, приступил к изготовлению ароматов по двум предписаниям государя Сёва[2], которые тот велел когда-то держать в тайне от мужчин. Откуда только он узнал их?..
