вероятно, крах Италии. 17 декабря я отбыл вместе с другими 700 ветеранами из Кантемировки: через 36 часов она была занята русскими»
Бывший главнокомандующий экспедиционным корпусом Мессе, также возвращавшийся в Италию, был далек от мысли о возможности краха режима Муссолини. Однако опыт, накопленный им за время пребывания на Восточном фронте, заставлял Мессе довольно решительно выражать опасения по поводу перспектив и судьбы итальянской армии. В пространном отчете, представленном Генеральному штабу в ноябре 1942 года, он, в частности, писал: «Деятельность пропаганды нашего немецкого союзника, которая сопровождала военные действия на Восточном фронте, привела к тому, что в итальянском и немецком общественном мнении создалось фальсифицированное представление о Советском Союзе, его военном потенциале и боевой силе его армии. Это, безусловно, привело к разочарованию в наших странах и недовольству в наших боевых частях, которые прекрасно знают, что дело обстоит совсем иначе… То же самое следует сказать относительно способности русской армии к сопротивлению, о моральном состоянии войск противника, о русской зиме, описаниями которой бездумно увлеклись некоторые комментаторы итальянского радио. Жизнь показала превосходные боевые качества русского солдата, его отличное вооружение, выносливость и способность приспосабливаться к любым условиям… Какие-либо предсказания насчет способности русских к сопротивлению и их военного потенциала в настоящее время могут быть только поверхностными, и поэтому их следует избегать в пропаганде. Наоборот, было бы хорошо, если бы она попыталась изменить общественное мнение по этому поводу, с тем чтобы избежать новых, и более серьезных разочарований…»
Оккупационная политика
Неисчислимые бедствия и лишения принесла русским людям гитлеровская оккупация. Не составляли исключения и районы, где находилась итальянская армия. «Население оккупированных районов находится в очень тяжелом положении, – отмечается в одном из документов штаба Юго-Западного фронта, – все продукты питания и теплую одежду немцы отобрали. В городе Орджоникидзе – голод. Вследствие употребления населением в пищу мяса павших лошадей в городе эпидемия сапа. Торговли почти никакой нет, а если есть, то частная торговля по непомерно высоким ценам. Так, например, литр молока стоит 40 руб., десяток яиц – 200 руб., коробок спичек – 18 руб. В городах и населенных пунктах промышленность не работает, за исключением небольших частных мастерских и мелких шахт. На базаре в Макеевке сильно развита спекуляция. Буханка хлеба стоит 150—200 руб., стакан пшеницы – 15 руб. Оккупированные районы как будто вымерли. Настроение населения угнетенное. В грабежах и издевательствах участвует «украинская полиция», созданная из числа изменников родины. Из городов население бежит в деревни и села. Из Сталино, Макеевки и других рабочих поселков Донбасса идет непрерывный поток населения…»
Хозяевами положения в районах расположения итальянских частей была немецкая военная администрация. «Итальянские власти, – пишет Толлои, – избегали непосредственных экзекуций и лицемерно передавали свои жертвы немцам. Наши солдаты, так же как и румыны, рассказывали вполголоса и с отвращением об этих фактах. Офицеры старались говорить об этом как можно меньше. Впрочем, официальная немецкая терминология, которая называла партизан «бандитами», устраивала многих. Что касается евреев, то идея о том, что они не являются людьми, вошла гораздо прочнее в неустойчивые итальянские мозги, чем это думают»
Командование итальянской экспедиционной армии не одобряло «излишне жестокой» оккупационной политики гитлеровцев. Помимо всего прочего, оно опасалось, что расправы с мирным населением и различного рода грабежи способны усилить ненависть к захватчикам и эта реакция распространится также и на итальянские войска. С самого начала пребывания итальянских войск на фронте Мессе учредил специальный орган, который должен был, не вызывая подозрений немцев, следить за их отношением к гражданскому населению. «По-существу, – пишет Мессе, – речь шла о том, чтобы сообщать сведения о политике Германии на Восточном фронте вообще и на Украине в частности…»
