свет было бы неосторожно. Но все же комната была достаточно хорошо видна.

— Покажите, где? В этой комнате? Или в другой — там есть еще одна, я туда не заходил. Здесь сколько комнат?

— Три… Но он собирался сдавать две. В третьей владелец квартиры хранит свои вещи, и она заперта…

Реми подергал ручку третьей, запертой двери и вернулся к Ксюше, покачивая головой:

— Так где же оставалось тело?

Ксюша поводила глазами по комнате, словно пыталась вспомнить. Реми терпеливо ждал.

— Там. — Ксюша указала на свободный угол ковра.

Реми ступил на указанное место и пригнулся. Светил фонариком, всматривался в пестрый узор.

— Крови было много?

Ксюша бессильно опустилась на какой-то стул. Реми отправился на кухню, нашел чашку, принес ей воды:

— Пейте.

Подождал, пока выпьет, и переспросил:

— Много было крови?

— Н-нет. Совсем чуть-чуть…

— Вам повезло, ковер темный, красно-коричневый, ничего не видно. Но лучше было бы его сдать в химчистку… Если его выбросить совсем, это будет подозрительно. Ох, этот ковер очень осложняет нашу задачу!

— На ковре не должно быть следов крови… Он упал головой туда. — Ксюша ткнула пальцем в направлении окна.

— Покажите, как лежало тело!

— Я не запомнила точно, я так испугалась!.. Примерно вот так…

Выходило, что голова действительно пришлась на половицы паркета. Но и там не было следов крови. Ни трупа, ни следов.

— На вашей одежде не могли остаться следы крови? Вы вчера были одеты так же?

— Нет, на мне была куртка.

— Проверьте ее, а лучше сразу постирайте. Как вышло, что вам удалось его ударить по голове? Он пригнулся?

— Да…

— Покажите как.

Ксюша медлила. Реми подождал и, видя ее растерянность, сменил тему: попросил описать мужчину.

— Среднего роста… Лет пятидесяти… Лысоватый… — с трудом говорила она, вспоминая.

— Какого телосложения? Худой, толстый?

Ксюша поняла: Реми пытается представить, могла ли она, довольно хрупкая девица, убить одним ударом мужчину. Значит, он ей не доверяет до конца… Она придала голосу вескость:

— Худощавый. Но с небольшим животиком. Дрябловатый такой, спортом явно не занимается.

— А лицо можете описать? Глаза запомнили, цвет волос?

— Это имеет значение? — в голосе Ксюши прозвучал вызов.

Реми эта информация была не нужна — он же не собирался разыскивать сбежавший труп, — но что-то в истории этой милой девушки с наивными глазами не сходилось…

— Не прямое, — ответил он. — Просто я хочу проверить, как хорошо вы запомнили происшедшие события и можно ли доверять вашей памяти, — выкрутился он и подумал, что это не так уж далеко от истины. — Так сможете описать лицо?

— Оно такое невыразительное, рядовое… Даже не знаю, какими словами его описывать.

— Нет никаких примет? Рост средний, телосложение среднее, возраст средний, лицо среднее? Ничего, что бросилось в глаза?

— Ничего.

— Совсем ничего?

— Право, он такой невзрачный… Ничего примечательного… Кроме…

Ксюша запнулась.

— Кроме? — поторопил ее Реми.

— …Кроме перстня на пальце.

— Вот как? — заинтересовался Реми. — А перстень описать можете?

— Золотой… С большим синим камнем.

Реми посмотрел на Ксюшу внимательно:

— Сапфир?

— Я в камнях не разбираюсь. Синий.

— Ну и как же вышло, что вам удалось его ударить по голове? Вы ударили сзади? Спереди? Он наклонился?

— Наклонился, — угрюмо ответила Ксюша. — Хотел с меня трусики сорвать.

Реми немного смутился. Он бестактен, непростительно бестактен. Решил помогать девочке, а ведет себя, как ее враг, как полицейский, подозревает. Зачем ей врать? Она же пришла к нему за помощью! Какой ей смысл скрывать что-либо? Тут уж как у гинеколога: показывай все. Или не ходи.

Молчание затянулось. Он оглядывал комнату, пытаясь представить развитие сцены.

— А почему тела нет? — вдруг проговорила Ксюша.

— Либо его кто-то унес, либо оно ушло само.

— Мертвые сами не уходят!

— Возможно, он все-таки остался жив.

— А… А что же мне теперь делать? Если он жив, он найдет меня! И засадит в тюрьму!

— Послушайте, Ксения, — Реми осторожно взял ее за плечи, — вы должны радоваться, что не убили человека. Ничего он вам не сделает. Если он жив, то вся ваша вина лишь в том, что вы его стукнули по черепу. За это никто вас под суд не отдаст! Хуже, если тело кто-то унес. Тогда ситуация выходит из-под нашего контроля… Однако все, что мы можем сделать, — это уничтожить здесь следы вашего пребывания. Чем мы и займемся. Где ваша ваза?

В нише стенки стояли две большие китайские эмалевые вазы: желтая и голубая. Ксюша указала на левую, желтую.

— Это вы ее поставили на место?

— Не помню…

Реми заметил, что в тонком слое пыли, покрывавшем мебель, кружок от вазы был не смазан, аккуратен. Тот, кто поставил эту вазу на место, постарался попасть точно в этот кружок — значит, ставили не машинально, а прицельно. И если Ксюша об этом не помнит, то ее поставил кто-то другой.

Реми ничего не сказал Ксюше, только повертел вазу в перчатках, посветил, пожал плечами:

— На ней нет видимых следов, ни вмятин.

Вытащил из своего чемоданчика тряпочку, накапал на нее из флакона и протер.

— Вы уверены, что желтой вазой? — поинтересовался Реми, рассматривая вторую, голубую. Пыль вокруг второй вазы тоже не была смазана.

— Кажется…

— Вам удалось не оставить следов… Впрочем, вазы крепкие, металлокерамика. Вспоминайте, Ксюша, к чему прикасались, — говорил Реми, лихо проходя, как заправская домохозяйка, по всем ручкам и поверхностям. — Во второй комнате были?

— Только на пороге. Когда хозяин мне ее показывал.

— А где вы пили кофе?

— Кофе?.. Мы пили кофе… на кухне.

— Но там нет никакой посуды! Ни на столике, ни в мойке. Пойдите взгляните.

Ксюша с трудом поднялась и направилась на кухню. Она открыла дверцу какого-то шкафчика и