На основании донесений Мессе составлял сводки, которые направлялись в Рим. В одном из таких отчетов в мае 1942 года говорилось, что в области политической «реквизиции у гражданского населения, бесчеловечное обращение с пленными, которых население справедливо считает своими братьями, зверские методы допросов и экзекуций, жестокость репрессий, грабежи, убийства… вызывают повсюду чувство ненависти к захватчикам». Относительно экономической политики гитлеровских властей Мессе писал в том же отчете, что она, проводимая через военные и экономические органы, а также путем личной инициативы, заключается в «тотальном присвоении всех ценностей, методическом ограблении, которые ведут к истощению источников производительной деятельности»
Оккупационный режим стал особенно суровым в осенние месяцы 1942 года. «На это были причины, – пишет в своих воспоминаниях командир роты чернорубашечников капитан Дотти. – С ноября месяца деятельность партизан так усилилась, что вызывала серьезное беспокойство. Партизаны уничтожали склады продуктов и боеприпасов, жилые помещения и мосты…»
Особо итальянское командование предупреждало об опасностях, которые грозили итальянской армии со стороны женской части гражданского населения. «Для получения сведений, – говорилось в приказе по дивизии «Равенна», – партизаны пользуются исключительно лицами женского пола. Эти лица живут некоторое время на нашей территории и возвращаются в партизанские районы, добыв нужные сведения. Необходимо принимать все меры предосторожности против лиц, прибывающих из партизанских местностей, даже если они безобидны с виду».
Осторожности, к которой призывало итальянское начальство по отношению к «лицам женского пола», не всегда удавалось добиться в желаемой мере, даже среди чернорубашечников. Так, капитан Дотти рассказывает о том, как его приятель подвез на машине двух молодых девушек, направлявшихся в колхоз, где стоял батальон. «Никто из нас не подозревал, что это были самые настоящие партизанки. Мы узнали об этом через неделю, когда на воздух взлетел склад боеприпасов. Девушки исчезли, а на нас посыпались проклятья командира бригады. Он называл нас дегенератами и подонками штурмовых батальонов чернорубашечников».
Итальянское командование соревновалось с немецкой администрацией в ограблении оккупированной территории. «Использование местных ресурсов, главным образом зерновых, скота и жиров, было организовано через колхозы, – пишет А. Валори. – Мы давали заявки германским властям, которые ведали участками, предназначавшимися для эксплуатации каждому соединению. Так, каждая дивизия имела свой сектор эксплуатации, эти участки составляли сектор корпуса, все вместе регулировалось интендантством армии, при котором имелась немецкая группа связи»
Речь шла о тотальном ограблении оккупированных районов. Существовали самые широкие проекты экономического использования территории Советского Союза. «Итальянцы, – пишет Валори, – много раз предлагали свое сотрудничество немецким штабам для использования оккупированной территории… Однако немцы не имели никакого желания делиться с союзником своими трофеями и всеми способами противились тому, чтобы Италия получала хотя бы скромную часть сельскохозяйственных продуктов и сырья… В Италию почти ничего не посылалось. Только преодолевая огромные трудности, удалось послать некоторое количество железного лома и различных металлов. С немцами было заключено соглашение на 10 тыс. тонн, но в действительности удалось отправить значительно больше»
Министерство военной промышленности Италии при полной поддержке Генерального штаба давно уже мечтало об участии в дележе захваченных территорий. Осенью 1941 года был поднят вопрос о присылке в Италию на тяжелые работы советских военнопленных. «Мы захватили в России 10 тыс. человек. Для работы на шахтах нам нужно 6 тыс. человек»
Для осуществления плана экономической эксплуатации при штабе армии до осени 1942 года существовал специальный отдел во главе с бывшим губернатором итальянской колонии Сомали
